Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)
Я делал вид, что внимательно слушаю миссис Баннер, которая возилась с пленками и проектором, но мои мысли были далеки от темы урока.
Сразу после звонка Эдит выскользнула из класса так же быстро и легко, как в прошлый понедельник. И как в тот же день, я уставился ей вслед, отвесив челюсть.
Почти в тот же миг возле моего стола очутилась Маккайла.
– Ужас! – пожаловалась она. – Их вообще не различить, эти стекла! Повезло тебе, у тебя Эдит в напарниках.
– Ага, она, похоже, разбирается в этих луковых корешках.
– И вроде бы сегодня не злилась, – добавила Маккайла, пока мы надевали куртки. Дружелюбие Эдит ее не обрадовало.
Я изобразил безразличие.
– Интересно, что с ней стряслось в прошлый понедельник.
По дороге в спортзал я не слушал болтовню Маккайлы, физкультурой тоже особо не заинтересовался. Сегодня я попал в одну команду с Маккайлой, и она услужливо успевала играть и на моей, и на своей позиции, поэтому я отвлекался от мыслей, только когда наступала моя очередь подавать, а моей команде – бдительно уворачиваться от моих мячей.
Дождь сменился мелкой изморосью, но пока я шел к стоянке, успел изрядно промокнуть. Запрыгнув в машину, я включил печку на полную мощность, плюнув на надсадный рев мотора.
Оглядываясь, чтобы убедиться, что выезд свободен, я вдруг заметил неподвижную белую фигуру. Через три машины от меня, прислонившись к передней дверце «вольво», стояла Эдит Каллен и внимательно смотрела в мою сторону. Она не улыбалась, но и не пыталась убить меня взглядом – по крайней мере, пока. Я отвернулся, перешел на заднюю передачу и в спешке чуть не стукнул ржавую «тойоту-короллу». К счастью для «тойоты», я вовремя ударил по тормозам: такую машину мой пикап легко превратил бы в металлолом. Я сделал глубокий вдох и, не глядя по сторонам, осторожно повторил попытку вырулить со своего места, на этот раз успешно. Проезжая мимо «вольво», я смотрел прямо перед собой, но, судя по тому, что заметил боковым зрением, мог бы поклясться: Эдит смеется.
3. Феномен
Открыв глаза следующим утром, я сразу заметил: что-то изменилось.
Другим стал свет. По-прежнему серовато-зеленый, как пасмурным днем в лесу, он ощутимо посветлел. Я понял, что тумана за окном нет.
Вскочив, я выглянул в окно и застонал.
Тонкий слой снега покрыл двор, припорошил крышу моего пикапа и выбелил улицу. Но это было еще не самое страшное. Весь вчерашний дождь замерз, затвердел, покрыв иголки на деревьях фантастическим панцирем и превратив подъездную дорожку в опасный каток. Мне стоит немалого труда не падать даже на сухой земле, а в такой день, как этот, мне лучше вообще не вылезать из постели.
Чарли уехал на работу задолго до того, как я спустился. В некотором смысле жить с Чарли было все равно что одному, и я обнаружил, что наслаждаюсь одиночеством, а не страдаю от него.
Я позавтракал миской хлопьев и апельсиновым соком из пакета. В школу я буквально рвался, и это меня пугало: дело было вовсе не в стимулирующей учебной атмосфере или встрече с новыми друзьями. Если уж говорить начистоту, я знал, что спешу в школу только для того, чтобы поскорее увидеть Эдит Каллен. А это страшная глупость.
Может, других девчонок и вправду заинтересовал новенький, но в том-то и дело, что Эдит – не Маккайла и не Эрика. Я прекрасно понимал, что мы играем в разных лигах. И всерьез опасался, что, насмотревшись на нее, буду до конца жизни лелеять несбыточные мечты. И если мне доведется проводить с ней больше времени – смотреть, как шевелятся ее губы, восхищаться ее кожей, слушать ее голос, – мне будет только тяжелее. Не знаю, стоит ли вообще доверять ей – зачем она соврала насчет линз?
Мне понадобилось как следует сосредоточиться, чтобы одолеть скользкую подъездную дорожку и остаться в живых. Возле самого пикапа я чуть не потерял равновесие, но ухитрился схватиться за боковое зеркало и устоял на ногах. Сегодня дорожки на территории школы превратятся в полосу препятствий… возможности опозориться практически безграничны.
По черному льду, покрывающему дороги, мой пикап передвигался, не доставляя мне проблем. Но ехал я очень медленно, не желая оставлять за собой полосу разрушений на Мейн-стрит.
Только выйдя из пикапа у школы, я понял, почему добрался до нее без приключений. Заметив какой-то серебристый блеск, я обошел машину сзади, на всякий случай держась за крыло, и осмотрел шины. Тонкие противоледные цепи, надетые на них крест-накрест, образовывали ромбы. Чарли поднялся ни свет ни заря, чтобы оснастить цепями мой пикап.
