Рэмси Кэмпбелл - Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути (сборник)
– Так вот, я тогда чуть с ума не сошла, пытаясь выбрать, чем же пожертвовать. Отказаться от слуха – и никогда больше не услышать «Гобелен» моей любимой Кэрол Кинг – или от зрения, но тогда я никогда не увидела бы твоего лица.
Она отбросила волосы со лба и переступила с ноги на ногу.
– И вдруг Джереми, как же его фамилия – не помню, но все еще называли его Джем… Робертс! Это был Джем Робертс! Он поднимает руку и спрашивает, включил ли лектор память в этот список. А лектор выждал минуту, а потом говорит (весь из себя такой умник): «Это не чувство, это функция».
– Как-как? Что за хрень!
Труди с чувством закивала:
– Да, полная хрень.
Она замолчала.
Чарльз поторопил: «Что же было дальше?»
Труди пожала плечами:
– Ничего больше не было. Вернее, я не помню, чем все кончилось. Но он попал прямо в точку. Джем Робертс, да…
Труди рассеянно оглядела темный коридор, ведущий в гостиную, и попыталась улыбнуться.
– И с тех самых пор я панически боюсь лишиться памяти, забыть тебя или места, где бывала. Видишь ли, можно ослепнуть, оглохнуть, потерять обоняние или вкусовые сосочки – все это было бы ужасно и трагично, особенно как подумаешь про сэндвичи с беконом, – но в памяти… вот как сейчас, – и она прикрыла глаза, – я думаю о твоем лице и могу его увидеть. Я думаю о песне Кэрола «Ты будешь любить меня завтра» и могу ее услышать. Ты понимаешь, о чем я?
– Понимаю.
– И даже сэндвичи с беконом – если очень постараться, я могу вызвать в памяти их запах. Черт, знаю, что не могу, но я сохраню это воспоминание и смогу… смогу его вызвать. – Труди прищелкнула пальцами. – Легко, вот так.
– А вкус?
– Вкус – это индийская еда. Обходиться без нее было бы пыткой. Но я уверена, что смогла бы воспроизвести по крайней мере некоторые вкусы, вызывая из памяти те потрясающие блюда, которые я когда-то ела. – Труди потерла лоб. – По большей части вместе с тобой, дорогой мой Карл Великий.
Внезапно повисла тишина – как это иногда случается, – и Чарльз первым решился ее нарушить:
– Ну-ну, родная… Избави нас боже от чего-то подобного.
– Мама забывает одно за другим, в тот же день… иногда даже забывает фразу, еще не договорив.
– Но она счастлива.
– Как животное, – сказала Труди, и это прозвучало резко. – Как собака, которая даже не знает, что умрет. Не знает, что ее собачий друг умер.
– Ты об отце?
– Да, о папе. Она даже не знает, как его зовут.
– Ну и пусть, родная. Ей хорошо. Она же знать не знает, чего лишилась. Тебе трудно это осознать, я понимаю.
– Эмили Дикинсон сказала, что «искупится разлукой Рай, исчерпан ею ад»[19].
– Замечательно. Кто-кто, а она имела право так сказать!
Том подошел к раковине и открутил кран с горячей водой – но горячей воды не было. Все это время он ни на миг не спускал глаз с дверной ручки.
В коридоре раздались шаги, они приближались, становились громче. Он даже не успел ничего сказать, как ручка повернулась и вошла сестра.
– Господи, Томми, – сказала она. – Запирайся в следующий раз.
– Почему ты мне не отвечала, – спросил он, озираясь и ища, чем вытереть руки. – И зачем крутила ручку?
– Не крутила я никакую ручку. Просто вошла…
– У тебя есть полотенце?
– Разве похоже, что у меня есть полотенце?
– Может, принесешь?
– Сам принеси.
Том посмотрел на окно, но занавесок не было.
– Эй, может, выйдешь уже из туалета? Мне вообще-то нужно.
Том бочком вышел, и Джерри затворила дверь.
– Понимаешь, снаружи кто-то был, – сказал Том. – Сопел.
Он пересек коридор и обтер руки о неровную стенку.
– Я думал, это ты…
Было слышно, как Джерри спустила за собой, потом раздался звук льющейся из крана воды, и Джерри открыла дверь, стряхивая капли с мокрых рук.
– Слушай, эта стена… тут доска какая-то.
– Давай потом. – Сестра прошла мимо Тома. – Мы, кажется, едем ужинать.
Том захлопал в ладоши.
– Ура, я умираю с голоду!
– Мы едем ужинать? – спросил Том, влетая в кухню.
– В городе есть «Пицца-Экспрес», – сообщил Чарльз. – Как вы на это смотрите? Пицца и паста – что скажете?
– Я скажу «да», мистер По, – отозвалась Труди, направляясь к двери.
Том наморщил лоб. Мистер По? Пожав плечами, он выскочил следом. Непонятные они, эти взрослые, а родители непонятнее всех.
