Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

– Это хорошо или плохо?

Она нахмурилась.

– И то, и другое, как всегда.

Я не понимал, как она находит дорогу сквозь ливень, похожий на жидкую серую штору вокруг джипа, но каким-то чудом она не пропустила поворот с шоссе на проселочную дорогу, больше напоминавшую горную тропу. Разговор прекратился сам собой: сиденье подо мной скакало, как отбойный молоток. Но Эдит, похоже, нравилась такая езда: всю дорогу она широко улыбалась.

А потом тропа внезапно кончилась, с трех сторон от джипа зеленой стеной высился лес. Дождь сменился изморосью и утихал с каждой секундой, в тучах появились просветы.

– Извини, Бо, дальше придется идти пешком.

– Знаешь, что? Я просто подожду здесь.

– И куда подевалась твоя храбрость? Сегодня утром ты держался молодцом.

– Я еще слишком хорошо помню прошлый раз.

Неужели это было только вчера?

Она молнией обежала машину, распахнула дверцу с моей стороны и принялась выпутывать меня из ремней.

– Я сам, а ты иди пока, – запротестовал я. Но она закончила расстегивать пряжки быстрее, чем я договорил.

Я застыл на сиденье, глядя на нее.

– Ты мне не доверяешь? – спросила она обиженно – или притворяясь обиженной.

– Не в этом дело. Вероятность связи между доверием и тем, что меня укачивает, равна нулю.

Она смотрела на меня, а я чувствовал себя полным идиотом, сидя в джипе и вспоминая тошнотворное катание на «американских горках».

– Помнишь, что я говорила о разуме, который выше материи? – спросила она.

– Помню…

– Тебе стоило бы задуматься о чем-нибудь другом.

– О чем, например?

Внезапно она очутилась в джипе рядом со мной, одним коленом упираясь в сиденье рядом с моей ногой и положив руки мне на плечи. Ее лицо оказалось на расстоянии всего нескольких сантиметров от моего лица. Мне вновь угрожал легкий сердечный приступ.

– Не забывай дышать, – велела Эдит.

– Но как?

Она улыбнулась, потом снова посерьезнела.

– Когда мы побежим – да, побежим, это не обсуждается, – я хочу, чтобы ты сосредоточился вот на чем…

Медленно придвинувшись ближе, она повернула лицо вбок, приложила щеку к моей щеке и коснулась губами моего уха. Одна ее рука соскользнула с моего плеча на талию.

– Просто вспоминай нас… вот так…

Она мягко прихватила губами мочку уха, провела ими по скуле и вниз, к шее.

– Дыши, Бо, – шепотом попросила она.

Я судорожно, со всхлипом, набрал полные легкие воздуха.

Она поцеловала меня в нижний край щеки, затем очертила поцелуями скулу.

– Все еще беспокоишься?

– А?

Она хмыкнула, взяла мое лицо в ладони, легко поцеловала в один закрытый глаз, потом в другой.

– Эдит… – выдохнул я.

А потом ее губы коснулись моих губ, но уже не так нежно и опасливо, как прежде. Они были настойчивыми, холодными и неподатливыми, и несмотря на все предостережения, я от растерянности не мог призвать на помощь здравый смысл. Я не сумел запретить своим рукам шевелиться, и они обхватили ее талию, пытаясь притянуть ее ближе. Мои губы двигались в такт с ее губами, с каждым вдохом я вбирал в себя вместе с воздухом ее запах.

– Проклятье, Бо!

И она вдруг исчезла, легко выскользнула из моих рук, и я, заморгав и рывком вернувшись к действительности, увидел ее на расстоянии десяти шагов от машины.

– Извини… – выговорил я.

Она смотрела настороженно, ее глаза были так широко раскрыты, что вокруг золотистой радужки со всех сторон виднелись белки. Я неуклюже вывалился из джипа и шагнул к ней.

– Честное слово, Бо, ты сведешь меня в могилу, – негромко заявила она.

Я похолодел.

– Что?!

Она тяжело вздохнула и вдруг появилась прямо передо мной.

– Давай выбираться отсюда, пока я не натворила глупостей, – буркнула она.

Повернувшись ко мне спиной, она оглянулась. В ее глазах отчетливо читалось: «Ну давай, не тяни!»

Ну и как я мог отказать ей? Опять чувствуя себя гориллой, только на этот раз еще более нелепой и уморительной, я полез ей на спину.

– Закрой глаза, – велела она и сорвалась с места.

Я заставил себя закрыть глаза и старался не думать о скорости ветра, который словно задался целью разгладить кожу на моем черепе. Если бы не этот ветер, трудно было бы поверить, что мы опять летим сквозь лес, как прежде. Движение было настолько плавным, будто она неторопливо шагала по тротуару – с восседающей на спине гориллой. Дыхание было совершенно ровным.