Я нахмурился и с удивлением заметил, что горло вдруг перехватило. Все должно быть совсем не так. Это мне следовало подумать о цепях и надеть их на колеса машины Чарли – если бы я знал, как это делается. Или, по крайней мере, я должен был помочь ему справиться с этой задачей. А вообще это не его дело…
Только чье же тогда? Его, конечно. Он же отец. Вот он и позаботился обо мне, своем сыне. Именно так, как пишут в книгах и показывают по телевизору, но меня не покидало странное ощущение, будто мой мир перевернулся с ног на голову.
Я стоял за пикапом, борясь с внезапной волной эмоций, которую вызвали цепи, когда вдруг услышал странный звук.
Это был пронзительный скрип, и как только я заметил его, он стал оглушительно громким. Я удивленно вскинул голову.
А потом увидел все и сразу. Но не как в кино, в замедленной съемке: видимо, из-за выброса адреналина мой мозг заработал гораздо быстрее, и я сумел уловить картину целиком во всех подробностях.
Эдит Каллен стояла на расстоянии четырех машин от меня, в ужасе приоткрыв рот. Ее лицо выделялось из целого моря лиц, на которых застыло одинаковое выражение шока. А темно-синий фургон, который занесло юзом, с заблокированными колесами под визг тормозов волчком крутился на обледенелой стоянке. Удар по заднему углу моего пикапа был неминуем, а на пути фургона, между ним и пикапом, стоял я. И времени не было даже на то, чтобы закрыть глаза.
Но за мгновение до того, как я услышал скрежет, с которым крыло фургона сложилось, огибая угол кузова пикапа, что-то с силой ударило в меня, но не с той стороны, откуда я ожидал. Моя голова стукнулась о покрытый льдом асфальт, я почувствовал, как что-то твердое и холодное пригвоздило меня к нему. Оказалось, я лежу за бежевой машиной, возле которой припарковался. Но больше я ничего не успел заметить, потому что фургон снова приближался. Со скрежетом обогнув пикап, он, продолжая скользить и вращаться, вновь угрожал наехать на меня.
– Давай!
Слова я различил с трудом, но голос, который их произнес, не узнать было невозможно.
Две тонкие белые руки рывком выдвинулись вперед, и фургон, содрогнувшись, остановился на расстоянии фута от моего лица, бледные ладони пришлись точно по размеру глубокой вмятины на боку фургона.
А потом руки задвигались так стремительно, что расплылись в воздухе. Одна схватилась снизу за кузов фургона, и одновременно что-то потащило меня прочь, пока наконец мои ноги не были перекинуты, словно тряпичные, на другое место, где задели шину бежевого автомобиля. Глухой стук металла и звон резанули уши, и фургон с лопнувшим стеклом наконец застыл на асфальте – на том самом месте, где за мгновение до этого лежали мои ноги.
Секунда гробовой тишины тянулась бесконечно, а потом раздался визг. В этом внезапном хаосе я слышал, как сразу несколько голосов повторяют мое имя. Но гораздо отчетливее, чем эти вопли, я различил приглушенный, но отчаянный возглас Эдит Каллен прямо над моим ухом:
– Бо, ты в порядке?
– Со мной все хорошо, – собственный голос показался мне чужим. Я попытался сесть и только тогда понял, что Эдит прижимает меня к своему боку. Наверное, травма оказалась серьезнее, чем я думал, потому что я не мог даже отодвинуть ее руку. Неужели я ослабел от шока?
– Осторожно! – предостерегла она, пока я пытался высвободиться. – Кажется, ты сильно ударился головой.
Я вдруг почувствовал пульсирующую боль выше левого уха.
– Ой… – удивился я.
– Так я и думала, – она словно с трудом удерживалась от смеха, а я не видел в случившемся ничего смешного.
– Но как… – я осекся, пытаясь взять себя в руки и осмыслить случившееся. – Как же ты успела?
– Я же стояла рядом с тобой, Бо, – она снова посерьезнела.
Я попробовал сесть, и на этот раз она помогла мне, но потом сразу же отползла подальше, насколько позволяло узкое пространство. Посмотрев в ее озабоченное и бесхитростное лицо, я снова растерялся под взглядом ее золотистых глаз. Так о чем я хотел ее спросить?
В этот момент нас окружила целая толпа. Со слезами на глазах эти люди что-то кричали друг другу и нам.
– Не двигайся! – велел кто-то.
– Вытащите Тейлор из фургона! – крикнул другой голос. Вокруг нас поднялась суета. Я хотел было встать, но Эдит удержала меня за плечо.
– Подожди пока.
– Холодно, – пожаловался я, и Эдит, удивив меня, негромко хмыкнула. В этом звуке слышалось самодовольство.
