Рэмси Кэмпбелл - Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути (сборник)

– И ты думал, что останешься без наказания? Как же нам проучить нашего Каспара, а?

Один папаша закивал что есть силы и облизал губы.

– Как следует. Побольнее.

– О, я обещаю, что так и будет, сэр. Но я никогда себе не прощу, если не приглашу самых юных гостей взглянуть на это. Смотрите и учитесь, так мы всегда говорим. – Питер переводил взгляд с одного детского лица на другое и продолжал: – Остальные могут постоять здесь, мы вернемся через пять минут. Считайте это бонусом! За свои деньги вы сегодня получите больше, кто же от такого откажется?

Спустившись с детьми вниз, Питер вывел их через большую зарешеченную дверь, вышел сам, запер ее за собой и зашвырнул ключ подальше, чтобы никто не смог его найти.

Потом все они собрались на улице – все те, кто называл постылый особняк домом, кого так долго держали за решеткой и выставляли напоказ за проступки до того мелкие, до того ничтожные, что невольно возникал вопрос: у кого таких нет?

Питер вручил Паулине коробок спичек, который прихватил с кухни Краучей, громадный коробок, спички из которого ей перепадали по одной три раза в день. Никто, ни одна девочка, никакой мальчик не могли быть счастливее, чем она, заполучив их сейчас все разом.

– Чудненько, – процедила она сквозь почерневший огрызок языка и устремилась обратно в дом, ни разу не оглянувшись.

Они подождали пять минут. Потом десять.

– По-моему, она не собирается выходить, – сказала Дженни.

Но когда Питер бросился туда за Паулиной, Дженни схватила его за рукав и помотала головой – нет, жаль, но нет, и, хотя ему это было совсем не по душе, он знал, что Дженни права. Как бы ему ни хотелось, он не мог спасти каждого от самого себя.

Каспар и непоседа-Филип ушли первыми, поспевая за длинноногим Вжик-Вжиком, который решил, что лучше убраться до того, как станут видны языки пламени. Филип, которому нужно было только найти, в какое русло направить безудержную энергию, ловко помогал перекраивать костюм для Питера, и поскольку Вжик-Вжику всегда могла понадобиться помощь в его ателье, он предложил Филипу пойти к нему в подмастерья. Не совсем понятно, почему он предложил то же и Каспару. Но если вспомнить, с каким аппетитом изголодавшийся мальчик уплетал накануне это блюдо – огромных размеров филе Крауч, – казалось, что ему и самому передалось что-то от чудовища. Так что, возможно, Вжик-Вжик, который знал о чудовищах не понаслышке, решил, что безопаснее будет за ним присмотреть.

Прочие? Жестокий Фред и Конрад смотрели, пока пламя не показалось в окнах, а потом тихо улизнули вдвоем, потому что даже Фред понимал, что мальчику без больших пальцев нелегко было бы прожить в одиночку. Летающий Роберт с искалеченными в результате падения руками и ногами был совсем беспомощен… но Черные Мальчики втроем стащили его вниз по лестнице и, судя по всему, не собирались бросать на произвол судьбы. Вскоре и они растаяли в утренней дымке.

Огонь разгорелся настолько, что вокруг начала собираться толпа зевак. Дети, приведенные сюда для назидания, сейчас его определенно получали. Все они смотрели на пожар, словно не вполне веря в увиденное, некоторые промокали глаза и терли носы, однако быстро утешились благодаря свойственной им природной жизнестойкости. Но вот даже они начали постепенно расходиться с места происшествия…

Пока там не остались только двое, Питер и Дженни, Витающая в облаках, которая сейчас смотрела отнюдь не на небо.

– В том виде ты нравился мне больше, – заметила она. – Теперь ты кажешься таким же, как все.

Он понял.

– Но я чувствую не так, как все.

Он смотрел на улицу и дальше, туда, где были другие улицы, и еще дальше, где бежали дороги, ведущие в разные стороны, только не сюда, и столько всего им можно было предпринять, что у него закружилась голова.

Они могли делать все, что угодно.

Например, он мог бы быть тем, кого сделали из него взрослые. Или кем-то совсем другим, им наперекор.

Время покажет.

Брайан Ходж – автор одиннадцати романов в жанре хоррор с элементами криминала и исторического жанра. Он написал также более ста рассказов, новелл и повестей и выпустил пять сборников. Его последние работы – коллекция криминальных новелл «Все законы нарушены», повести «Вес мертвого тела» и «Кого бы боги уничтожили»; недавно был издан его эпический постапокалиптический роман «Dark Advent» и новейшее творение – «Листья Шервуда». Ходж живет в Колорадо и почти все время отдает работе. Но все же он увлекается еще музыкой, звукоинженерией и фотографией, интересуется всем (за исключением вороватых белок), что имеет отношение к садоводству с использованием органических удобрений, а также крав-мага, борьбой и кикбоксингом, что, впрочем, не спасает от белок.

