Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)
Он молчал и внимательно изучал мое лицо. Тем временем боль, не имеющая никакого отношения к сломанным костям, но гораздо более острая, угрожала сокрушить меня.
В палату деловито вошла еще одна медсестра. Эдвард сидел неподвижно, как статуя, пока она опытным взглядом окинула мое лицо и повернулась к мониторам.
– Пора принять обезболивающие, милая? – добродушно спросила она, подкручивая регулятор капельницы.
– Нет-нет, – промямлила я, стараясь не выдать себя голосом. – Мне не нужно, – позволить себе закрыть глаза я сейчас не могла.
– Детка, не надо храбриться. Чем меньше стрессов, тем лучше для тебя, тебе нужен покой, – она ждала, но я только слабо покачала головой.
– Ладно, – она вздохнула. – Когда надумаешь, нажми кнопку вызова.
Строго посмотрев на Эдварда, а потом еще раз, обеспокоенно, – на приборы, она вышла.
Прохладные ладони легли на мои щеки, я уставилась на него обезумевшим взглядом.
– Ш-ш-ш, Белла, успокойся.
– Не оставляй меня, – срывающимся голосом взмолилась я.
– Не оставлю, – пообещал он. – А теперь успокойся, пока я не вызвал медсестру со снотворным.
Но сердце не желало подчиняться.
– Белла, – он с беспокойством гладил мое лицо. – Никуда я не денусь. Я буду рядом до тех пор, пока я тебе нужен.
– Клянешься, что ты меня не бросишь? – зашептала я, пытаясь хотя бы выровнять дыхание. Меня била дрожь.
Он притянул мое лицо к своему, прижав ладони к щекам. Большие глаза смотрели серьезно.
– Клянусь.
Его дыхание успокаивало. Казалось, проходит даже боль, которую я чувствовала с каждым вдохом. Он не сводил с меня глаз, пока я не расслабилась, а монитор не принялся попискивать реже. Сегодня глаза Эдварда были темными, ближе к черному цвету, чем к золотистому.
– Так лучше? – спросил он.
– Да, – с опаской подтвердила я.
Он покачал головой и что-то невнятно пробормотал. Мне послышалось слово «горячиться».
– Зачем ты так? – шепнула я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Тебе надоело все время спасать меня? Хочешь, чтобы я уехала?
– Нет, Белла, конечно, я не хочу остаться без тебя. Рассуди здраво. И спасать тебя мне тоже не надоело, но именно из-за меня ты постоянно подвергаешься опасности. Это из-за меня ты сейчас здесь.
– Да, из-за тебя я здесь и я жива, – нахмурилась я.
– Едва жива, – поправил он чуть слышно. – Вся в бинтах и гипсе, и даже пошевелиться толком не можешь.
– Мой последний околосмертный опыт тут ни при чем, – я начинала раздражаться. – Я имела в виду другие – назови, какой хочешь. Если бы не ты, я бы уже гнила на кладбище Форкса.
Мои слова покоробили его, но взгляд остался затравленным.
– Но это еще не самое страшное, – продолжал шептать он так, словно не слышал моих слов. – Увидеть тебя лежащей на полу… избитой и скорчившейся… – он осекся, – думать, что я опоздал… даже слышать, как ты страдаешь от боли – все это невыносимо, эти воспоминания я унесу с собой в вечность. Но хуже всего – знать, что остановиться я не могу. Понимать, что сам убью тебя.
– Но ведь не убил.
– А мог. С легкостью.
Я понимала, что мне нельзя волноваться, но он пытался убедить самого себя, что нам надо расстаться, и паника трепыхалась во мне, угрожая вырваться наружу.
– Дай мне обещание, – шепнула я.
– Какое?
– Ты сам знаешь, – я начала злиться, видя, как упрямо Эдвард решил зациклиться на плохом.
Он услышал перемену в моем голосе, его взгляд стал напряженным.
– Видимо, мне просто не хватит сил держаться от тебя подальше, так что ты все равно добьешься своего… даже если поплатишься за это жизнью, – резко высказался он.
– Вот и хорошо.
Но обещания он так и не дал, и это не ускользнуло от меня. Я еле сдерживала панику, у меня просто не хватало сил, чтобы справиться еще и с гневом.
– Ты уже сказал, как сумел остановиться… а теперь я хочу знать, почему, – заявила я.
– Почему – что? – осторожно переспросил он.
– Почему ты это сделал. Почему не дал яду подействовать. Сейчас я уже была бы просто одной из вас.
Глаза Эдварда стали непроглядно черными, и я вспомнила, что именно в подробности о том, как становятся вампирами, он вообще не собирался посвящать меня. Наверное, Элис была слишком поглощена тем, что узнала о себе… или тщательно скрывала свои мысли в присутствии Эдварда, но он явно понятия не имел о нашем с ней разговоре. И теперь удивился и пришел в бешенство. Ноздри раздувались, губы затвердели, как каменные.
