Джо Аберкромби - Герои
Иное дело Скейл. Он у воинов всегда в почете: верный, сильный, храбрый до безрассудства. В этом смысле Кальдер с ним и рядом не стоял, и это всем известно.
– Что у тебя с головой? – спросил он, едва Скейл отпустил его.
– Это? Да ерунда, ничего.
Скейл сорвал и отбросил повязку. «Ничего» было преувеличением: желтоватые волосы побурели от запекшейся крови.
– Да ты, я вижу, и сам поранился. – Он бесцеремонно хлопнул Кальдера по ушибленной губе. – Баба какая куснула?
– Если бы. Бродд Тенвейз пытался меня убить.
– Что?
– В самом деле. Послал за мной троих, когда я выехал из стана Коула Ричи. Хорошо, что Глубокий с Мелким присматривали и… ну ты понял…
Скейл из смятения перескочил в ярость – две любимых его эмоции, без особого меж собою зазора. Небольшие его глаза открывались все шире и шире, пока зрачки не оказались окаймлены со всех сторон белком.
– Ах он гниль, старая падаль… Порешу!
Он начал вытягивать из ножен меч, как будто и впрямь собирался броситься напролом через леса к развалинам, где сидел на троне их отца Черный Доу, и тут же развалить Бродда Тенвейза надвое.
– Да будет тебе, будет!
Кальдер обеими руками ухватился за запястье Скейла, который остановился лишь тогда, когда без малого проволок брата с полшага по земле.
– Язви его!
Стряхнув Кальдера, Скейл рукой в латной рукавице шибанул по ближайшему дереву, отбив кусок коры.
– Выбить из него душу вместе с дерьмом! Убить, растоптать! Прикончим его!
Он саданул по дереву еще раз, пустив облачко опилок. Ганзул смотрел чуть устало, Бледноснег слегка утомленно; по всему было видно, что приступ гнева у вождя они наблюдают отнюдь не впервые.
– Эдак мы всех заметных персон поубиваем, – возразил Кальдер, примирительно поднимая ладони.
– Так ведь он, подлец, думал тебя убить, разве нет?
– Я – особый случай. Пол-Севера желает видеть меня мертвым.
Это была неправда: счет склонялся, скорее, к трем четвертям.
– Да и доказательств у нас нет.
Он положил руку брату на плечо и заговорил негромко и вдумчиво, как в свое время отец:
– Политика, брат, политика. Чуешь? Во всем нужна деликатность, равновесие.
– Да к хренам эту политику и деликатность вместе с ней!
Впрочем, гнев Скейла шел на убыль; во всяком случае, настолько, что выпученным глазам уже не грозило лопнуть.
– Неужто нельзя просто биться?
Кальдер протяжно вздохнул. И этот неуемный простофиля, бузотер-рубака – сын их общего отца? А может статься, и наследник?
– Наступит время и для битвы, а пока мы должны ступать осторожно. У нас не хватает союзников, Скейл. Я разговаривал с Ричи. Так вот, он против меня не пойдет, но и за меня тоже не встанет.
– Трус ползучий, негодяй!
Скейл поднял кулак, собираясь опять вдарить по дереву, но Кальдер нежно, одним пальцем его отклонил.
– Его заботит лишь собственная дочь.
Хотя не только его.
– Есть еще Железноголовый и Глама Золотой, но они к нам расположены не очень. Если б не их всегдашняя междоусобица, они бы, полагаю, просто умоляли Доу дать им возможность со мной расправиться.
Скейл нахмурился.
– Ты думаешь, за всем этим стоит Доу?
– Ну а ты как думал?
Кальдеру приходилось подавлять гневное отчаянье в голосе. Он позабыл, насколько беседа с братом может напоминать разговор с дубовым пнем.
– И Ричи наверняка слышал из уст Доу, что тот не прочь видеть меня мертвым.
– Погоди, – Скейл с обеспокоенным видом покачал головой. – Что-то я этого не слышал.
– Можно подумать, он бы тебе это сказал.
– Но ты был у него в заложниках. – Судя по сдвинутым бровям, брат изо всех сил старался соображать. – Зачем ему тогда тебя выпускать?
– Потому что он надеется, что я начну плести сети заговора, и тогда он сможет меня во всеуслышание разоблачить и со всеми основаниями, честь по чести повесить.
– Ну так ты не плети, и все будет тихо-мирно.
– Ты соображай хоть немножко!
На возглас Кальдера отвлеклась от кружек с водой пара карлов; пришлось понизить голос. Скейл мог себе позволить терять терпение, Кальдер – нет.
– Нам нужно себя защитить. У нас всюду враги.
– Это верно. И есть еще один, о котором ты совсем ничего не сказал. Насколько я могу судить, самый опасный из всех.
Кальдер на секунду замер, прикидывая, кого не учел.
– Драный Союз! – Толстым пальцем Скейл указал через деревья на юг. – Крой с Ищейкой и сорок тысяч солдат! Те, против кого мы воюем! Во всяком случае, я.
