Темные числа - Зенкель Маттиас

В ответ Цвирер снова постучал – принял к сведению, – и повесил трубку. Только что был здесь и уже исчез…

Га-га-гарин

Гавана, 1961 год

«Га, Га-га…»

Его космический полет длился чуть больше 100 минут, это невозможно забыть! Так писали в газетах – типографская краска за прошедшие недели слегка поблекла, а края страниц обтрепались. Но фотографии на обложке Noticias de Hoy, которую Альдонса Фуэнтес взяла за образец для портрета майора авиации в натуральную величину, ничто не угрожало в тени плакатной мастерской. Альдонса недавно вырезала из крышки старой коробки палитру – рядом с отверстием для большого пальца еще можно было разглядеть напечатанные буквы «XPLOSI» – и смешивала краски, добиваясь натурального цвета для губ.

– Говорят, он ростом чуть выше полутора метров.

– Совсем как ребенок, – болтали за холстами коллеги.

«Чушь! К такому мужчине нельзя подходить с обычными мерками», – подумала Альдонса. Из радио доносилось жужжание электронных ламп: вся республика ликует, предвкушая прибытие героя из Советского Союза, сообщил президент Дортикос. Да, вот так лучше. Альдонса наносила на плакат последние штрихи и тихонько напевала, вырисовывая линию губ майора авиации: «Га-га-рин».

Это имя уже несколько дней не сходило с орбиты в ее мозгу и стимулировало безудержное выделение нейромедиаторов, что должно было неизбежно привести к коротким замыканиям. После обеда Альдонса с лихорадочно блестевшими глазами влилась в толпу встречающих в международном аэропорту имени Хосе Марти. Мощный ливень заливал асфальт, платье Альдонсы промокло насквозь.

Здесь, в Гаване, как и везде, толпы людей. К счастью, вдоль всего пути от аэропорта до центра города стояли милиционеры и полицейские. Не обращая внимания на воду, которая заливалась в обувь и летела из-под колес, сотрудники правоохранительных органов стояли плотной цепью. Автомобиль главы государства сопровождали мотоциклисты. Сергей особенно ценил созданное таким образом свободное пространство – обзор был лучше, чем в Лондоне, где автомобиль буквально продирался сквозь толпу.

В зеркало заднего вида сотрудник «девятки» хорошо видел человека, которого охранял: Юрий Алексеевич Гагарин улыбался и приветствовал толпу встречающих, хотя дождь бил ему в лицо и вода стекала с козырька фуражки, попадая в ботинки. Он вел себя так, будто теплый дождь тоже чествует его как гостя Кубы. Дортикос и Кастро, стоявшие рядом с космонавтом и оберегавшие его, словно маленького белого принца, казалось, тоже наслаждались поездкой. «Ура», летевшее со всех сторон, звучало и в их честь.

Капитан Боланьо, занимавший вместе с Сергеем пассажирское место в кабриолете, держался подчеркнуто невозмутимо. Но на каждом повороте, когда их ноги или плечи соприкасались, напряжение передавалось подобно электрическому заряду. Конечно, в таких ситуациях сотрудники службы безопасности становятся особенно мнительными. На ходу, без остановок выделить в толпе потенциальную опасность непросто – люди бросали цветы, держали плакаты, фотографировали с балконов, набережной, грузовиков и повозок; вот старушки с палками и зонтиками, красавицы, готовые пожертвовать прической, группа горячих парней, бегущих за праздничной процессией. Неоплаченных счетов и неиспользованных патронов в стране хватает. Каждый раз, стоило дождю на миг ослабеть, Сергей чувствовал, как по вискам стекает пот. Но он немного расслабился, когда Юрий Алексеевич сзади постучал его по плечу и указал на огромную ракету из папье-маше: человек, которого забросили в небо на сотнях тонн горючего, будет улыбаться, даже если кортеж поедет через ад.

– Под таким тепленьким душем она долго не продержится, – крикнул Юрий Алексеевич. Стоявшие по бокам спутники гордо закивали, не дожидаясь перевода.

– …Безмерно счастлив, что моя мечта посетить героическую Кубу наконец-то осуществилась, – донесся до нее перевод слов, которые она уже слышала по радио. Впрочем, Альдонса успела выучить их наизусть и на русском: за прошедшие полчаса майор семнадцать раз проинформировал высокопоставленных лиц о переполнявшей его радости.

Официальная часть встречи давно закончилась, художественно оформленные закуски расхватали. Гости бродили по залу по непредсказуемым траекториям, расходились в разные стороны и опять встречались, под смех и звон бокалов образовывали пары и группки, которые тотчас же рассыпались и складывались заново, при этом все намеренно стремились усовершенствовать орбиту движения. Гагарин, центр притяжения, в основном оставался невидимым для Альдонсы, очень уж тесно окружали его послы, партработники, команданте и сопровождающие с советской стороны. И все же для нее не представляло труда определить его местонахождение, рядом с майором авиации неизменно светилась, будто маяк, сигара Кастро.

– …Колумб, понятно. Мы его называем Кристобаль Колон, – как раз говорил Дортикос, когда канадский атташе вернулся к Альдонсе и протянул ей бокал шампанского. Пока они пили, со стороны советской делегации донесся взрыв смеха, и Альдонса услышала, как переводчик повторяет шутку на кубинском испанском:

– …Похоже, мы хотели попасть к центру Земли и только по оплошности оказались на орбите…

Дальше она не расслышала, канадец сообщил, что встретил в буфете капитана Боланьо, ее зятя, который – атташе сразу заметил – недавно был ранен. Канадец понял это по особому взгляду, знакомому с юности, когда он сражался в Рейнской области и в конце войны лежал в лазарете.

Альдонса извинилась и отправилась к туалету. Из фойе она попала в соседний танцевальный зал. Оркестр играл для единственной пары. «Когда я сосчитаю все слезы, мы встретимся вновь», – неслось ей вслед, когда она через боковой вход вернулась в зал для торжеств. Взяв пустой бокал и уверенно лавируя, она направилась к новой орбите рядом с маяком, над которым потолочный вентилятор с трудом разгонял клубы дыма. Спустя некоторое время ей снова удалось вычленить в гомоне голос переводчика:

– …На Венеру, вот это стало бы настоящим космическим путешествием.

– …Да, есть мужчины, которые платят, а некоторым такая мысль ни разу в жизни и в голову не придет, – раздался хриплый голос из-за колонны.

Слева седовласый посланник спросил:

– А почему бы Мексике не построить космический корабль?

А справа команданте Акунья объяснял:

– …Как я уже говорил, там не было никаких крокодилов.

В фарватере обслуживающего персонала, который лавировал сквозь толпу с новой порцией холодных закусок, Альдонса протискивалась к центру.

– …Да нет, с этим справляется большой электронный мозг, – услышала она переводчика.

Приблизившись еще на шаг, она нечаянно наступила на ногу одному из гостей. Пострадавший быстро обернулся, но в тот же миг расслабился, и защитная реакция сменилась неопределенной улыбкой:

– Мы еще не имели удовольствия познакомиться, – произнес он на безупречном испанском.

Сергей приоткрыл дверь и осторожно заглянул в спальню. Гагарин по-прежнему лежал на боку в изножье двуспальной кровати. Казалось, он не шевелился с тех пор, как заботливые сотрудники «девятки» подняли его ноги на матрац и сунули под спину подушку. В таком сонном оцепенении он напомнил Сергею пушкинскую мертвую царевну, хотя свисавшая с балдахина москитная сетка не особо походила на крышку хрустального гроба. Гольгенко, сидевший на табурете рядом со спящим и листавший отчет с оперативными данными от главного управления, в этой картине играл роль богатыря на страже. Он одарил Сергея совсем не благородной усмешкой, которая тут же перешла в зевок.

Молодая кубинка, бесшумно следовавшая за Сергеем, приподнялась на цыпочки. Ей все равно не удалось разглядеть спящего космонавта, хотя Сергей Варданович с виду лишь на сантиметр выше Гагарина, следовательно, на несколько сантиметров ниже, чем она.

– К сожалению, придется подождать, пока он сможет вас принять, – прошептал Сергей, осторожно закрыв дверь.