Гарт Никс - Сабриэль
Следующий час прошел во враждебном молчании, но что до Сабриэль, она скоро позабыла о гневе – так ново было для нее чувство полета. Ее завораживал масштаб: до чего же занятно различать внизу крохотные квадратики полей и лесов – точно лоскутное одеяло! – и темную ленту реки, и крохотные домишки тут и там. Все такое миниатюрное, и с высоты все кажется таким безупречным!
Но вот закатное солнце склонилось к самому горизонту, и хотя омытая алым гаснущим светом воздушная перспектива смотрелась еще очаровательнее, Сабриэль почувствовала, что Бумажнокрыл тянет спуститься: желтые глаза смотрели уже не вверх, на синее небо, а вниз, на зеленую землю. По мере того как удлинялись тени, то же самое желание испытала и Сабриэль и, в свою очередь, заозиралась по сторонам.
Река уже распадалась на бесчисленное множество потоков и ручейков, образующих заболоченную Раттерлинскую дельту; вдалеке Сабриэль различала темную бескрайность моря. В дельте было множество островков: одни размером с целое футбольное поле, поросшее деревьями и кустарником, другие – не больше двух локтей слякотного ила. Сабриэль выбрала островок среднего размера, почти плоский ромб с низкой желтой травой в нескольких лигах впереди, и свистом успокоила ветер: он стал постепенно стихать.
Бумажнокрыл уже начал спускаться, время от времени рыская носом то туда, то сюда по воле ветра, управляемого Сабриэль, или просто качнув крылом. И его желтые глаза, и ее темно-карие были устремлены вниз, на землю. Только Моггет, верный себе, поглядывал назад и вверх.
Но даже он не увидел подобравшихся против солнца преследователей до тех пор, пока они не оказались слишком близко, так что предупреждающий кошачий вой опередил их всего-то на секунду-другую. Но Сабриэль успела-таки обернуться и увидеть сотни и сотни стремительно пикирующих тварей. Она машинально вызвала в сознании знаки Хартии, сжала губы, свистом снова призвала ветер и повернула на север.
– Вороны-кровавики! – прошипел Моггет.
Крылатые преследователи вышли из пике и кинулись вдогонку за внезапно встрепенувшейся добычей.
– Да! – закричала Сабриэль, хотя ответа не требовалось.
Все свое внимание она сосредоточила на кровавиках, пытаясь просчитать: догонят или не догонят. Сабриэль уже почувствовала: ветер словно прощупывает границы ее власти, как и предсказывал Моггет; попытки его усилить того и гляди обернутся неприятными последствиями. Но ощущала она и близость ворон-кровавиков, ту особую смесь Смерти и Свободной магии, что наделяет жизнью эти прогнившие скелеты.
Вороны-кровавики на ветру и под солнцем живут недолго – этих, по-видимому, создали прошлой ночью. Какой-то некромант поймал самых обыкновенных ворон, убил их, совершив особый ритуал, и напитал их тела изломанным, раздробленным духом одного-единственного мужчины или женщины. Эти птицы, направляемые единым, пусть и недалеким разумом, – не падальщики уже, но падаль – летали с помощью Свободной магии и убивали, побеждая численным превосходством.
Невзирая на то, что ветер Сабриэль призвала быстро, стая стремительно настигала беглецов. Вороны спикировали с высоты и теперь не сбавляли скорости. Ветер обрывал перья и гниющую плоть с костей, скрепленных между собой лишь чарами.
На мгновение Сабриэль подумала, не развернуть ли Бумажнокрыл назад, прямо в центр этой смертоносной вороньей стаи, подобно ангелу мщения, вооруженному мечом и колокольцами. Но ворон слишком много, ей с ними не справиться, тем более сидя в летучем суденышке, что мчится в нескольких сотнях футов над землей. Один слишком резкий выпад – и она упадет и разобьется, если, конечно, кровавики не растерзают ее еще в воздухе.
– Придется призвать сильный ветер! – крикнула Сабриэль Моггету: кот сидел на ее рюкзаке, выпрямившись, встопорщив шерсть и встречая ворон грозным воем.
А те были уже совсем близко и летели пугающе четким строем, – двумя длинными цепочками, которые, будто хищно вытянутые руки, тянулись сорвать Бумажнокрыл с небес. В стремительной гонке они потеряли большую часть своего черного оперения, и в последнем свете закатного солнца блестели обнажившиеся белые кости. Но глянцево-черные блестящие клювы остроты не утратили, в пустых глазницах Сабриэль различала алые проблески расчлененного мертвого духа.
Моггет не ответил. Возможно, просто не услышал ее за собственным воем и карканьем ворон-кровавиков, которые преодолели последние несколько ярдов и изготовились к нападению: звук был странный, глухой, мертвый, как и их плоть.