– Это война Черного Доу, не моя.
Скейл медленно повел головой из стороны в сторону.
– А ты никогда не думал, что делать то, чего тебе велено, и есть на самом деле более легкий, дешевый и безопасный путь?
– Думал, но решил иначе. Нам нужно…
– Послушай сюда. – Скейл подошел и посмотрел Кальдеру в глаза. – Предстоит битва, и надо сражаться. Ты понимаешь? Это Север. И сражаться необходимо.
– Скейл…
– Из нас двоих умом вышел ты. Ты несравненно умнее меня, это всем известно. Видят мертвые, это известно и мне.
Он подался еще ближе.
– Но люди за одним умом не пойдут. Им подавай еще и силу. Их уважение надо завоевать.
– Гм, – Кальдер поежился под жесткими, испытующими взглядами солдат. – Ну а, скажем, разжиться им у тебя я не могу?
– Когда-нибудь я отсюда уйду. Сгину в одночасье. И тогда тебе потребуется свое уважение, собственное. Нет необходимости ходить ради этого по пояс в крови. Надо просто разделять с людьми их нужду, лишения и опасность.
Кальдер жиденько улыбнулся.
– Как раз опасность меня и пугает.
Впрочем, нужда с лишениями, если честно, тоже не вызывали у него восторга.
– А вообще страх – это хорошо.
Легко говорить это тому, у кого череп настолько чугунный, что страх туда не проникает.
– Отец наш боялся всю жизнь, все дни напролет. Это держало его в ладу. То есть начеку.
Скейл взял Кальдера за плечо так, что противиться было бесполезно, и повернул лицом к югу. Меж стволами деревьев на краю леса виднелись длинные клинья полей – золотистые, зеленые; коричневые там, где поля стоят под паром. Слева вдалеке маячила западная шпора Героев. Поверху торчал Палец Скарлинга, а у подножия панораму под углом разрезал серый отрезок дороги.
– Этот тракт ведет к Старому мосту, – сказал Скейл. – Доу угодно, чтобы мы его взяли.
– Чтобы ты его взял.
– Чтобы мы. Он едва защищен. Щит у тебя есть?
– Нет.
Равно как и желания отправиться туда, где он может понадобиться.
– Бледноснег, одолжи ему щит.
Старый воин с восковым лицом передал щит Кальдеру – белой благородной расцветки. Давно, ох давно Кальдер держал эту штуковину в руках, скакал с ней по дворику на занятиях по бою на мечах. Он успел позабыть, сколько эта чертова обуза весит. Взял в руку, и вспомнились прежние унижения, все как одно от рук братца. Но их до скончания дня собирались, судя по всему, заменить новые. Если удастся их пережить.
Скейл еще раз пошлепал Кальдера по ушибленной щеке, опять с неприятной жесткостью.
– Держись возле меня, щит перед собой. И тогда прорвешься как надо.
– Что ж, будь по-твоему, – Кальдер без воодушевления поднял щит.
– Кто знает? – Брат хлопнул его по спине. – Может, у тебя получится.
Рассуждать – не наше дело
– Что, Танни, влюбился в эту чертову кобылу?
– Она в разы более приятный собеседник, чем ты, Форест, да к тому же куда более удобна для передвижения, чем пешая ходьба. Не так ли, моя малютка?
Он припал лицом к лошадиной морде, сунул дополнительную горсть раздобытого где-то зерна.
– Любимейшее мое животное во всем этом чертовом сборище, именуемом армией.
Кто-то похлопал по руке.
– Капрал?
Это был Желток, поглядывающий в сторону холма.
– Нет, Желток. Боюсь, ты на это претендовать не можешь. Тебе еще работать и работать, прежде чем ты перестанешь быть для меня хотя бы наименее любимым животным.
– Я не о том, капрал. Это вон там не Гурст?
– Горст, – поправил Танни и нахмурился.
Короткошеий фехтовальщик переправлялся через реку с дальней стороны огородов. Конские копыта взбивали фонтаны брызг, поблескивало на ярком свету оружие. Вот он, пришпорив коня, взлетел на берег и пустился прямиком к кучке полковых офицеров, чуть не сбив молоденького лейтенанта. В общем-то умора, если бы не было в облике Горста чего-то такого, отчего пропадало всякое желание смеяться. Удивительно ловко для своей комплекции соскочив с седла, он спешным шагом подошел к полковнику Валлимиру и отсалютовал. Танни отбросил гребень и, навострив слух, приблизился к офицерскому собранию. За долгие годы службы у капрала выработался острейший нюх на то, когда ему светит нагоняй, и вот именно сейчас им попахивало как нельзя более ощутимо. Горст с полминуты бесстрастно что-то говорил. Валлимир махнул рукой в сторону холма, затем куда-то на запад. Снова заговорил Горст. Танни подобрался ближе в попытке уловить подробности. Валлимир сокрушенно хлопнул себя по бокам и обернулся с криком:
