Михаил Успенский - Кого за смертью посылать
— Чего ты, чумной?
— А зачем он глядит!
На лице скифского вождя в самом деле открылись две черные дырки, но света не отражали.
— Не дрожи ты! — досадливо сказал богатырь. — Подумаешь, умрун поднимается!
То ли мы видели!
— Это ты сам дрожишь, — шепнул Колобок. — А на меня спираешь…
Дрожали, конечно, оба — не могут ни люди, ни колобки привыкнуть к такому, да и не надо им к такому привыкать…
Звякнули золотые пластины. Карбаксай пошевелился и молчком сел на своем ложе. Жихарь ожидал, что умрун будет подниматься с великим кряхтением, но все звуки были внешними.
Заскрипели сапоги — покойник спустил ноги на деревянный настил, потом выпрямился…
— Осинки-то не припасли, — сказал Колобок.
— У меня оберег серебряный, — ответил богатырь.
Но мертвец не обратил на них никакого внимания, так что и оберег не понадобился.
Карбаксай подошел к бревенчатой стене и трижды ударил в нее кулаком.
— Оволс! — потребовал кто-то из-за стены басом.
Мертвый скиф выкрикнул бессмыслицу:
— Сенсация: поп яйца снес!
Но не такая уж это была и бессмыслица — бревна словно бы лопнули посередине, подались внутрь земли, открывая образовавшийся в ней проход.
Толстый вождь с трудом протиснулся внутрь. Богатырь кинулся за ним, но бревна сразу же вернулись на место.
— Как же так? — растерялся Жихарь. — Что теперь делать?
— Стучи давай!
Богатырь троекратно грохнул по бревнам, так что сверху посыпалась земля.
— Оволс! — раздался все тот же голос.
— Какой оволс? Я дяденьку сопровождаю! Мне положено! — возопил богатырь.
— Оволс! — настаивал незримый страж.
— Повтори, что мертвяк сказал! — посоветовал Колобок.
Жихарь, как мог, воспроизвел нелепицу.
— Оволс еовс! — отозвался привратник, а стена не колыхнулась.
— Блин поминальный! Что ему нужно? Бабка про это ничего не говорила! Вот влетели!
— Тихо ты! Я все понял! Надо ему палиндром сказать!
— Какой палиндром?
— Такой, чтобы в обе стороны одинаковый! Ведь в Костяных Лесах и говорят навыворот! А на границе как раз надо палиндром предъявить!
— Где же я его возьму?
— Погоди, сейчас вспомню… А! Течет море-не ром течет!
Стена бесшумно раздалась, и богатырь увидел далеко впереди удаляющуюся тень скифа.
— Сейчас догоню! — пообещал он Колобку и рванул в проход.
— Не поспели вовремя с него побрякушки снять! — пропыхтел Гомункул.
— А ты-то чего пыхтишь? — возмутился Жихарь. — Это же я бегу!
— А я помогаю!
— Ну, спасибо!
Богатырю приходилось бегать подземными ходами — душно, правда, но в остальном все как и на земле. А тут и душно, и вязко, и движения какие-то неуклюжие, и ноги тяжелые…
Еще недавно Жихарь даже уснуть как следует не мог — здесь же едва не терял сознание.
Наконец настигли Карбаксая, ухватили за плечо:
— Дядя умрун, долго ли идти?
Ничего мертвец не ответил, не обернулся даже, только сбросил богатырскую руку и продолжал шагать ровно и размеренно.
— Слушай, может, тут еще и грамоты какие-нибудь спрашивают? — забеспокоился Жихарь. — Мы же с голыми руками!
— Надеюсь, до этого дело еще не дошло…
— И я надеюсь, хоть и не слишком. Ведь человеку везде норовят препоны поставить… О! Свет впереди! Гаси фонарь!
— Это не свет… Это тьма такая… Как бы разжиженная…
Они вышли в тусклый туман, в котором стены и свод растворились.
От тишины заложило уши, и богатырь хотел даже крикнуть: «Есть кто живой?»; но тут же понял, что выйдет полная глупость. И боевой клич «Всех убью, один останусь!» тоже не провозгласишь…
В Навьем Царстве не было видно ни просторов, ни гор, ни морей, ни неба над головой, ни земли под ногами — только мерзкий сырой туман вокруг. Покойник шагал вперед уверенно.
— Слушай, мы, кажется, на земле что-то нужное забыли, — сказал Жихарь. — Я чувствую какую-то потерю. Так бывает в походе: думаешь, думаешь, что же я оставил? Потом вспомнишь — либо соль, либо огниво, либо наконечники для стрел…
— Ничего не забыли. Здесь, как я и ожидал, нет Времени… Ох, нехорошо это, опасно…
Жихарь усомнился — как так нет Времени? Он попробовал считать про себя шаги, но сразу же начал сбиваться. Попытался вести счет ударам сердца — и снова обсчитался. Стал загибать при каждом шаге пальцы, так и того не сумел… А Калечину-Малечину здесь звать бесполезно, да и звук вязнет в тумане.