Одно мне было ясно: отвечать на мой вопрос он не собирается.
– Да, никакого опыта отношений у меня нет, – вновь заговорила я. – Но мужчина и женщина должны быть на равных – это же логично… то есть не может же кто-то один из них всякий раз спасать другого.
Он сложил руки на краю моей кровати и уперся в них подбородком. Лицо стало спокойным, гнев утих. Видимо, на мне он решил не срываться. Успеть бы мне только предупредить Элис, пока он не сорвал злость на ней.
– Ты уже спасала меня, – негромко напомнил он.
– Вечная роль Лоис Лейн меня не устраивает, – упрямо сказала я. – Я тоже хочу быть Суперменом.
– Ты не понимаешь, о чем просишь. – Голос был тихим, взгляд – устремленным на край подушки.
– А по-моему, понимаю.
– Белла, ты не понимаешь ничего. У меня было почти девяносто лет на размышления об этом, но я до сих пор ни в чем не уверен.
– Ты жалеешь, что Карлайл спас тебя?
– Нет, об этом я не жалею. – Он сделал паузу, потом продолжил: – Но моя жизнь все равно была кончена. Мне не пришлось ничем жертвовать.
– А моя жизнь – ты. Только тебя я боюсь потерять, – мне вдруг стало легче. Признаться, как он нужен мне, оказалось совсем нетрудно.
Но Эдвард не дрогнул. Остался непоколебимым.
– Я не могу, Белла. И не хочу так поступать с тобой.
– Но почему? – У меня першило в горле, и возглас получился не таким громким, как хотелось. – Только не говори, что это слишком трудно! После того, что было сегодня, или, наверное, несколько дней назад… в общем, после того, что было, это пустяк!
Он пристально смотрел на меня.
– А боль? – спросил он.
Я побелела. Просто ничего не смогла с собой поделать. Но я старалась ничем другим не выдать, как отчетливо помню эти ощущения – огонь в моих жилах.
– Это мои проблемы, – заявила я. – Справлюсь.
– Храбрость можно довести до такого предела, где она превратится в безумие.
– Не вопрос. Подумаешь, три дня.
Эдвард поморщился, обнаружив, что я осведомлена лучше, чем ему хотелось бы. Я смотрела, как он борется с гневом, как его взгляд становится задумчивым.
– А Чарли? – коротко спросил он. – А Рене?
В молчании прошло несколько минут, я силилась найти ответ. Открыла рот, но не издала ни звука, и снова захлопнула его. Эдвард ждал, на его лице постепенно проявлялось торжествующее выражение – он сразу понял, что ответить мне нечего.
– Послушай, и это тоже не вопрос, – наконец забормотала я. Голос звучал неуверенно, как всегда, когда я врала. – В своем выборе Рене всегда исходила из собственных интересов, и она будет только рада, если я поступлю так же. А Чарли крепкий и выносливый, он привык справляться в одиночку. Не могу же я опекать их вечно. У меня есть своя жизнь.
– Вот именно, – подхватил он. – И обрывать ее я не стану.
– Хочешь дождаться, когда я окажусь на смертном одре? К твоему сведению, я на нем только что побывала!
– Ты поправишься, – напомнил он.
Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и постаралась не обращать внимания на взрыв боли, который он вызвал. Мы с Эдвардом смотрели друг на друга в упор. Сдаваться он не собирался.
– Нет, – медленно произнесла я. – Не поправлюсь.
На лбу Эдварда прорезались морщины.
– Поправишься, конечно! Ну, разве что останется шрам-другой…
– Ошибаешься, – возразила я. – Я умру.
– Белла, ну что ты говоришь! – он встревожился. – Тебя выпишут отсюда через несколько дней. Самое большее – через две недели.
Я не сводила с него глаз.
– Может, прямо сейчас я и не умру… но когда-нибудь – обязательно. С каждой минутой я все ближе к смерти. Мало того: я состарюсь.
Когда до него дошел смысл моих слов, он нахмурился, прижал длинные пальцы к вискам и закрыл глаза.
– Это не может не произойти. Так и надо. Так было бы, если бы не было меня – а меня вообще не должно быть.
Я фыркнула. Он в удивлении открыл глаза.
– Глупость какая-то. Все равно что прийти к человеку, который только что выиграл в лотерею, и отобрать у него деньги со словами: «Слушай, давай вернемся к тому, как должно быть. Так будет лучше». Я так не играю.
– Я тебе не выигрыш в лотерею, – прорычал он.
– Правильно. Ты гораздо лучше.
Он закатил глаза и поджал губы.
– Белла, этот вопрос мы больше не обсуждаем. Я отказываюсь обрекать тебя на вечную ночь, и точка.
– Если ты рассчитываешь поставить точку таким способом, значит, ты слишком плохо меня знаешь, – предупредила я. – Ты не единственный вампир, с которым я знакома.