О том, что мы остановились, я догадался лишь после того, как она завернула руку за спину и коснулась моего лица.

– Приехали, Бо.

Открыв глаза, я обнаружил, что мы и вправду стоим на месте. Я заторопился избавить ее от моего веса, не удержал равновесие, а она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как я, размахивая руками на манер ветряной мельницы, плюхнулся на задницу.

Секунду она смотрела на меня так, словно не знала, злиться ей или смеяться, но, видимо, в конце концов решила, что она не настолько зла.

И взорвалась хохотом, запрокидывая голову и хватаясь за живот.

Я медленно поднялся и, как мог, принялся счищать со своих джинсов грязь и древесный мусор, пока она продолжала заливаться.

– Знаешь, гуманнее было бы отшить меня прямо сейчас, – мрачно известил ее я. – Со временем будет только тяжелее.

Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться.

Я вздохнул и зашагал в направлении, которое показалось мне наиболее вероятным.

Что-то вцепилось мне в свитер сзади, я улыбнулся и оглянулся через плечо.

– Ты куда, Бо?

– А разве бейсбола не будет?

– Не в ту сторону.

Я повернул.

– Ладно.

Она взяла меня за руку и медленно повела в глубину леса.

– Извини, что засмеялась.

– Да мне тоже было смешно.

– Нет, просто я… перевозбудилась. Надо было сбросить напряжение.

Некоторое время мы шли молча.

– Надеюсь, по крайней мере, эксперимент «разум выше материи» удался.

– Ну… меня не тошнило.

– Отлично. Но?..

– Я думал не о том, что… было в машине. А о продолжении.

Она молчала.

– Да, я уже извинялся, но… прости меня. Еще раз. Со временем я научусь, я точно знаю…

– Бо, перестань. Прошу тебя. Когда ты извиняешься, я чувствую себя вконец виноватой.

Я перевел взгляд на нее. Мы оба остановились.

– С какой стати тебе чувствовать себя виноватой?

Она снова засмеялась, но на этот раз я уловил в ее смехе почти истерические нотки.

– И правда, с чего вдруг?

Чернота ее глаз встревожила меня. В них отражалась боль, а я не знал, как облегчить ее, и додумался только приложить руку к ее щеке.

– Эдит, я тебя не понимаю.

Она закрыла глаза.

– Я, похоже, не в состоянии не подвергать тебя опасности. Мне казалось, я владею собой, но потом на меня снова находит… и я не знаю, как это прекратить. – С закрытыми глазами она указала на себя. – Само мое существование означает риск для тебя. Порой я себя ненавижу. Я должна была проявить силу, должна была суметь…

Я приложил ладонь к ее губам.

– Не надо.

Она открыла глаза, взяла меня за руку и приложила ее к своей щеке.

– Я люблю тебя, – сказала она. – Это не оправдывает мои поступки, но все-таки это правда.

Так она впервые призналась мне в любви. Да еще в стольких словах. Как сказала она утром, услышать произнесенные слова – совсем другое дело.

– А я люблю тебя, – ответил я, когда отдышался. – И не хочу, чтобы ты становилась другой, не такой, как сейчас.

Она вздохнула.

– А теперь будь умницей, – попросила она и привстала на цыпочки.

Я стоял как каменный, пока она тихонько касалась губами моих губ.

Долгую минуту мы смотрели друг другу в глаза.

– Бейсбол? – спросила она.

– Бейсбол, – согласился я с большей уверенностью, чем на самом деле чувствовал.

Она взяла меня за руку и повела по высоким мокрым папоротникам. Мы обошли ствол гигантской тсуги и внезапно очутились на краю огромной вырубки на склоне горы. Размерами это поле вдвое превосходило любой бейсбольный стадион.

Все остальные уже были в сборе. Ближе всего к нам, может, в сотне шагов, Эрнест, Элинор и Ройал сидели на голых камнях. Поодаль, на расстоянии четырехсот метров, я заметил Джессамин и Арчи – они словно чем-то перебрасывались, но мяча я не разглядел. Карин, кажется, размечала базы, но почему-то слишком далеко одну от другой.

Завидев нас, трое сидящих на камнях встали. Эрнест направился к нам. Ройал зашагал прочь, в сторону Карин. Элинор посмотрела ему в спину и присоединилась к Эрнесту.

Я тоже смотрел вслед Ройалу и нервничал.

– Это тебя мы слышали, Эдит? – спросил Эрнест.

– Будто гиена подавилась, – уточнила Элинор.

Я нерешительно улыбнулся Эрнесту.

– Да, это была она.

– Бо ненароком рассмешил меня, – объяснила Эдит.

Арчи, забыв об игре, бросился к нам бегом, только его ноги почти не касались земли. В мгновение ока он очутился рядом и плавно затормозил возле нас.

– Пора! – объявил он.