Питер Дэвид - Сэр Невпопад из Ниоткуда
— Ты посмел в гордыне своей сравнить себя с нами, король Севера! Ты осмелился назвать себя всемогущим, неуязвимым, чего не должен позволять себе ни один из смертных! Ты отринул все сомнения, ты возомнил, что власть твоя безгранична. И мы тебя за это наказали. Призрак того страха, который ты испытал в пещере, страха смерти, навсегда сохранится в недрах твоей души, а частица сердца твоей возлюбленной навсегда останется в теле твоем.
Король сумел отыскать дорогу к своему Ледяному дворцу и вернулся к подданным, которые, не осмеливаясь задавать ему вопросы, решили, что королева Тия погибла во время бурана. Страна погрузилась в траур. Что же до самого короля…
С тех самых пор он не переставал ни днем ни ночью ощущать в себе, в своем теле частицу ее сердца. Призрак королевы витал над ним, тревожа сон и превращая явь в кошмар.
И тогда он решил бежать. Но разве можно скрыться от самого себя? Однако Старый Дедушка Хол решил попытаться сделать именно это. Поскольку наш король, видите ли, ради сохранения собственной жизни перешел некую черту, за которую мало кто отваживается ступить. И после этого любые границы перестали для него что-либо значить. Он стал их попросту игнорировать. И однажды он объявил своим людям, что отныне нарекает себя королем, не признающим никаких территориальных ограничений, никаких государственных суверенитетов. Королем, который отправится странствовать — куда пожелает, когда пожелает и как пожелает. Он пригласил всех, кому это по душе, примкнуть к нему. Многие сделали это с охотой.
Опустевший дворец он разрушил. Это пристанище было ему теперь ни к чему.
Он без сожалений покинул свой Холодный Север и злых божеств, обитающих там. Он в них больше не нуждался.
Он утратил свой здравый рассудок. Тот мешал ему жить, как он хотел.
Единственным, от чего ему было не под силу избавиться, остался голос его Тии, его сверкающего алмаза. Она всегда оставалась с ним… и в нем. Он ощущал тепло ее тела, он ловил на себе лучи света, изливаемые ее нежной душой… и безумно страдал. Страдал от чувства вины перед ней, которое не покидало его ни на миг, как ни пытался он скрыться от него в своих бесконечных скитаниях. Вот все, что у него осталось… И еще…
Король Меандр вынул из складок плаща кинжал с тонким, почти прозрачным лезвием и богато изукрашенной рукояткой.
— И еще кинжал. Льдинка. Который, король был в этом уверен, он рано или поздно, собравшись с духом, вонзит в свое сердце… Когда сумеет преодолеть в себе жажду жизни, как это однажды удалось его супруге. Именно так он покончит со своим жалким существованием, чтобы воссоединиться с любимой в вечной жизни. Со своей ненаглядной Тией. Бедная королева! Несчастный Старый Дедушка Хол… С душой, объятой мраком и ужасом…
Король Меандр закончил свой рассказ. Мы молчали, потрясенные услышанным. Я взглянул сперва на Рунсибела, потом на шута и Энтипи. Лица у всех троих были белее полотна, в глазах читались сочувствие и страх. Тишину нарушила принцесса.
— Так вы… вы сейчас собираетесь себя убить? — спросила она.
— Я?! — Меандр очнулся от глубокой задумчивости и с недоумением пожал плечами. — А-а-а, понимаю. — Он усмехнулся и погрозил принцессе пальцем. — Вы, поди, решили, что я говорил о себе. Ничуть не бывало! Приняли эту историю за чистую правду. Что ж, это делает мне честь как рассказчику. Спасибо за комплимент, юная леди. Нет, поверьте, это… это всего лишь вымысел. А если бы подобное случилось на самом деле, то несчастный ублюдок, с которым такое произошло, был бы вовеки проклят. Верно? И заслужил бы смерть. — Он не мигая уставился на лезвие своего кинжала. — Согласны? Смерти бы заслуживал.
Помолчав еще некоторое время, Безумный король сунул кинжал в ножны, висевшие у него на поясе, и будничным тоном обратился к Рунсибелу:
— Думаю, ваши рыцари и воины гарнизона объявятся здесь в самом скором времени. Это Кореолис обманом заставил их выступить из форта. Ночью поднял своих людей и объявил, что вы приказали им провести учения. И услал их в одну сторону, а солдат гарнизона — в другую, сообщив им то же самое через некоторое время после того, как рыцари покинули крепость. Но они в конце концов раскусят его хитрость и спешно сюда возвратятся. Рыцари эскортируют вас домой.
— Домой? — изумился Рунсибел.
— Конечно. Под родной кров. Вы ведь из тех, для кого это понятие не утратило значения. — И Меандр тяжело вздохнул.
— Но… Я была уверена, что вы… — Энтипи с трудом подбирала слова, так она была взволнована. Ведь каждый из нас за время общения с Меандром не раз уже успел мысленно проститься с жизнью. — Это просто невероятно. — И она всплеснула руками.
Меандр снова усмехнулся.
— В этом, дитя, и состоит одно из восхитительных преимуществ безумия — прослыв умалишенным, ты можешь совершать поступки, которые другие, нормальные люди считают лишенными смысла, невероятными, нелогичными… Сумасшедшие вольны в своих решениях, они делают что хотят, без оглядки на мнение окружающих. Попробуй как-нибудь сама повести себя подобным образом. Уверен, тебе понравится. — Он прерывисто вздохнул. — Представь себе, на свете так много людей, которые никогда не отваживаются делать то, что им действительно по вкусу… Не бери с них пример. — Кивнув принцессе, его величество соизволил переключить внимание на меня: — Юная, нежная, трепетная любовь. То, что питает к тебе плетельщица… и принцесса… То, что испытываешь ты сам по отношению к самому себе… А возможно, и к одной из них… Или к обеим. Не знаю… Да, скорей всего, мне об этом и не доведется узнать. Но ведь чем-то все это должно закончиться. В любом случае мало кому, кроме меня, известно, чего стоит просто выжить в этом мире. Не погибнуть. Не дать своей душе исторгнуться в вечность прежде срока. И ты тоже, юный оруженосец, наделен этим знанием. Я это по глазам твоим вижу. Как и ты — по моим. В любом случае я тебе желаю одного — пусть судьба будет к тебе милосердней, чем к Старому Дедушке Холу. И вообще, если разобраться, сердце у меня не такое уж и холодное, как думают некоторые…
Он повернулся к нам спиной и быстро зашагал прочь. А я, сам не свой от волнения и страха, крикнул ему вслед:
— Откуда эти шрамы у вас на лице?
Он остановился и, оглянувшись, смерил меня холодным, пронизывающим взглядом:
— Не помню.
— Неужели позабыли?
Он помотал головой:
— Всякий день… стирает из памяти то, что случилось накануне. Ни завтра, ни вчера для меня не существуют. Повсюду снег, один только снег, который падает впереди и позади меня огромными хлопьями и заметает все окрест. И я бреду сквозь этот снег, сам не ведая куда. Я мало что помню о своей жизни с тех пор, как… услыхал историю Старого Дедушки Хола. Она вытеснила из моего сознания память обо всем остальном. И сколько бы я ни пытался забыть эту легенду, слова ее звучат в моей душе все громче, все отчетливей… Я решил поделиться ею с вами. Надеялся, что она тогда покинет наконец мою память и переселится в ваши воспоминания. Но увы… Похоже, зря на это рассчитывал. Она, эта страшная сказка, пребудет со мной вечно. Есть вещи, которые навсегда остаются с тобой, сколько бы ты ни бродил по белу свету.
И с этими словами человек, который, возможно, был убийцей моей матери, вложил свой длинный меч в ножны и быстрым шагом направился к лесу. Над верхушками деревьев зашумел ветер, и, клянусь вам, его порывы показались мне в тот момент не чем иным, как раскатами хохота злых северных божеств.
28
ВСЕ СЛУЧИЛОСЬ в точности так, как предсказал Безумный Меандр: в скором времени воины, которых Кореолис обманом выпроводил из форта, возвратились назад — с видом сконфуженным и виноватым. Многие принялись бить себя в грудь, заверяя Рунсибела, что не имеют ничего общего с предателем, что тот их попросту одурачил, что они не могли ослушаться приказа столь авторитетного военачальника, которого сам король облек своим доверием. И прочее в том же духе. Признаюсь вам, я с жадной радостью и не без тайного самодовольства ловил каждое их слово.
Но приятней всего было ненароком взглядывать на Морнингстара, на его растерянную физиономию. Я не без злорадства припомнил, как он и его приятели хвастались передо мной достижениями и славой своих наставников рыцарей, с какой издевкой отзывались они о покойном Умбреже и заодно обо мне, его оруженосце. Вот пусть-ка и он теперь обо всем этом вспомнит. Бедняга Умбреж просто корчил из себя идиота, и над ним потешались господа рыцари, а я, находясь на службе у идиота, сделался объектом насмешек юнцов, равных мне по званию, — Морнингстара и прочих. Это было ужасно досадно, это меня злило и угнетало, но никакими особенными неприятностями не грозило. Что же до Булата, то нынче красавчик угодил в куда более скверное положение, потому как его патрон оказался гнусным предателем, врагом короны, перебежчиком. Морнингстара король непременно заподозрит в соучастии и запросто может обезглавить под горячую руку, не потрудившись выяснить, в самом ли деле Булат состоял в заговоре.
