Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)
– Подожди пока.
– Холодно, – пожаловался я, и Эдит, удивив меня, негромко хмыкнула. В этом звуке слышалось самодовольство.
– Ты стояла вон там, – вдруг вспомнил я, и ее смешок оборвался. – Возле своей машины.
Ее лицо стало непреклонным.
– Нет, не там.
– Но я же видел!
Хаос вокруг нас продолжался. Я различал низкие голоса подоспевших взрослых. И упрямо продолжал спорить: я считал, что прав, и добивался от Эдит признания своей правоты.
– Бо, я стояла рядом с тобой и оттолкнула тебя в сторону.
Она уставилась на меня, и вдруг произошло что-то странное. Казалось, золото проступило сквозь черноту ее глаз, и эти глаза дурманили, гипнотизировали меня. Это ощущение ошеломляло и вместе с тем непривычно будоражило. Но выражение ее лица оставалось обеспокоенным. Она словно пыталась мысленно внушить мне что-то важное.
– Нет, все было совсем не так, – слабо возразил я.
Ее глаза снова вспыхнули золотом.
– Прошу тебя, Бо!
– Но почему? – допытывался я.
– Доверься мне, – умоляла она.
Неподалеку завыли сирены.
– Обещаешь потом все объяснить?
– Ладно, – с внезапным раздражением бросила она.
– Хорошо, – промямлил я, не надеясь разгадать внезапные перепады ее настроений прямо сейчас, когда на меня слишком много всего свалилось. Но что я должен был думать, если того, что я помнил, попросту не могло быть?
Понадобилось усилия шести санитаров «Скорой помощи» и двух учительниц – мисс Варнер и тренера Клапп, чтобы отодвинуть фургон и перенести поближе к нам носилки. Эдит заявила, что фургон ее вообще не задел, а когда я попытался последовать ее примеру, опровергла мои слова. Она сообщила остальным, что я ударился головой, и окончательно осложнила мое положение, предположив, что у меня «сотрясение» и «кровоизлияние». Когда на меня надели фиксирующий воротник, мне захотелось провалиться сквозь землю. Казалось, вся школа сбежалась посмотреть, как меня грузят в кузов «Скорой помощи». Эдит досталось место в кабине.
В довершение всех бед шеф полиции Свон прибыл раньше, чем меня успели благополучно увезти.
– Бо! – в панике закричал он, увидев меня на носилках.
– Все хорошо, Чар… папа, – я вздохнул. – Ничего со мной не случилось.
За подтверждением он обратился к ближайшему санитару. Пока санитар пытался успокоить его, я отвлекся, чтобы обдумать мешанину необъяснимых видений, крутившихся у меня в голове. Когда меня подняли, чтобы унести, я заметил глубокую вмятину на бампере бежевой машины, очень характерную вмятину, повторяющую очертания хрупких плеч Эдит… будто она вжалась в машину с такой силой, что погнула металлическую раму…
Ее семья наблюдала за нами издалека, с самым разным выражением лиц – от осуждения (Элинор) до бешенства (Ройал). Но ни тени беспокойства за младшую сестру.
Мне вспомнились свои ощущения – я как будто взлетел в воздух… потом что-то жесткое придавило меня к земле. И рука Эдит под фургоном, словно приподнимающая его над землей…
Я искал логичное объяснение, которое помогло бы понять смысл увиденного. Но так ни до чего и не додумался, кроме разве что психического припадка. Нет, сумасшедшим я себя не чувствовал, но, наверное, всем психам кажется, что они нормальные.
Разумеется, «Скорая» прибыла в окружную больницу вместе с полицейским эскортом. Все время, пока меня выгружали, я чувствовал себя нелепо. Особенно когда Эдит просто вошла в дверь больницы на своих двоих.
Меня привезли в приемное отделение «Скорой» – длинную палату с кроватями в ряд, отгороженными друг от друга занавесками с пастельным рисунком. Медсестра надела мне на руку манжету тонометра и сунула под язык градусник. Поскольку никому не пришло в голову задернуть занавеску и обеспечить мне хоть какое-то подобие уединения, я решил, что больше не обязан терпеть позорный фиксирующий воротник. Как только медсестра вышла, я расстегнул липучку на нем и зашвырнул его под кровать.
Снова поднялась суета, и к соседней кровати подвезли еще одну каталку. Несмотря на тугую окровавленную повязку на голове, я узнал пациентку – это была Тейлор Кроули из моего класса политологии. Тейлор пострадала раз в сто сильнее, чем я, но, увидев меня, заволновалась.
– Бо, прости, пожалуйста!
– Тейлор, со мной все хорошо, а вот ты неважно выглядишь. Как ты?
Тем временем медсестры начали снимать с нее пропитанные кровью бинты, и оказалось, что весь лоб и левая щека Тейлор усеяны множеством мелких порезов.
Мой вопрос она пропустила мимо ушей.
– Я уже думала, что задавлю тебя! Разогналась как дура, а там лед… – она поморщилась: медсестра принялась обрабатывать раны на ее лице.
– Не беспокойся, ты меня не задела.
– Но как тебе удалось отскочить так быстро? Только что был на месте, и вдруг исчез.
– Эм-м… меня Эдит оттащила.
Она растерялась.
– Кто?
– Эдит Каллен, она стояла рядом со мной.
Как обычно, ложь получилась неубедительной.
– Эдит? А я ее не заметила… Ого, вот это реакция! Как она, ничего?
– Кажется, да. Она где-то здесь, но пришла сама, не на носилках.
Я точно знал, что я в своем уме. Так что же произошло? Объяснить, что я видел, оказалось невозможно.
Потом меня увезли на рентген. Я объяснил всем, что с головой у меня все в порядке, и был прав. Обошлось даже без сотрясения. Я спросил сестру, можно ли мне уйти, но она ответила, что сначала меня должен осмотреть врач. И я застрял в приемном отделении, где мне пришлось слушать бесконечные извинения Тейлор и ее обещания загладить вину. Как я ни пытался убедить ее, что со мной ничего не случилось, она по-прежнему изводилась. Наконец я закрыл глаза и прекратил отвечать ей.
– Он спит? – спросил мелодичный голос. Я разом открыл глаза.
В ногах моей кровати стояла усмехающаяся Эдит. Я смерил ее возмущенным взглядом, продолжая мысленные поиски объяснения. Нет, она не производила впечатления человека, способного останавливать автомобили голыми руками. Но вместе с тем я никогда еще не встречал таких, как она.
– Послушай, Эдит, ты извини меня, пожалуйста… – начала Тейлор.
Эдит вскинула руку, не желая слушать дальше.
– «Нет крови – нет фола», – напомнила она спортивное правило, сверкнув зубами, и присела на край койки Тейлор, лицом ко мне. Она по-прежнему усмехалась.
– Ну, каков вердикт? – спросила она у меня.
– Со мной все хорошо, а меня не отпускают, – пожаловался я. – А тебя почему не привязали к носилкам, как нас?
– Меня здесь знают, – ответила она. – Не бойся, я пришла освободить тебя.
А потом из-за угла вышла доктор, и у меня отвисла челюсть: молодая, светловолосая, красивее любой кинозвезды, какую я только видел! Как будто кто-то нарезал Одри Хепберн, Грейс Келли и Мэрилин Монро ломтиками, выбрал лучшие и склеил их вместе, чтобы получилась богиня. Однако лицо у нее было бледным и усталым, с темными кругами под глазами. Судя по описанию Чарли, это мать Эдит.
– Итак, мистер Свон, – мягко произнесла доктор Каллен, – как вы себя чувствуете?
– Замечательно, – ответил я. «Сколько можно задавать один и тот же вопрос?»
Она прошла к световому щиту у меня за головой и включила его.
– Снимки хорошие, – объявила она. – Голова не болит? Эдит сказала, что вы сильно ударились головой.
– С головой все замечательно, – повторил я со вздохом, метнув быстрый вопросительный взгляд на Эдит. Она отвернулась.
Доктор осторожно прощупала мой череп холодными пальцами. И заметила, как я поморщился.
– Болит?
– Почти нет.
Бывало и хуже.
Услышав приглушенный смешок, я поднял глаза и увидел снисходительную улыбку Эдит.
– Ну что же, можете ехать домой – ваш отец ждет в приемном покое. Но если закружится голова или появятся проблемы со зрением, сразу же приезжайте.
– А в школу мне можно? – спросил я, представив Чарли в роли моей сиделки.
– Сегодня лучше побудьте дома.
Я кивнул в строну Эдит.
– А ей, значит, можно?
– Кто-то же должен передать остальным, что мы живы, – с беспечным видом высказалась Эдит.
– Между прочим, – уточнила доктор Каллен, – почти вся школа здесь, в приемном покое.
– О-о… – застонал я.
Доктор Каллен подняла брови.
– Хотите остаться здесь?
– Нет-нет! – поспешил отказаться я, сбросил ноги с кровати и порывисто вскочил. Слишком порывисто, так что даже пошатнулся, и доктору Каллен пришлось подхватить меня. Не ожидал, что у нее хватит сил.
– Все замечательно, – снова заверил я, не вдаваясь в объяснения, что проблемы с равновесием носят хронический характер и никак не связаны с ушибом головы.
– Выпейте тайленол от боли, – предложила она, помогая мне устоять на ногах.
– Боли почти нет, – возразил я.
– Похоже, вы на редкость удачливы, – улыбнулась доктор Каллен, размашисто расписываясь в моей карте.
– Это Эдит удачливая; мне повезло, что она случайно оказалась рядом со мной, – заметил я, многозначительно глядя на ту, о ком шла речь.
