Джо Аберкромби - Герои
– Пособи! – вслепую орал прижатый к стене Стоддер, бессильно сжимая в руке резак. – Пособи!
Бек не повернулся и не ударился бежать. Он лишь тихо, пятясь, взошел наверх тем же путем, каким спустился, поспешил к открытому шкафу, выдернул из него единственную полку и нырнул в затянутое паутиной нутро. Он сунул пальцы в щель между створками и закрыл их изнутри. Вжался в темноту, как в плохоньком детском укрытии. Наедине с отцовым мечом, своим прерывистым дыханием и криками товарищей, которых забивали внизу.
Сцепив руки за спиной, лорд-губернатор Мид обозревал окрестности из северного окна зала. Время от времени он степенно кивал, выслушивая разрозненные сообщения. Как гогочущие гусята вокруг гусыни, толпились офицеры – метафора вполне уместная, учитывая, что в военном деле Мид смыслил не больше той гусыни. Финри держалась позади, чтобы не привлекать внимания. Ужас как хотелось что-нибудь вызнать, но не хотелось тешить чужое злорадство унизительным выспрашиванием. Тихо изнывая, она тайком грызла ногти и прикидывала планы мести, один несбыточней другого. Увы, с какой стороны ни гляди, а приходилось признать, что укора прежде всего достойна она сама. В самом деле, прояви она терпение, лукавую обходительность и мнимую покорность, как просил Гар, рукоплещи она льстиво корявому начальствованию Мида – тогда бы, глядишь, влезла к нему в доверие, как кукушка к голубю в гнездо.
Надо же, старому болвану хватило тщеславия повесить на стену собственный увеличенный портрет в батальном стиле. Может, еще не слишком поздно разыграть из себя заблудшую овечку и просочиться под сень его чванливой благодати, изобразив притворное раскаяние. А когда представится возможность, вонзить ему в спину нож с удобной короткой дистанции. В том, что она его так или иначе вонзит, Финри не сомневалась – это был, так сказать, зарок. Ей не терпелось лицезреть эту пергаментную стариковскую физиономию, когда наконец…
– Ой, кто это? – фыркнула рядом Ализ.
– В смысле? – переспросила Финри и выглянула из восточного окна.
Туда никто не смотрел с той минуты, как на севере завязалось сражение. А между тем из лесов объявился какой-то оборванец, воздвигся на небольшом каменном выступе, пристально глядя в сторону Мидовской ставки. Черные патлы трепетали на ветру. Разумеется, с солдатом Союза у этого бродяги не было даже отдаленного сходства. Финри нахмурилась. Люди Ищейки должны идти на расстоянии следом, а в этой одинокой фигуре было что-то… что-то не то.
– Капитан Хардрик, – окликнула Финри. – Вон там, часом, не человек Ищейки?
– Где? – непринужденно спросил подошедший Хардрик. – Право, и не знаю.
Человек на камне поднес что-то ко рту и запрокинул голову. Над пустыми полями поплыла длинная, печальная нота.
– Ой, рожок! – прыснула Ализ.
Минорная эта нота резанула Финри по нутру; она все поняла. А поняв, схватила Хардрика за руку.
– Капитан, срочно скачите к генералу Челенгорму и сообщите, что нас атакуют.
– Что? Но помилуйте…
Бестолковая улыбка сошла с лица Хардрика, когда он поглядел на восток.
– Ой, – растерянно выдохнула Ализ.
Внезапно из-за деревьев выступили люди – дикого вида, патлатые, одетые в какое-то тряпье, а многие так и вовсе полуголые. Теперь, когда горнист оказался среди сотен собратьев, до Финри дошло, что ее в нем смутило. Он был в подлинном смысле великанского роста. Хардрик застыл с раскрытым ртом; Финри, впившись капитану в руку, тащила его к дверям.
– Срочно! Отыщите генерала Челенгорма! Отыщите моего отца! Сию же минуту!
– Но мне нужны приказания…
Капитан глянул на Мида, все так же упоенно наблюдающего за штурмом Осрунга вместе с другими офицерами, за исключением пары, неспешно направившейся взглянуть, что там за звук.
– Кто это? – недоуменно спросил один.
Рассусоливать у Финри не было времени. Она испустила пронзительнейший, длиннющий, ужасающий девчачий визг, на какой только была способна. Один музыкант резко сфальшивил, другой выронил смычок и бесшумно покинул помещение. Все, кроме Хардрика, ошарашенно повернулись к Финри. Она с облегчением заметила, что визг капитана подбодрил: он уже бежал к двери.
– Какого черта… – начал Мид.
– Северяне! – провыл кто-то. – К востоку!
– Какие северяне! Что вы такое…
Поднялся общий гвалт:
– Вон там, вон там!
– Людей на стены!
