Скотт Линч - Хитрости Локка Ламоры
Когда минуту спустя маг прекратил чудовищную пытку, Локк бессильно обмяк на полу, хрипя и задыхаясь. Все плыло у него перед глазами.
– Странно все же, как порой наши победы становятся причинами нашей гибели, – сказал Сокольник. – Взять, к примеру, тебя, Жан Таннен. Ты, вне сомнения, превосходный боец, раз одолел сестер моего клиента, хотя и сам пострадал в схватке. А теперь они нанесли тебе ответный удар из царства теней. Всевозможные поразительные вещи происходят, знаешь ли, когда в руки мастерам вроде меня попадают телесные частицы другого человека – ну там обрезки ногтей или прядь волос. Или кровь с лезвия кинжала.
Жан застонал, не в силах произнести ни слова от боли.
– Да-да, – продолжал Сокольник. – Я чрезвычайно удивился, увидев, к кому привела меня кровь с кинжала. На твоем месте я бы скрылся из города с первым же торговым караваном, направляющимся на другой конец континента. Возможно даже, мы не стали бы тебя преследовать.
– Благородные Канальи не бросают друг друга в опасности, – сдавленно прохрипел Локк. – И не бегут от врага, которому поклялись отомстить.
– Совершенно верно, – кивнул вольнонаемный маг. – Вот почему они всегда подыхают у моих ног в грязных хибарах вроде этой.
Внезапно Вестриса взмахнула крыльями, перелетела с плеча хозяина на комод в углу комнаты и оттуда злобно воззрилась на Локка, возбужденно подергивая головой. Сокольник достал из-за пазухи листок пергамента, перо и склянку с чернилами. Откупорив склянку, он аккуратно поставил ее на постель, обмакнул перо в чернила и лучезарно улыбнулся Локку:
– Жан Таннен. Какое простое имя! И вышить было легко, а уж написать вообще раз плюнуть.
Перо забегало по бумаге. Сокольник стремительно вычерчивал большие округлые буквы с завитками, улыбаясь все шире и довольнее. Едва он закончил, в левой руке у него невесть откуда появилась серебряная нить, и пальцы зашевелились в почти гипнотическом ритме. От листа изошло бледное серебристое сияние, обрисовавшее черты его лица.
– Жан Таннен! – громко произнес маг. – Встань, Жан Таннен! У меня есть для тебя работа.
Дрожа крупной дрожью, Жан поднялся сначала на колени, потом на ноги. Локк же по-прежнему не мог и пальцем пошевелить.
– Жан Таннен, возьми свои топорики, – велел Сокольник. – Больше всего свете тебе сейчас хочется взять топорики.
Жан нагнулся и вытащил из-под тюфяка Злобных сестриц. Сжимая топорики в руках, он выпрямился, и уголки губ у него поползли вверх.
– Тебе не терпится пустить в ход свое любимое оружие, правда, Жан? – Сокольник крутил-вертел в пальцах серебряную нить. – Тебе безумно хочется вонзить лезвия в человеческую плоть… увидеть, как брызнет фонтаном кровь. О да… ты не беспокойся, Жан. У меня есть работа для тебя и твоих Злобных сестриц.
Он указал на Локка правой рукой, в которой держал пергаментный лист:
– Убей Локка Ламору.
Вздрогнув всем телом, Жан шагнул к Локку, но потом нерешительно остановился, нахмурился и закрыл глаза.
– Я называю твое имя, данное тебе при рождении, Жан Таннен! – возвысил голос Сокольник. – Твое достоподлинное имя – имя твоего духа. Я называю твое имя, Жан Таннен! Убей Локка Ламору! Взмахни своими топориками и убей Локка Ламору!
Жан сделал еще один неуверенный шаг вперед, медленно поднимая топорики. Он мучительно заскрежетал зубами, и из правого глаза у него выкатилась слеза. Он глубоко вздохнул и сделал еще один шаг. Потом судорожно всхлипнул и занес топорики над головой.
– Нет! – вдруг резко сказал маг. – Нет, подожди. Отойди на шаг назад.
Жан повиновался и отступил на добрый ярд от Локка, который мысленно возблагодарил богов, испытывая невыразимое облегчение, но одновременно и холодея от ужаса при мысли о том, что последует дальше.
– Жан – человек довольно мягкосердечный, – произнес маг, – но ты, любезный Ламора, вообще слюнтяй слюнтяем, верно? Ведь именно ты чуть ли не на коленях умолял меня сделать с тобой все, что угодно, только не трогать твоих друзей. Именно ты, ни слова не сказав, дал затолкать себя в бочку с лошадиной мочой, хотя мог бы предать своих друзей и, возможно, остаться в живых. Ну ладно, я знаю, как поправить дело. Жан Таннен, брось топорики.
Злобные сестрицы тяжело ударились об пол, подпрыгнули и упали прямо перед носом у Локка. Мгновение спустя Сокольник снова пробормотал несколько слов на своем загадочном наречии и повертел в пальцах серебряную нить. Жан с душераздирающим воплем рухнул наземь и слабо задергался в судорогах.