Домовые

Сказка вторая

Жила как-то бедная девушка-служанка, трудолюбивая и чистоплотная. Каждый день чисто подметала в доме полы, а мусор сбрасывала в большую кучу перед входом.

Как-то раз утром она собиралась приняться за работу и вдруг увидала под дверью письмо. Читать девушка не умела, поэтому поставила метлу в уголок и отнесла письмо своим хозяевам. А было в том письме приглашение от домовых: они просили девушку участвовать в крестинах их ребенка.

Девушка не знала, что ей делать. Однако после долгих уговоров, когда хозяева ей сказали, что от такого приглашения не следует отказываться, все же согласилась.

И вот явились трое домовых и отвели ее в глубь пустой горы, где жили эти человечки. Все там было крохотным, но до того изящным да красивым, что словами и не описать.

Мать младенца лежала в кровати из черного дерева, украшенной жемчугом, под расшитыми золотом покрывалами, колыбелька была из слоновой кости, а купель из чистого золота.

Стала девушка крестной, а потом собралась домой, Но маленькие домовые принялись упрашивать да уговаривать ее пожить у них хоть три денечка. Она осталась и прожила это время весело и радостно, а маленькие человечки старались ей угодить. Наконец собралась она уходить. Но сперва домовые наполнили ей карманы золотыми монетами, а потом вывели ее опять на гору.

Пришла она домой и хотела за работу взяться. Взяла в руки метлу – она так и стояла себе в углу – и принялась подметать комнату. Вдруг вошли в комнату какие-то люди и стали ее спрашивать, кто она такая и что здесь делает.

Оказалось, что пробыла она в горах у маленьких человечков вовсе не три дня, а целых семь лет, а прежние ее хозяева за это время умерли.

Питер Кроутер

Цепь Артемиды

«Выкрали раз у одной матери домовые из колыбели ребенка, а вместо него подложили оборотня с большой головой да пучеглазого, и знал он только одно – есть да пить».

«У фей есть магическая сила… они убьют тебя раньше, чем ты успеешь убить их».

Пролог

Чарльз Кавана свернул с шоссе и выехал на прямую дорогу, местами, казалось, слишком узкую даже для одного автомобиля. До этого они побывали в доме уже два раза. Резко повернув направо, на мостик, ведущий к широким воротам и саду, Чарльз остановил машину и вышел. Присвистнув, он помотал головой.

– Приехали?

Джеральдина Кавана стянула с головы наушники и шлепнула брата по руке.

– А что, разве похоже, что приехали?

Ответа не последовало, и Джерри буркнула: «Тормоз».

Подняв голову, Том увидел, что сестра выводит имя «Джулиан Тиббетс» и рисует вокруг сердечки. Он делано кашлянул и тихонько шепнул «проститутка», заслужив от сестрицы новый удар.

– Джеральдина! – окрикнула с переднего сиденья Труди Кавана.

– Он меня обозвал. – Джерри спрятала тетрадь под мышку, пока мать не увидела, чем она занималась.

– Ну да, – невинно вытаращился Том, – уткой.

В этот раз Джерри пошире размахнулась и отомстила наглецу.

– Ай! – Он разделил это слово на слоги, растянув как мог: «Ай – йииии», – и потер руку.

– Джерри, я не буду повторять!

Отлично, меня это устраивает, подумала девочка.

– Ладно, извини, – сказала она вслух.

– Не мне говори, брату.

– Извини, Брат, – произнесла Джерри. Прозвучало неубедительно.

– Мне надо отлить, – заявил Том.

– Том! – настала очередь отца принять участие в дебатах. Том пожал плечами и самым послушным голосом, каким мог, попросил:

– Тогда скажи, чтобы она на меня не смотрела.

– Мы там будем через минуту, солнышко, – отозвалась Труди. – Ты уж потерпи, все будет хорошо.

Том уже зажал между ног кулак, и сестра, заметив это, брезгливо поморщилась и отвернулась к окну.

– Гадость какая.

– «Весь этот нескончаемый пасмурный день, в глухой осенней тишине, под низко нависшим хмурым небом, я одиноко ехал…»[17]

– Дорогой?

– Пап, с тобой все в порядке?