Джо Аберкромби - Герои
Ишри пожала плечами. Доу посмотрел на свою руку и со вздохом сжал кулак.
– Видно, остается лишь сделать их еще кровавее. Знает ли кто-то, откуда они сегодня сходятся?
– Отовсюду.
– Я знал, что ты так скажешь.
– Тогда зачем спрашивал?
– По крайней мере, я тебя разговорил.
Наступила тишина, Доу наконец обернулся, опершись руками на узкий подоконник.
– Ну так продолжай, продолжай, еще немного можно.
Ишри сделала ленивый шаг вперед. Голова у нее откинулась назад, описывая медленный круг. Было во всем этом что-то неприятное, как скольжение змеи.
– На востоке командование принял человек по имени Брок и готовится штурмовать мост в Осрунге.
– А что он за человек? Вроде Мида?
– Его противоположность. Молодой, пригожий и храбрый.
– Люблю пригожих мужчин, молодых и храбрых, – Доу глянул на Зоба. – Потому я одного такого к себе вторым и назначил.
– Все трое как на подбор, – Зоб поймал себя на том, что опять грызет ноготь, и отдернул руку.
– По центру, – продолжала Ишри, – у Челенгорма море разливанное пехоты, готовой пересечь отмели.
Доу голодно усмехнулся.
– Что ж, есть к чему стремиться. Обожаю смотреть, как снизу карабкаются людишки, а я сижу над ними сверху.
Зоб не сказать чтобы пришел от этого в восторг, неважно, насколько выгоден рельеф местности.
– На западе рвется с поводка Миттерик, которому неймется пустить в ход красавиц-лошадок. Есть у него люди и за той речушкой, в лесу сбоку от вас.
– Ха, гляди-ка. Кальдер-то, оказывается, был прав.
– Он всю ночь провел в ратных трудах.
– Будь я проклят, если это у него, засранца, не самые первые труды за все время.
– Он в темноте похитил у Союза два знамени, и сейчас над ними потешается.
Черный Доу хмыкнул.
– Лучшего потешника и представить сложно. Мне этот парень всегда нравился.
– Вот как? – удивился Зоб.
– Ну а разве я бы давал ему столько возможностей? У меня достаточно жлобов, которые пинком вышибают двери. Не мешает иногда иметь парочку таких, которые пользуются дверной ручкой.
– Справедливо.
Интересно, что бы сказал Доу, узнав, что Кальдер пробовал подобраться к ручке его убийства. Хотя узнать – для него всего лишь вопрос времени. Посмотрим, как быстро он справится.
– То их новое оружие, – Доу сузил глаза в убийственные щели, – что оно собой представляет?
– Байяз.
Ишри тоже убийственно сузила глаза, видимо, по своим причинам. Любопытно, сыщется ли в целом свете две пары глаз более жестких, чем у этого дуэта.
– Первый из магов. Он с ними. И у него есть кое-что новое.
– И это все, что ты можешь сказать?
– Байяз не единственный, кто горазд на сюрпризы, – сказала Ишри. – У меня для него тоже кое-что припасено.
– Я знал, – торжествующе воскликнул Доу, – что у меня есть причина хранить тебя под крылышком.
– Твое крыло хранит весь Север, о великий протектор. – Глаза Ишри медленно закатились к потолку. – Пророка бережет крыло Бога. Меня бережет крыло Пророка. Разве не оно мешает дождю капать на голову?
Колдунья подняла руку, пальцы извивались, как черви в банке.
– И великим и малым – всем нужно прибежище.
Факел Доу щелкнул снопом искр; свет дрогнул, Ишри исчезла.
– Подумай об этом, – прозвучал ее голос в самом ухе у Зоба.
Имена
Бек понуро уставился в огонь. Вернее, на кучку почерневших головней с еще живыми розоватыми проблесками, да язычки огня, беспокойно и беспомощно мятущиеся на ветру. Выгорел костер-то. Совсем как он, Бек. Все мечтал заделаться героем и так долго хватался за свою мечту, что теперь, когда она прогорела до серого пепла, он даже не знал, чего хочет. Сидел под гаснущими звездами, названными в честь великих людей, битв и деяний, и не знал, а кто же он такой.
– Что, не спится? – В свет костра, шаркая, забрел Дрофд с одеялом на плечах.
Бек едва слышно хмыкнул; меньше всего хотелось говорить.
– Есть хочешь? – Дрофд протянул лоснящийся жиром кусок вчерашнего мяса.
Бек качнул головой. Когда последний раз ел, он и не помнил. Скорее всего перед тем, когда последний раз спал. Воротило от одного запаха съестного.
– Ну, тогда оставлю на потом.
Дрофд костью вверх сунул мясо в карман, потер руки – черные, будто он ворошил уголья, – и протянул к еле живому костру. Он, похоже, примерно одного возраста с Беком, помельче и потемнее, на скулах пучками торчит щетина. В эту минуту, да еще почти в темноте, он чем-то напоминал Рефта. Бек, сглотнув, отвернулся.