Взяв со стола ключи, Чарльз собирался выходить, когда с криком «Эй, подождите меня!» выбежала Джерри. Чарльз обхватил дочку за плечи и притянул к себе.
– Куда едем? – спросила она.
– В город.
– Ужинать?
Он кивнул:
– Пицца. И паста, – добавил он, закрыл дверь и подергал, проверяя, надежно ли заперто.
Через минуту взревел «Ягуар», вскоре шум мотора стих вдали, и остался только шум ветра в листве деревьев. Внутри дома закипела работа.
I. Шкаф в стене
Как раз перед тем, как закричала Джерри, снаружи раздался громкий треск. Труди решила, что кто-то что-то сломал.
Это был второй день в Грейнджер Холле, их новом доме – не новом в смысле возраста, но новом для их семьи. Итак, они прибыли сюда, на побережье Северного моря, после двадцати пяти лет сухопутной жизни в Йорке и четырех месяцев, проведенных в Манчестере. День был в разгаре, а здесь уже будто смеркалось и обещало стать еще темнее.
Джерри оповестила о своем открытии: «Здесь потайной шкафчик!» – но ее слова почти утонули в шуме ливня, забарабанившего в окна нового дома.
– Идите сюда, посмотрите!
Том оторвался от разматывания перепутанных проводов от антенны, телефона и кабелей, побросал их на некрашеный пыльный дощатый пол и стремглав бросился в комнату сестры. Одиннадцатилетний сорванец вечно носился во весь опор. Даже лодыжка, которую он сломал в Харрогите, спрыгивая с баскетбольного кольца, закрепленного на крыше гаража, его не остановила, он и в гипсе бегал по дому и мощеным дорожкам с непостижимой скоростью.
– У него высокий болевой порог, когда-нибудь это сыграет с ним плохую шутку, – так Чарльз всегда отзывался о «способностях» сына.
– Ну-ка, поглядим! – пронзительно крикнул Том, тормозя рядом с сестрой.
– Томас, успокойся, пожалуйста, – воззвала снизу Труди. Она пыталась дозвониться до местного мастера-умельца, рекомендованного их риелтором. Эсси была массивной женщиной – на весах она тянула больше двадцати стоунов[20], вдобавок с неправильным прикусом и такими редкими зубами, что между ними, пожалуй, легко проскочила бы сосиска.
Труди долго слушала телефонные гудки и уже собралась дать отбой, как трубка рявкнула: «Да?»
Грубость на том конце провода застала ее врасплох, и она попыталась собраться с мыслями:
– Мистер Блеймир?
– По-вашему, я похожа на «мистера»? – произнес голос (теперь было ясно, женский), за этим последовал довольный смешок.
– Я Черити Блеймир. Вам нужен Кэрол.
– Не дергай, – услышала Труди крик дочери и тоже чуть не хихикнула.
– Кэрол? – переспросила она.
– Да, так зовут моего мужа. – Последовавший за этим смех не показался веселым. – Как песня, ясно?
– Какая песня?
– Ух, тут тесновато, – послышался теперь голос Тома, как будто сквозь стиснутые зубы.
– Ну, тот малый, что поет кантри, у него еще есть песня о парне по имени Сью?
– А… – откликнулась Труди, высовываясь в коридор, чтобы лучше слышать, что там происходит. – Джонни Кэш?
Повисло молчание, и Труди ясно представила, как женщина качает головой и смотрит на телефон со смешанным выражением жалости и разочарования. Однако все, что сказала женщина, было:
– Неважно… – И добавила: – Его нет, он уехал…
– Когда он вернется?
Том слетел вниз по лестнице через две ступеньки.
– Не имеет значения, – сказала Труди, знаками показывая сыну, чтобы не шумел. – Я перезвоню позже.
Она положила трубку, вздохнула и рукой перекрыла дорогу сыну.
– А ну, притормози-ка, дружище.
– Ничего там не видно, – объяснил Том, не обращая внимания на неодобрительно насупленные мамины брови. – Я вставал на цыпочки и дотянулся почти до конца, но…
– До самого конца чего? Ничего не видно где?
Мальчик повернулся и посмотрел вверх.
– Там шкафчик. В стене, – добавил он, в таком возбуждении, что голос упал почти до шепота.
Когда Труди зашла в спальню (Джеральдины или Томми? – она не помнила точно), Том уже был у стены, безуспешно пытаясь забраться в большой встроенный шкаф, футах в пяти над полом.
– Джер, подсади меня! – пыхтел Том, барахтаясь и стараясь опереться обо что-нибудь, чтобы залезть повыше.
– Там ничего больше нет.
– Я просто хочу посмотреть еще раз!
Со вздохом Джерри подсадила братишку, так что он смог опереться локтями об узкую деревянную кромку.
– Да, пусто, – подтвердил он через несколько секунд уже обычным своим голосом.
– Я же тебе говорила.
Том громко фыркнул и скорчил рожицу. Обернувшись к Джерри, он сказал:
