Джек Вэнс - Вечная жизнь
3. Эрзе Дамат
В последнюю ночь на плоту к ним вернулось нечто вроде старого взаимопонимания. Вита, локутор, пел на разные голоса, а Кугель исполнил танец вприсядку, типичный для ловцов крабов в Кучеке, где он провел свою юность. Войкод, в свою очередь, исполнил несколько простых превращений, а затем показал всем маленькое серебряное колечко. Он сделал знак Ханту:
— Дотронься до него своим языком, потом приложи ко лбу, а затем посмотри сквозь него.
— Я вижу процессию! — воскликнул Хант. — Мужчины и женщины — сотни, тысячи — проходят мимо. Там идут моя мать и мой отец, и мои бабушка с дедушкой… Но кто все остальные?
— Твои предки, — объявил Войкод. — Каждый в характерном для его времени костюме, до самой первой клетки, от которой все мы произошли.
Он забрал кольцо и, сунув руку в кошелек, вытащил оттуда тусклый зелено-голубой камень.
— Теперь смотри, я кидаю этот драгоценный камень в Скамандер!
И он выкинул его через борт. Камень сверкнул в воздухе и исчез в воде.
— А сейчас я просто протяну вперед ладонь, и камень вернется!
И действительно, все наблюдавшие увидели, как что-то сверкнуло в свете костра, и на руку Войкода упал драгоценный камень.
— С такой драгоценностью человек никогда не будет нищим. Правда, он не очень много стоит, но его можно продавать до бесконечности… Что еще вам показать? Вот небольшой амулет. Он имеет чисто эротическое назначение и возбуждает сильнейшее желание в той особе, на которую направлено его действие. Надо быть очень осторожным в его использовании… А вот еще один амулет в форме бараньей головы, сделанный по приказу императора Далмасмуса Нежного, чтобы он не огорчил никого из десяти тысяч наложниц… Что еще могу я вам показать? Вот мой посох, который мгновенно прикрепляет один предмет к другому. Я всегда держу его в футляре, чтобы случайно не прикрепить брюки к пуговице или кошелек к пальцу. Этот посох очень мне полезен. Что же еще? Давайте посмотрим… А, вот он где! Рог, обладающий очень интересными возможностями. Бели засунуть его в рот труда, то у мерший может произнести последние двадцать слов. Если же засунуть его в ухо, то можно передать умершему любую информацию, которую ты не успел ему предать… А здесь что? Да, конечно: небольшое устройство, которое доставило мне много удовольствий!
И Войкод показал куклу, которая продекламировала стихи, спела какую-то не очень приличную песенку и станцевала танец с Кугелем, который стоял впереди, внимательно наблюдая за всем.
Наконец Войкод устал от представления, и один за другим пилигримы отправились на покой.
Кугель никак не мог заснуть. Он лежал на спине, сложив руки над головой, глядя на звезды и думая о неожиданно интересной коллекции Войкода, о его разнообразных волшебных инструментах и приспособлениях.
Убедившись, что все заснули, он поднялся на ноги и осмотрел спящую фигуру Войкода. Кошель был надежно закрыт и засунут под руку волшебника, хотя Кугель, собственно говоря, ничего другого и не ожидал.
Подойдя к небольшому шалашу, где хранились общественные запасы питания, он взял немного свиного сала, которое затем перемешал с мукой, чтобы сделать белую мазь. Из толстой бумаги он склеил небольшую коробочку, в которую положил эту мазь. Затем он вернулся на место и заснул.
На следующее утро он сделал все возможное, чтобы Войкод, как бы случайно, увидел, как он намазывает свою шпагу этой мазью.
В ту же секунду Войкод в ужасе воскликнул:
— Этого не может быть! Я поражен! Увы, бедный Лодермульч!
Кугель сделал ему знак, призывающий к молчанию.
— Что ты орешь? — пробормотал он. — Я просто натираю свою шпагу, предохраняя ее от ржавчины.
Войкод упрямо покачал головой.
— Все ясно? Ради своей выгоды ты убил Лодермульча. У меня нет другого выхода, как сообщить об этом Пленителям Воров, когда мы прибудем в Эрзе Дамат.
Кугель умоляюще замахал руками.
— Не надо так спешить! Говорю тебе, ты ошибаешься. Я невиновен!
Войкод, высокий статный человек с темными кругами под глазами, длинным подбородком и высоким покатым лбом, поднял вверх одну руку.
— Я никогда не выносил убийств. В данном случае должен быть соблюден принцип равновесия, и совершено соответствующее контр действие. И уж как минимум — сделавший такое зло не должен выгадать от него!
— Ты имеешь в виду меня? — деликатно спросил Кугель.
