Питер Дэвид - Сэр Невпопад из Ниоткуда
Произнеся это, король совершил страшную, непоправимую ошибку. Никому нельзя хвалиться своим могуществом, превозносить себя в присутствии злобных и мстительных северных божеств, которые слышат любое слово, произносимое под угрюмым северным небом. Боги эти обозлились на короля и решили с ним разделаться. Поставить его на место. Чтобы он раз и навсегда узнал, кто настоящие хозяева Холодного Севера.
Вскоре после этого Старый Дедушка Хол и его супруга Тия отправились в путешествие. Небо было ясное, вокруг царила тишина. Ни ветерка, ни облачка. Самоуверенный король понадеялся, что со стороны природных стихий ему и его спутникам ничто не грозит. Но северные божества избрали именно тот день и час для того, чтобы ему отомстить.
Король с супругой и их эскорт, проехав по снежной дороге всего каких-нибудь несколько десятков миль, были застигнуты в пути жесточайшей бурей, какой не помнили даже старожилы этих мест.
С небес посыпался снег. Он падал, и падал, и падал огромными хлопьями, и свет померк, и вокруг ничего не стало видно, кроме снега. Он был всюду — вверху, внизу, спереди и сзади, и в этой мгле спутники Старого Дедушки Хола и его супруги потеряли королевскую чету из виду. А король, хотя он прежде исходил и изъездил свои владения вдоль и поперек и знал, казалось, каждую пядь своей укрытой льдом и снегом земли, в тот ужасный день сбился с пути и перестал понимать, где находилось небо, а где объятая холодом тундра, где восток, а где запад.
И тогда Старый Дедушка Хол и Тия, обнаружив на своем пути просторную и сухую пещеру, решили укрыться в ней от непогоды. Но северные божества, еще пуще разозлившись на короля, которого вознамерились уничтожить, устроили так, что вход в пещеру тотчас же завалило снегом, который все продолжал падать с небес, и вскоре у отверстия вырос целый обледенелый сугроб. Старый Дедушка Хол и Тия оказались замурованы в пещере. Сквозь трещины в верхних ее сводах внутрь проникал воздух и узкие лучи тусклого света, которые тонули во мраке этой каменной гробницы.
Час проходил за часом, день за днем. Пленники не знали, сколько времени длилось их заточение в полутемной холодной пещере. Никакой пищи у них не было. Жажду они утоляли, жуя снег и лед. Но снежная буря не стихала, и вскоре король и Тия так ослабели, что едва могли подняться на ноги. Никто не знал, где они, и надежда на спасение их покинула.
Поначалу они о многом говорили друг с другом. Мечтали, как вырвутся из своего заточения, как будут жить дальше. Они говорили о своей вечной любви друг к другу, о будущих детях — красивых и сильных сыновьях, наследниках трона, которых Тия родит супругу. И оба час от часа продолжали терять силы. Не раз Старый Дедушка Хол подумывал о том, не попытаться ли им пробить корку смерзшегося снега у входа в пещеру, чтобы выбраться наружу. Но что их там ждало? Метель не стихала, и найти дорогу домой было невозможно. Они оба замерзли бы насмерть на ледяном ветру.
Прошло еще несколько дней, и наконец король сказал супруге:
— У нас нет иного выхода. Чем погибать здесь от голода, не лучше ли выбраться наружу, не разумней ли будет попытаться отыскать наш дворец, пройти сквозь бурю назло стихиям?
— Я слишком слаба, чтобы идти, — вздохнула Тия. Она говорила правду: от голода она стала почти невесомой, и очертания ее тела едва угадывались под тяжелыми одеждами из пушистого меха. — Мне не вынести тягот этого долгого пути под колючим ветром со снегом. И тебе тоже его не одолеть. Ты должен остаться здесь, пока не кончится ураган.
— Не могу я ждать! — возразил ей король. — Мы с тобой вконец истощены. Еще немного, и нам обоим будет не миновать голодной смерти.
— Это не совсем так, любовь моя, — слабым голосом отвечала ему Тия. — Я могу в самое ближайшее время умереть от истощения, это правда. Но моя смерть мало что в мире изменит. — Глаза королевы сверкнули и заискрились, почти как прежде. — Вот если ты погибнешь без пищи, то все твое королевство останется без правителя, а все подданные осиротеют. Это будет огромной потерей для множества людей, для всего бескрайнего севера. Тебя ждет великое будущее, супруг мой! Ради него я готова на любые жертвы…
— Но не я! — воскликнул король. — Не говори так, Тия. Даже не помышляй о том, чтобы жертвовать собой ради меня и моих подданных. Я не смогу жить без тебя!
