Терри Пратчетт - Пехотная баллада
– Да что я тут могу поделать? Ты, в конце концов, такой родилась.
– Вы ничего не сказали Блузу!
– Не-а.
Полли захотелось вышибить проклятый табак у него из рук. Теперь, когда она преодолела изумление, Джекрамово равнодушие показалось ей оскорбительным. Представьте себе таран, перед которым кто-то открыл ворота за миг до удара, – он летит дальше и не знает, как остановиться.
– Мы все девушки, сержант, – сказала Холтер. – Как вам это?
Джекрам принялся отрезать кусок табаку.
– И что? – спросил он, по-прежнему глядя только на нож.
– Что? – повторила Полли.
– Думаете, вы первые и единственные? Думаете, ваш старик сержант глух, слеп и глуп? Вы одурачили друг друга, ну а руперта одурачит кто угодно… но Джекрама надуть нельзя. Я до сих пор не уверен насчет Маладикта, потому что кто их, вампиров, знает? И насчет тебя, Карборунд, потому что, честно говоря, какая разница? Не обижайся.
– Ниче… – буркнула Яшма. Она поймала взгляд Полли и пожала плечами.
– Я плохо умею вас распознавать, я мало троллей видел, – объяснил сержант. – Но тебя, Оззи, я разгадал в первую же минуту. Наверное, из-за взгляда. Ты будто старалась понять, хорошо ли у тебя получается…
О боги, подумала Полли.
– Э… это вы дали мне носки?
– Да. И заметь, чисто выстиранные.
– Можете забрать их немедленно, – сказала Полли, хватаясь за ремень.
– Всему свое время, Перкс, всему свое время, не надо спешить, – Джекрам вскинул руку. – И, пожалуйста, не забудь их выстирать.
– Но почему, сержант? – спросила Холтер. – Почему вы нас не выдали? Вы могли это сделать в любую минуту!
Джекрам покатал кусок табака за щекой. Некоторое время он сидел и жевал, глядя в никуда.
– Вы не первые, – сказал он. – Я таких уже видел. Почти всегда они приходили в одиночку. И всегда – перепуганные. Их, как правило, быстро распознавали. Но некоторые и впрямь стали неплохими солдатами, очень неплохими. Я посмотрел на вас и подумал: черт возьми! Вот что я подумал: интересно, что будет, когда каждая из них поймет, что она не одинока? Знаете, есть такие животные – львы? – Они кивнули. – Так вот, львы – трусы. Если кто ищет неприятностей, пусть подразнит львицу. Львицы – убийцы. Они охотятся сообща. И так везде. Кому нужны большие неприятности – затроньте женщину. Даже у насекомых то же самое. Есть такие жукашки, у которых самка откусывает голову самцу, пока он, так сказать, исполняет супружеский долг. Ничего себе, да? Правда, говорят, самец и без головы продолжает как ни в чем не бывало, так что, может, я привел не самый удачный пример…
Джекрам обвел взглядом пустые лица.
– Не дошло? – спросил он. – Ну, я и подумал: целый отряд девушек… как странно. Может быть, это не просто так. – Он украдкой взглянул на Уолти. – В любом случае я не собирался вас позорить перед лицом этого мелкого хорька Страппи. Ну а потом случилась заварушка в Плотце, и понеслось, и уже некогда было разбираться. Вы отлично справились, ребята. Просто здорово. Природа вас наградила.
– Я пойду в крепость, – сказала Полли.
– Да не волнуйся ты за руперта, – ответил Джекрам. – Скорее всего сейчас он лопает вкусную баланду. Он учился в школе для юных джентльменов, так что темница напомнит ему старые добрые времена.
– Мы пойдем в крепость, сержант. Извините, – сказала Полли.
– Только не извиняйся, Перкс. До сих пор ты держался молодцом, – с горечью заметил Джекрам.
Маникль встала.
– Я тоже пойду, – сказала она. – У меня там… жених.
– И я пойду, – сказала Уолти. – Герцогиня направляет меня.
– И я, – добавила Игорина. – Вдруг я понадоблюсь.
– Ета, я вряд ли сойду за прачку, – сказала Яшма. – Поэтому я побуду тут и пригляжу за Мэлом. Если он, ета, все еще жаждет крови, то обломает зубы!
Они молча переглянулись – смущенные, но непокорные. И тут послышались размеренные аплодисменты.
– Отлично, – сказал Джекрам. – Прямо как братья. Точнее, сестры. О боги, боги. Послушайте. Блуз был дураком. Наверное, это все книжки виноваты. Он начитался всякой ерунды про то, как это благородно – умереть за свою страну. Сам я не большой любитель книжек, но одно знаю хорошо: главное – сделать так, чтоб за свою страну умер не ты, а какой-нибудь другой бедолага.
Он снова покатал во рту табачную жвачку.
– Я хотел, чтоб вы спаслись, ребятки. Я решил, что среди своих вы уцелеете, и неважно, сколько солдат князь послал за вами в погоню. Я смотрю на вас, парни, и думаю: бедные вы, бедные, ничего-то вы не знаете о войне. Что вы собираетесь делать? Холтер, ты отлично стреляешь, но кто прикроет тебя после первого выстрела, пока ты будешь перезаряжать? Перкс, ты знаешь пару-тройку уловок, но те, кто сидит в крепости, боюсь, знают пару десятков. Ты отличный повар, Маникль, но там, к сожалению, будет слишком жарко. Что, Уолти, Герцогиня заслонит вас от стрел?
– Да.
– Надеюсь, ты прав, парень, – сказал Джекрам, окидывая Уолти долгим взглядом. – Но лично я считаю, что в бою от веры не больше проку, чем от шоколадного шлема. Ей-богу, если князь Генрих вас сцапает, молитвой не обойдешься.
– И все-таки мы попробуем, сержант, – сказала Полли. – В окопах нам нечего делать.
– Вы пойдете с нами? – спросила Маникль.
– Нет, парень. Сомневаюсь, что сойду за прачку. Во-первых, у меня нет юбки. Э… кстати, ребята. А как вы собираетесь войти в крепость?
– Утром, вместе с остальными женщинами, – сказала Полли.
– Вы уже все спланировали, генерал? Так вы переоденетесь женщинами?
– Мы и есть женщины, сержант, – заметила Полли.
– Да, дружок. Теоретически. Но, если не ошибаюсь, свое барахлишко вы отдали руперту. И что вам теперь делать? Скажете стражникам, что впотьмах ошиблись полкой в шкафу?
Снова воцарилось смущенное молчание.
Джекрам вздохнул.
– Так не воюют, – заметил он. – Но, черт возьми, я ведь сказал, что присмотрю за вами. Вы мои ребятки… – Его глаза сверкнули. – И присмотрю, хотя мир и перевернулся вверх ногами. Я надеюсь, мисс Перкс, вы успели кое-чему научиться от старого сержанта, хотя, конечно, вы и сами не промах. И я вас приведу в порядок…
– Может, мы прокрадемся в деревню, где живут эти женщины, и что-нибудь украдем? – предложила Холтер.
– У бедных крестьянок? – уточнила Полли, и сердце у нее сжалось. – И потом, там везде солдаты.
– На поле боя мы тем более не найдем платье, – сказала Тьют.
Джекрам рассмеялся, встал, сунул пальцы за пояс и ухмыльнулся.
– Я же сказал, парни. Вы ни черта не знаете о войне.
…в том числе, что у нее есть граница.
Полли сама не знала, что ожидала увидеть. Наверное, людей и лошадей. А она-то думала, что идет бой не на жизнь, а на смерть. Но ведь нельзя драться круглые сутки – значит, должны быть палатки. Они тянулись, докуда хватало глаз. Полли даже и не представляла, что армия на марше – это огромный кочевой город. Работодатель в нем был лишь один, и на местных фабриках производили только трупы, но, как и все города, он привлекал… горожан. Откуда-то слышался детский плач, сбивавший Полли с толку. Вот уж чего она не ожидала. Как не ожидала грязи. И густых толп. Повсюду горели костры и пахло едой. В конце концов, армия сидела в осаде, люди обустраивались как могли.
Спуститься на равнину в потемках было нетрудно. С сержантом пошли только Полли и Маникль. Джекрам сказал, что большая компания будет слишком заметна. Вокруг, конечно, ходили патрули, но внимание у них изрядно притупилось из-за однообразия. И потом, союзники не ожидали, что кто-нибудь попытается проникнуть в долину – по крайней мере, маленькими группами. Вдобавок мужчины в потемках производят гораздо больше шума, чем женщины. Отряд обнаружил одного борогравского часового в темноте по звуку, который он издавал, пытаясь языком извлечь крошку из зубов. Зато другой обнаружил их самих, когда они подобрались к палаткам на вержение камня. Солдат был молод, а потому еще не утратил бдительности.
– Стой, кто идет? Друг или враг?
На арбалете сверкнул отблеск огня из походной кухни.
– Видите? – шепнул Джекрам. – Сейчас мундир твой – друг твой. Небось рады, что сохранили его?
Он вразвалочку шагнул вперед и сплюнул табачную жвачку прямо под ноги часовому.
– Меня звать Джекрам, – сказал он. – Сержант Джекрам. Что касательно остального… решай сам.
– Сержант Джекрам? – переспросил парень, и у него отвисла челюсть.
– Да, дружок.
– Тот самый, который убил шестнадцать вражеских солдат в Зопском сражении?
– Всего десять, парень, но все-таки приятно, что ты об этом знаешь.
– Тот самый Джекрам, который пронес генерала Фракка четырнадцать миль по вражеской территории?
– Да.
Часовой ухмыльнулся, блеснув в темноте зубами.
– Мой папаша дрался с вами в Блундерберге!
– Да уж, битва была что надо, – подтвердил Джекрам.
– Нет, он имел в виду кабак. Он опрокинул вашу кружку, а вы двинули ему в рожу, а он пнул вас по шарам, а вы дали ему под дых, а он подбил вам глаз, а вы врезали ему столом, а когда он очнулся, ребята весь вечер поили его за то, что он почти три раза по вам попал, сержант. Он каждый год об этом вспоминает в тот самый день, когда напье… когда воспоминания одолеют.