На секунду накатила паника: Сабриэль показалось, что пересохшие губы неспособны сложиться как надо. Но она облизнула их, и свист все-таки раздался, медленный, обрывочный. Нужные знаки воскресали в памяти с трудом, неуклюже, словно она толкала тяжелый груз на плохо сделанных катках… Еще одно, последнее усилие – и знаки полились легче, перетекая в мелодию свиста.
Если раньше ветер, откликаясь на ее призыв, крепчал постепенно, этот вихрь налетел резко, будто хлопок тяжелой двери, взвыл за спиной с ужасающей свирепостью, подхватил Бумажнокрыл и погнал его вперед – так гигантская волна подбрасывает кверху утлую лодчонку. В следующий миг они уже мчались так быстро, что Сабриэль едва различала землю внизу, а отдельные островки дельты слились в одно сплошное подвижное пятно.
Прижмурив глаза до узких щелочек, Сабриэль вертела головой по сторонам. Ветер бил ей в лицо, точно пощечины злобно отвешивал. Ворон-кровавиков разметало по всему небу, строй их сломался: точно крохотные черные точки виднелись они позади на закатном ало-лиловом небе. Но напрасно хлопали они крыльями, пытаясь снова сбиться в стаю, – Бумажнокрыл уже обогнал их на целую лигу. Теперь ни за что не настигнут!
Сабриэль облегченно выдохнула – но тут же дыхание у нее вновь перехватило от тревоги. Ветер нес их с пугающей скоростью и понемногу сносил к северу, куда она вовсе не собиралась. В небе замерцали первые звезды, и Сабриэль увидела: Бумажнокрыл со всей определенностью разворачивается носом в сторону Пряжки.
Снова призвать знаки Хартии и просвистеть заклинание, способное усмирить ветер и повернуть его назад к востоку, оказалось непросто, но Сабриэль справилась. Вот только заклинание не сработало: ветер набирал силу и все больше отклонялся от курса: теперь они мчались прямо на Пряжку, точно на север.
Сабриэль, скорчившись в кабине – глаза слезились, из носу текло, лицо застыло, – попыталась еще раз, собрав в кулак всю свою волю, вложить знаки Хартии в ветер. Но свист прозвучал совсем слабо – даже она это слышала, – и знаки снова растаяли в разбушевавшемся урагане. Она утратила всякую власть над происходящим.
Хуже того, похоже было, что заклинание сработало наоборот: ветер ярился все сильнее и швырял Бумажнокрыл по огромной спирали, летучее суденышко подбрасывало, будто мячик, которым перебрасываются великаны, вставшие в хоровод, и каждый из них – выше соседа. У Сабриэль кружилась голова, холод пробирал до костей, дыхание сделалось частым и неглубоким, воздух на такой высоте был слишком разреженным. Она снова попыталась успокоить ветер, но дыхания не хватило даже на свист, а знаки Хартии ускользали из памяти. Ей оставалось только отчаянно цепляться за стропы гамака, пока Бумажнокрыл изо всех сил пытался совладать с бурей.
И тут без предупреждения ветер перестал рваться ввысь. Просто стих, и все. И Бумажнокрыл канул вниз. Сабриэль резко дернуло вверх, стропы натянулись, а Моггет чуть не порвал когтями рюкзак, вцепившись в него, чтобы не вылететь за борт. От этой новой встряски усталость Сабриэль как рукой сняло. Она попыталась снова высвистеть ветер, но и это оказалось ей не по силам. Бумажнокрыл никак не мог замедлить стремительный спуск. Он падал, все ниже кренясь носом, и вот они уже несутся к земле почти вертикально – так молот с размаху обрушивается на наковальню.
А до земли было ох как далеко. Сабриэль вскрикнула, попыталась вложить часть своей пробужденной страхом силы в Бумажнокрыл. Знаки срывались с ее губ свистом, но ничего не меняли… разве что вспыхивали золотыми искрами, на миг высвечивая ее побелевшее, обмороженное лицо. Солнце закатилось, темная масса земли внизу походила на серую реку Смерти – реку, в которую духи их войдут спустя минуту-другую, чтобы никогда уже не вернуться в теплый свет Жизни.
– Сними с меня ошейник! – послышалось мяуканье у самого уха Сабриэль, а за ним последовала странная щекотка – это Моггет перебрался к ней на колени, запуская когти в ее броню. – Ошейник сними!
Сабриэль поглядела на кота, потом на землю, потом на ошейник. Соображала она плохо, кислорода не хватало, решение давалось с трудом. Ошейник – часть древних оков, грозный страж и хранитель чудовищной силы. Такая мощь могла потребоваться только для обуздания неописуемого и неукротимого зла.
– Доверься мне! – взвыл Моггет. – Сними с меня ошейник и помни о кольце!