– А они у нас есть, те или другие?
Люди в полях – возницы, слуги, кузнецы, повара – суматошно повысыпали из палаток с кибитками и торопились к гостинице. А среди них, настигая, сновали всадники на мохнатых лошаденках, безо всякой упряжи, но на удивление прытко. Финри подумала, что при них могут быть луки, и как в воду глядела: через секунду-другую по северной стене гостиницы заклацали стрелы. Одна залетела в окно и скользнула по полу – зазубренная, черная, и от этого на вид еще более опасная. Кто-то с тихим шелестом вынул меч, и вскоре зала словно озарилась клинками.
– Послать на крышу лучников!
– А они у нас есть?
– Закрыть ставни!
– Где полковник Бринт?
Складной стол протестующе завизжал, когда его поволокли к окну; бумаги посыпались на пол.
Финри мельком выглянула – двое офицеров силились запереть гнилые ставни. Через поля катилась лавина людей, покрыв половину расстояния между деревьями и гостиницей, по мере приближения люди растягивались в цепь. Трепетали рваные штандарты, украшенные костями. Тысячи две, самое меньшее. А их здесь от силы сотня, с легким вооружением. Финри сглотнула, цепенея от ужаса этой незамысловатой арифметики.
– Ворота закрыты?
– Подоприте их чем-нибудь!
– Где-то должен быть Пятнадцатый!
– Посылать уже поздно.
– Именем судеб…
Взгляд округлившихся глаз Ализ метался, как затравленный зверек, но путей к отступлению не было.
– Мы в западне!
– Помощь непременно придет, – сказала Финри со всем спокойствием, какое только могла себе позволить, а у самой сердце угрожающе билось в ребра.
– От кого?
– От Ищейки.
Который как пить дать стремится сейчас удрать подальше от Мида.
– Или от генерала Челенгорма.
Чьи люди после вчерашнего разгрома в недееспособном состоянии; им бы себе-то помочь, не то что другим.
– Или от наших мужей.
Которые по горло заняты приступом Осрунга и едва ли даже догадываются, что за спиной у них неожиданная опасность.
– Помощь придет.
Прозвучало так пафосно, что самой не верилось.
Офицеры бессмысленно метались, тыкали мечами во все стороны, выкрикивали друг другу невнятные приказы. В зале становилось все темней по мере того, как окна баррикадировались чем ни попадя. Мид стоял посередине, внезапно брошенный и одинокий; стоял и неуверенно поглядывал по сторонам с раззолоченным мечом в одной руке, а другую бессильно то сжимал, то разжимал. Как какой-нибудь взволнованный папаша на свадебной церемонии, спланированной так четко, что в день торжества о нем никто и не вспомнил. Над ним в чванливом величии нависал его портрет.
– Что же делать? – спрашивал он, ни к кому не обращаясь.
Взгляд его в тоскливом отчаянии остановился на Финри.
– Что нам делать?
Лишь раскрыв рот, она поняла, что ответа у нее нет.
Командная цепь
После недолгой погожей поры небо вновь загромоздили тучи, и опять начался дождь, плавно ввергая маршала Кроя и его штабистов в вязкое уныние, а заодно полностью занавешивая поле сражения.
– Черт бы побрал эту морось, – негодовал маршал. – Сидишь как с ведром на голове.
Люди по наивности полагают, что лорд-маршалу на поле брани принадлежит поистине верховная власть, выше, чем у императора в тронной зале. Они не представляют себе бесконечных вывертов этой власти. Склонностью игнорировать приказы маршала славилась в особенности погода. А ведь были еще и ограничения с противовесами в политике, капризы монарха, настроения в обществе. И не только это, но и мириады забот более приземленных: трудности снабжения и перевозки, недостатки в службе оповещения и дисциплине, причем чем крупнее армия, тем более запутаны и громоздки недочеты. Если бы кому-то чудом удалось установить эту косную, неподатливую махину в положение, из которого в самом деле можно начать сражаться, штаб пришлось бы располагать в изрядном отдалении от места баталии, и даже при возможности выбора хорошей точки обзора командир все равно не мог бы видеть полную картину боя. Приказы доходили бы до того, кому они адресованы, не ранее чем через полчаса, и в момент прибытия зачастую оказывались бы бесполезны, а подчас и откровенно опасны, если б только они вообще доходили. Чем выше вы восходите по цепи командования, тем менее надежной становится связь. И тем больше людская трусость, опрометчивость, несоответствие должности или, хуже того, благие намерения способны исказить ваши цели. Все больше остается на долю случая, а случай редко бывает хорошим игроком. С каждым новым повышением по службе маршал Крой все сильнее стремился сбросить наконец оковы и встать во весь рост. А на деле с каждым новым повышением он оказывался еще беспомощнее прежнего.