— Надо торопиться, — сказал Колобок. — Не то вернемся домой к шапочному разбору, когда наша служба уже никому не понадобится…
— Зря мы всех желающих не взяли, — откликнулся богатырь. — Ты не подумай, что я тут чего-нибудь боюсь, только тоскливо одним будет в Костяных Лесах.
— Не так уж много их было, желающих, — усмехнулся Гомункул.
— А побратимы-то?
— Тем и наверху хватит заботы… Что-то наш мертвяк лениво идет, не торопится. Как бы его подбодрить?
— Сейчас попробую…
Жихарь нагнал покойного вождя и дал ему тычка в шею. Карбаксай не обратил на это внимания.
— Давай обгоним, — предложил Жихарь. — Все равно ведь куда-то да придем…
Только почему здесь все не так, как сказывали волхвы? Где, к примеру, река?
Где ладья со злобным перевозчиком? Где старуха, где палач, где воин?
— Здесь нет двух одинаковых дорог, — сказал Колобок. — Как нет на свете двух одинаковых людей…
— А-а! — Жихарь сделал вид, что понял — хотя ведь и понял кое-что!
Вдруг подошва его сапога шаркнула по чему-то твердому и определенному, словно корабельный киль по гибельной мели или по долгожданной береговой отмели. Он глянул под ноги. Там было что-то вроде мелкого белого песка.
Богатырь оглянулся по сторонам. Туман редел и рассеивался. Над головой, почти касаясь макушки, простирался потолок из такого же мелкого песка, только на вид более плотного. Хихарь поднял руку — рука прошла в верхний песок беспрепятственно.
— Не крути башкой, — скомандовал Колобок. — Не отвлекайся. Следуй за нашим проводником.
— Что-то не торопятся его встречать с цветами и плясками…
И ошибся. Впереди послышался шум и даже, кажется, звуки трубы.
— Вот и вышли на простор, — сказал Колобок.
Они оказались в обширном зале, где густо толпился покойный народ. Сперва-то богатырю показалось, что перед ним обычные люди, но потом он присмотрелся…
— Чего они похожие такие?
— Ну, не совсем похожие, — сказал Гомункул. — Пообтерлись тут, словно галька в прибое, утратили индивидуальность…
— Чего утратили?
— Перестали быть сами собой. Стали как все. Ты не забыл, что здесь говорят навыворот? Сумеешь понять и объясниться, или снова мне за тебя отдуваться?
— В детстве приходилось баловаться, взрослых дразнить… Гляди, гляди — Карбаксая чествуют!
Насельники Навьего Царства обступили мертвого скифа, сгрудились, стали его обнимать, целовать, колотить по могучей спине, пихать в могучий живот.
— Пополнение пришло!
— Нашего полку прибыло!
— Ну, держись, сынок!
— У него еще мамкины пирожки в кишках играют!
— Ничего, повытрясем!
— Получишь сейчас Навью прописку!
— Чтоб Небытие медом не казалось!
«Ничего себе — встречают, как новобранца в дружине!» — хмыкнул про себя Жихарь.
— Как новичка в тюремном застенке! — сказал, точно угадав его мысли, Колобок.
А покойники продолжали галдеть, вызнавать у пришлеца новости:
— Ну, как там — стоит земля?
— Вертится ли?
— Красуется ли Рим, Вечный Город?
— Как наши с «Реалом» сыграли?
— Кто убил Кеннеди?
— Кому на Руси жить хорошо?
— Кто да кто открыл закон Бойля-Мариотта?
— Есть ли жизнь на Марсе?
— Видел ли ты когда-нибудь дождь?
— Как был завоеван Запад?
— Как быть любимой?
— Как вам это понравится?
— Как украсть миллион?
— Как закалялась сталь?
— Как молоды мы были?
— Как царь Петр арапа женил?
— Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем?
— Когда дождь и ветер стучат в окно?
— Когда деревья были большими?
— Когда казаки плачут?
— Кто вы, доктор Зорге?
— Кто кого?
— Кто смеется последним?
— Кто пролетел над гнездом кукушки?
— По ком звонит колокол?
— По осени считают?
— Почему Карло не вылез из мешка?
— Что вообще творится?
Жихарь не выдержал и отбежал в сторонку.
— Ничего не поделаешь — вечные вопросы, — объяснил Колобок. — Их ведь за тысячелетия много накопилось…
— На пару-тройку я бы запросто ответил, — сказал богатырь. — Про закаленную сталь и про доктора Зорге, например…
— Нет нужды, здесь просто порядок такой. Когда же до нас дело дойдет?