– Думаю, будет гораздо лучше, если ты убьешь Жана, любезный Ламора, – сказал Сокольник.
Вестриса испустила пронзительный крик, до жути напоминающий издевательский смех.
«О черт… – подумал Локк. – О боги…»
– Конечно, мы уже знаем, что фамилия твоя ненастоящая, – продолжал маг. – Но полное имя мне и не требуется – вполне достаточно лишь части подлинного имени. Вот увидишь, Локк. Сейчас сам убедишься.
Серебряная нить исчезла у него из руки. Он обмакнул перо в чернильницу и написал на пергаменте несколько букв.
– О да. Ты снова можешь двигаться.
Едва Сокольник вымолвил эти слова, страшное оцепенение и впрямь отпустило Локка, и он осторожно согнул-разогнул пальцы. Маг опять принялся крутить-вертеть серебряную нить, пергаментный лист опять начал источать бледное сияние, и у Локка возникло странное ощущение, будто воздух вокруг него сгущается и давит со всех сторон.
– А теперь я называю твое имя, Локк, – с напором произнес Сокольник. – Я называю подлинное имя, данное тебе при рождении. Встань и возьми топорики Жана Таннена. Встань и убей Жана Таннена!
Локк рывком поднялся на колени и на мгновение уперся руками в пол.
– Убей Жана Таннена!
Задыхаясь и дрожа, Локк стиснул в руке один из топориков и на четвереньках пополз вперед. Жан Таннен лежал ничком на пыльном полу чуть позади мага, всего в трех или четырех футах от своего товарища.
– Убей. Жана. Таннена.
Подползши вплотную к Сокольнику, Локк остановился и медленно повернул голову в сторону товарища. Один глаз у Жана был приоткрыт и смотрел на него с диким ужасом; трясущиеся губы беззвучно шевелились.
Локк оттолкнулся от пола и, взревев от натуги, резко взмахнул топориком.
Удар тяжелого бойка пришелся Сокольнику прямо промеж ног. Тот сдавленно взвыл, схватился за пах и рухнул наземь, выронив серебряную нить и пергамент.
Локк крутанулся вправо, готовясь отразить нападение скорпионьего сокола, но, к великому своему изумлению, увидел, что птица свалилась со своего насеста и бьется на полу, тщетно хлопая крыльями и испуская придушенные хриплые крики.
Локк улыбнулся самой жестокой улыбкой из всех, в каких когда-либо кривились его губы, и с трудом поднялся на ноги.
– Так вот оно что! – Продолжая злобно скалиться, он медленно занес топорик бойком вниз. – Ты видишь все, что видит она, и каждый из вас чувствует то же, что и другой.
Горячее ликование захлестнуло душу, но минутное промедление едва не стоило Локку жизни. Сокольнику хватило сил, чтобы выдавить единственное невнятное слово и скрючить пальцы наподобие когтей. Локк задохнулся и шатко попятился, чуть не выронив топорик. Такое ощущение, будто два раскаленных кинжала вонзились в почки; от жгучей боли он утратил способность не то что действовать, но и соображать.
Сокольник попытался встать, но тут вдруг Жан Таннен перекатился к нему и схватил за грудки. Потом рванул на себя со всей мочи, и Сокольник грохнулся лбом об пол. Чудовищная боль, раздиравшая внутренности Локка, тотчас исчезла, а Вестриса издала очередной пронзительный крик.
Не теряя ни секунды, Локк рубанул топориком и с сухим хрустом раздробил левое крыло пернатой твари.
Сокольник истошно завопил и забился столь яростно, что почти вырвался из хватки Жана. Он орал дурным голосом и в совершенном ужасе пучил глаза, мертвой хваткой вцепляясь в руку своего противника. Локк с размаху пнул мага в лицо, и тот тяжело перевалился на спину, захлебываясь и отплевываясь кровью из перебитого носа.
– У меня к тебе только один вопрос, ты, надменный ублюдок, – сказал Локк. – Я прекрасно понимаю, что фамилия Ламора очень примечательная. Честно говоря, я понятия не имел, что она означает в переводе, когда взял ее себе. Просто перенял имя старого колбасного торговца, который подкармливал меня, малого ребенка, в Горелище, еще до чумы. Ну понравилось мне слово «Ламора», и все тут. Но с чего ты взял, – с расстановкой проговорил он, – нет, ну с чего ты взял, дурень, что Локк – подлинное мое имя, данное мне при рождении?
Он снова взмахнул топориком, развернув его лезвием вниз, и одним ударом отрубил голову скорпионьему соколу.
Предсмертный крик птицы отозвался эхом от стен и слился с душераздирающим воплем Сокольника, который схватился за голову и бешено заколотил ногами. Столь страшные звуки совершенно невыносимы для слуха, и Локк с Жаном облегченно вздохнули, когда маг, прерывисто всхлипывая, погрузился в беспамятство.