— Вот именно, — сказал Войкод. — Этого требует справедливость.
— Ты — тяжелый человек! — огорченно воскликнул Кугель. — У меня нет другого выхода, как подчиниться твоему суду.
Войкод протянул руку:
— Тогда давай сюда мазь, и так как ты совершенно очевидно раскаиваешься в своем поступке, я больше ничего и никому не скажу!
Кугель задумчиво поджал губы.
— Ладно, пусть будет по-твоему. Я уже смазал свою шпагу. Так что я отдам тебе остаток мази в обмен на твой эротический амулет, а также на несколько других, более мелких вещиц.
— Правильно ли я расслышал? — разбушевался Войкод. — Твоя наглость превосходит все, что я встречал! То, что ты требуешь, не имеет цены!
Кугель пожал плечами.
— Ну, моя мазь самая обычная, так что значит не о чем и говорить.
После долгих споров Кугель обменял свою мазь на трубку, которая освещала пространство в пятьдесят шагов, и рукопись, в которой перечислялось восемнадцать фаз Лагенетического Цикла. Этим ему пришлось удовлетвориться.
Вскоре впереди показались руины Эрзе Дамата, находящиеся на западном берегу: древние виллы давно уже превратились в развалины и утопали среди разросшихся садов.
Пилигримы взялись за шесты, чтобы направить плот к берегу. Вдали показалась вершина Черного Обелиска, при виде которой все испустили радостный крик. Плот спокойно скользил по Скамандеру и в конце концов пристал к берегу у одного из развалившихся причалов.
Пилигримы высадились на берег и сгрудились вокруг Гарстанга, который обратился к ним с речью:
— С огромным удовлетворением я могу сообщить вам, что отныне я слагаю с себя ответственность. Наше путешествие окончилось. Смотрите! Вот святой город, где Гильфиг произнес Гностическую Догму! Где он победил Казу и отринул ведьму Энкеикс! Может быть, на эту самую землю ступали его священные ноги!
Тут Гарстанг драматическим жестом указал на землю, и пилигримы, поглядев вниз, стали неловко переступать с ноги на ногу.
— Как бы там ни было, мы здесь, и каждый из нас должен испытывать облегчение. Путь наш был тяжел и опасен. Пятьдесят девять человек вышли из долины Фолгуса и отправились в путь. Бамин и Рэндол были сожраны гру на поле Сагма, на мосту через Аск к нам присоединился Кугель, на Скамандере мы потеряли Лодермульча. Теперь нас осталось пятьдесят семь человек, верных товарищей, испытанных, и печально нам расставаться после совместного путешествия, которое мы запомним на всю жизнь! Через два дня начнется Блестящий Обряд. Мы успели вовремя. Те, кто не потерял все свои сбережения в азартных играх, — тут Гарстанг бросил косой взгляд в сторону Кугеля, — могут найти удобные гостиницы и расположиться в хороших комнатах. Не имеющие же денег тоже должны постараться устроиться как можно лучше. Сейчас наше путешествие подошло к концу. Итак, мы расстаемся, и каждый из нас дальше идет своей дорогой, хотя все мы обязательно встретимся через два дня у Черного Обелиска. А до этого времени — до свидания!
Пилигримы начали расходиться в разные стороны. Одни пошли по берегу Скамандера по направлению к ближайшей гостинице, другие свернули в сторону и направились в сам город.
Кугель подошел к Войкоду.
— Я совершенно незнаком с этой страной, как ты знаешь. Может быть ты сможешь порекомендовать мне хорошую и недорогую гостиницу?
— Конечно, — ответил Войкод. — Я как раз сейчас отправляюсь именно в такую гостиницу. “Старая Дастрийская” находится на месте бывшего императорского дворца. Если ничего не изменилось, то роскошная комната и прекрасная еда стоят там относительно недорого.
Кугель полностью одобрил этот проект, и они вдвоем отправились по улицам Эрзе Дамат, мимо деревянных избушек через большой пустырь, где вообще не было никакого жилья и где оканчивались все улицы. Потом они попали в относительно богатые районы с большими каменными зданиями, многими из которых все еще пользовались и которые утопали в зеленых садах. Люди Эрзе Дамат были достаточно приятны и красивы, хотя и несколько плотнее сложены, чем жители Элмери. Мужчины были одеты только в черное: обтягивающие брюки и куртки с черными помпонами, женщины одевались в прекрасные наряды желтого, красного, оранжевого и синего цветов, а туфельки их сверкали черными пряжками. Редко когда можно было увидеть зеленое или голубое платье, так как считалось, что эти цвета приносят несчастье, а пурпурный цвет означал смерть.