– Так ты имя сегодня, говорят, получил?
В ответ неохотный кивок.
– Красный Бек, – Дрофд хмыкнул. – А что, славное. Боевитое такое. Небось доволен.
– Доволен?
Так и захотелось сказать: «Доволен тем, что просидел в шкафу и убил своего?» Но вместо этого он произнес:
– Да так.
– Эх, мне бы вот имя. Ну да как-нибудь, наверно, заслужу.
Бек таращился в огонь, надеясь, что болтовня на этом стихнет. Но, видимо, Дрофд из разговорчивых.
– А семья у тебя есть?
Такие обычные, досужие вопросы. А ответ почему-то дался не сразу, с неимоверным трудом.
– Мать. Двое братишек. Один в долине, подмастерьем у кузнеца.
Стоило начать говорить, как остановиться оказалось невозможно.
– Мать скорей всего готовится к жатве. Урожай перед моим уходом уже созревал. Сейчас она, наверно, серп точит. А Фестен следом за ней колоски подбирать будет…
Именем мертвых, как он хотел быть с ними. Хотелось разом и улыбаться, и плакать – так, что боязно дальше говорить, а то голос ненароком дрогнет и выдаст.
– А у меня семеро сестер, – сказал Дрофд, – я самый младший. Как все равно восемь мамок суетятся вокруг, день-деньской поучают, и у каждой язык острее предыдущей. А мужика в доме нет, и о делах мужских ни слова. Это, я тебе скажу, еще та чертовщина. Особая.
Теплое жилище с восемью женщинами и без единого меча – так ли уж оно, если вдуматься, ужасно? Когда-то и Беку дом казался чуть ли не преисподней. Теперь же ад в его понимании выглядел иначе. А Дрофда все несло:
– Зато теперь у меня другая семья. Зобатый, Чудесница, Весельчак Йон, остальные. Славные бойцы. Славные имена. Держатся вместе, никто ни к кому не суется. За последние несколько дней потеряли троих. Хороших людей, да вот…
Он запнулся, как будто не находясь, что сказать.
– Зобатый был вторым у самого Тридуба – из старых, ты небось знаешь. Нет такой битвы, в которой бы он не побывал. Поступает всегда по-правильному, как в старину. Прямой, как резак, сказал-отрезал. Так что тебе, пожалуй, повезло сюда к нам свалиться.
– Ага.
Хотя радости, что ему «повезло свалиться» Бек отчего-то не чувствовал. Казалось, будто он все еще валится, а рано или поздно, причем скорее первое, чем второе, неминуемо вышибет себе оземь мозги.
– А откуда у тебя такой меч?
Бек растерянно моргнул, глядя на рукоять едва ли не с удивлением от того, что она по-прежнему на месте.
– От отца.
– Ух ты. Он был воином?
– Названным. Знаменитым, я бы сказал.
А ведь как ему, помнится, нравилось этим именем козырять. Теперь же без оскомины его сложно и произнести.
– Шама Бессердечный.
– Да ты что! Тот, который дрался на поединке с Девятью Смертями? Который тогда…
Проиграл.
– Ага. Девять Смертей вышел на поединок с топором, а мой отец с этим вот мечом. Щиты они перед схваткой откинули. Девятипалый одержал верх и отобрал меч.
Бек выдвинул лезвие из ножен, опасаясь, как бы им невзначай кого не пырнуть. В нем появилось уважение к заостренному металлу, какого не было еще накануне.
– Ну и вот, а когда выиграл, Девять Смертей вспорол моему отцу живот.
Казалось сущим безумием, что он сам взял и метнулся по следам этого человека; человека, которого он отродясь и не знал, но по стопам которого тем не менее пошел. Уж не затем ли, чтобы ему потом и самому выпустили кишки?
– Ты хочешь сказать, что… Девять Смертей держал этот самый меч?
– Должно быть.
– А… можно мне?
Раньше Бек, наверное, послал бы такого, как Дрофд, куда подальше. Однако держаться одиночкой ни для кого еще добром не кончалось, так что не мешало бы обзавестись хоть одним-двумя знакомцами. И он подал клинок рукоятью вперед.
– Именем мертвых, чертовски добрый меч, – выдохнул Дрофд, разглядывая рукоять. – На ней до сих пор еще кровь.
– Ага, – сказал Бек и закашлялся.
– Ну-ну. – Это подошла Чудесница – вразвалочку, руки в боки. – Два паренька ласкают друг у дружки оружие при свете костра? Не волнуйтесь, я понимаю, как такое может происходить. Вы думаете, никто не смотрит, а завтра в бой, и может, уже никогда не удастся попробовать. А ведь самая, казалось бы, естественная штука на свете.
Дрофд кашлянул, поспешно отдавая меч обратно.
– Да мы так… просто разговаривали, ну ты знаешь. Имена. А тебе твое как досталось?
– Мне? – ухмыльнулась Чудесница, с прищуром поглядев на юношей.