Слова Старого Дедушки Хола придали сил его угасавшей супруге. Она приподнялась со своего каменного ложа и сказала ему:
— Ах, оставь, любимый! Ведь все это только красивые слова, и ничего более. Ты будешь жить дальше, даже если меня не будет рядом. Ты станешь великим королем великой страны. Той земли, которую глупцы зовут Ледяной пустыней. Но что они о ней знают? И много ли им известно о нас с тобой? Ведь они даже не представляют себе, какой ослепительной белизны бывает снег в глубоких каньонах, сколь совершенна форма любой из снежинок, какая благословенная тишина царит над суровой тундрой. Ни о чем подобном они и понятия не имеют. И о нас с тобой не ведают. Но ты, мой король, обо всем этом им расскажешь. Чтобы они узнали и поняли нас.
— Мы вместе это сделаем! — решительно заявил король. — Поднимайся и давай уйдем отсюда. Я тебе помогу. — Он говорил с ней тоном, не допускающим возражений, а между тем им обоим было ясно, что ему не под силу не только помочь ей подняться, но даже привстать самому. Еще несколько часов без пищи, и с ним будет покончено.
Но королева не желала с этим мириться. И она сказала, вложив в свои слова всю любовь и нежность, какую к нему питала:
— Ты совсем ослабел, ненаглядный мой. Еще немного, и тебя уже ничто не спасет от голодной смерти. И жизнь покинет твое тело. А я… возможно, и переживу тебя, но совсем ненадолго. Это несправедливо! Слишком многим людям ты нужен живым! — Она улыбнулась. Это была последняя ее улыбка, адресованная Старому Дедушке Холу. — Говорила ли я тебе когда-нибудь, как сильна моя любовь к тебе?
— Сотню, тысячу раз.
— Значит, это будет тысяча первый. Женское тело создано для дарования жизни детям, но мое послужит той же цели на иной лад: оно подарит жизнь тебе, любимый. Оно ее сохранит.
Старый Дедушка Хол вскрикнул от ужаса, но не успел остановить руку своей любимой супруги — та быстрым и изящным движением полоснула себя по горлу кинжалом Льдинка. Король не верил своим глазам. На миг к нему вернулись силы, и он принялся трясти безжизненное тело и ругать свою умирающую жену последними словами (о чем он потом горько пожалел) и называть ее ласковыми прозвищами, какие дал ей при жизни (и которые никогда больше не повторил). Из рассеченного горла королевы поднимался пар. И, видя, как угасает свет в ее глазах, как тускнеет их бриллиантовый блеск, он сказал ей:
— Я знаю, ради чего ты это сделала. Ты хочешь, чтобы я такой ценой сохранил свою жизнь. Но этого не будет! Не бывать этому!
— Если любишь меня, живи… — коснеющим языком произнесла Тия. И ее не стало.
Король любил ее больше жизни. И вот она, не раздумывая, лишила себя жизни ради него. Она умертвила себя, чтобы он мог насытиться ее плотью и остаться в живых.
Король не мигая смотрел на ее мертвое тело, распростертое на каменном полу пещеры. Он провел так целый день, не сдвинувшись с места. А после… А после почувствовал такой лютый, такой страшный голод, какого не испытывал еще никогда. И слабость… Даже рукой шевельнуть ему теперь удавалось с трудом. Кинжал с полупрозрачным лезвием был на полу, между ним и мертвым телом королевы. Кинжал, которым можно было убивать и ранить…
И резать мясо…
И кромсать плоть той, которую любил больше жизни…
— Нет! — вскричал король в безумном порыве. — Никогда! Ни за что на свете! Пусть лучше я умру!
Но все закончилось тем… тем… что он не умер.
Отрезая ломти ее плоти, насыщаясь ими, он говорил себе, что делает это, лишь выполняя ее последнюю волю, лишь ради того, чтобы жертва ее не оказалась напрасной. Поедая сырое человеческое мясо, он убеждал себя, что пошел на это, только чтобы почтить ее память. Но в глубине души он знал, что просто пытается спастись, стремится любой ценой избежать смерти, боясь оказаться за той чертой, которую с легкостью переступила его любимая, страшась очутиться там же, где отныне обитала она. Жажда жизни взяла в нем верх над всеми другими чувствами, и ради того, чтобы остаться в живых, он готов был пойти — и пошел — на все…
Сердце своей жены он съел в последнюю очередь. Король не ожидал, что оно окажется таким жестким, что разгрызть упругую плоть этого средоточия любви и нежности будет так непросто. Но ему это в конце концов удалось. И тогда он ощутил в своем истощенном теле небывалый прилив сил. Их стало у него даже больше, чем было прежде. Шторм начал стихать, но снегопад все еще продолжался. Старому Дедушке Холоду однако не было до этого дела. Он пробился сквозь толщу снега и льда, заваливших вход в пещеру, и впервые за долгие дни очутился под открытым небом. Он выпрямился и подставил лицо ветру и снегу. И сквозь завывания урагана до него донеслись слова северных божеств, которые сказали ему:
