Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)
– Ладно, в другой раз, – согласился я с твердым намерением вернуться к разговору.
11. Осложнения
К своему столу в кабинете биологии нам пришлось идти на виду у всего класса. На этот раз Эдит не стала отодвигать свой стул, чтобы сесть как можно дальше от меня. Мало того, она села так близко, что мы почти задевали друг друга плечами. Ее волосы касались моего лица.
Миссис Баннер вошла в класс пятками вперед и вкатила металлическую стойку с устаревшим телевизором и видеомагнитофоном. Класс вздохнул с облегчением. Я тоже расслабился, понимая, что сегодня вряд ли буду внимательно слушать объяснения. Слишком много мыслей вертелось у меня в голове.
Вставив видеокассету, миссис Баннер направилась к выключателю, чтобы погасить свет. И едва в классе стало темно, как начались странности.
Я и без того слишком хорошо сознавал, что Эдит сидит совсем рядом, на расстоянии сантиметра от меня. И представить себе не мог, что могу осознавать ее присутствие еще острее. Но в темноте… через меня словно пропустили ток, и все эти миниатюрные молнии, которые проскакивают между контактами в электрических цепях, вдруг замерцали в узком пространстве между нашими телами. А в том месте, где ее волосы касались моей руки, я ощущал почти физическую боль.
Меня ошеломило безумное желание протянуть руку и коснуться ее, провести по ее идеальному лицу хотя бы раз в темноте. Да что со мной такое? Если вокруг темно, это еще не значит, что можно лапать, кого вздумается. Я старательно скрестил руки на груди и сжал пальцы в кулаки.
Начались вступительные титры, в классе стало немного светлее. Не в силах удержаться, я то и дело поглядывал на Эдит.
Она сидела точно в той же позе, что и я: со скрещенными на груди руками и сжатыми кулаками, и время от времени искоса поглядывала на меня. Когда наши взгляды случайно встретились, она улыбнулась почти смущенно. Даже в темноте ее глаза горели. Мне пришлось отвернуться, чтобы не выкинуть какую-нибудь глупость – то, что не соответствовало бы ее представлениям об осторожности.
Урок казался невероятно длинным. Сосредоточиться на фильме я не смог, даже не понял, о чем он. Все попытки расслабиться были тщетными: электрическое напряжение не ослабевало. Время от времени я позволял себе украдкой бросить взгляд в сторону Эдит, и видел, что она так и не сменила позу. Невыносимое желание дотронуться до ее лица тоже не проходило, и я, чтобы удержаться, плотно прижимал кулаки к собственным бокам, пока от усилий не заныли пальцы.
Наконец миссис Баннер вновь щелкнула выключателем, и я со вздохом облегчения вытянул руки перед собой, сгибая и разгибая онемевшие пальцы. Рядом усмехнулась Эдит.
– М-да, было… интересно, – пробормотала она. Голос был негромким, взгляд – настороженным.
В ответ мне удалось только промычать.
– Идем? – спросила она, поднимаясь плавным движением и легко подхватывая свою сумку одним пальцем.
Я неуклюже вылез из-за парты, сомневаясь, что после таких испытаний смогу сделать хотя бы несколько шагов.
Эдит молча проводила меня до спортзала и помедлила у двери; я повернулся к ней, чтобы попрощаться, и остолбенел. Ее лицо напугало меня: оно было измученным, почти больным, и настолько прекрасным, что желание прикоснуться к нему вспыхнуло вновь, будто и не угасало.
Она подняла руку, помедлила в нерешительности, а потом вдруг быстро и легко провела по моей щеке кончиками пальцев. Прикосновение ее холодных пальцев оставило на коже пугающе горячий след – словно я заработал ожог, но еще не успел почувствовать боли.
Не сказав ни слова, Эдит развернулась и быстро зашагала прочь.
На дрожащих ногах, чувствуя, как кружится голова, я побрел в раздевалку. Я переодевался как в трансе, лишь смутно осознавая, что меня окружают люди. Ощущение реальности вернулось только после того, как мне вручили ракетку.
Она была совсем не тяжелой, но в моей руке все равно представляла собой довольно опасное оружие. Я заметил, что несколько ребят из нашего класса с подозрением поглядывают на меня и на ракетку. Тренер Клапп велела разбиться на пары, и я понял, что самым последним из всех выберут меня.
Однако оказалось, что я недооценил преданность Маккайлы. Она сразу же подошла ко мне и встала рядом.
– Ты же понимаешь, это не обязательно, – сказал я ей.
Она усмехнулась.
– Ничего, я буду уворачиваться.
Порой Маккайла умела нравиться.
Но игра не задалась с самого начала. Я как-то умудрился одним махом врезать ракеткой себе по лбу и задеть плечо Маккайлы. Остаток урока я провел в дальнем углу площадки, на всякий случай держа ракетку за спиной. Оказалось, что, несмотря на полученную от меня травму, Маккайла неплохо играет: в одиночку она выиграла три партии из четырех. Когда тренер наконец засвистела, объявляя окончание урока, Маккайла благодарно хлопнула ладонью о мою поднятую пятерню, чего я совсем не заслуживал.
– Вот, значит, как… – сказала она, когда мы уходили с площадки.
– То есть?
– Ты теперь ходишь с Эдит Каллен? – ее голос стал враждебным.
– Да, с Эдит Каллен, – повторил я, не скрывая удивления.
– Не нравится мне это, – пробормотала она.
– Не нравится – и не надо.
– Значит, стоило ей щелкнуть пальцами, как ты послушно побежал за ней?
– Похоже на то.
Она нахмурилась, я развернулся и ушел. Если бы не Маккайла, никто сегодня не встал бы со мной в пару, но мне было все равно. Не успев одеться, я уже забыл о ней. Ждет ли меня Эдит у дверей раздевалки или мне самому подождать ее у машины? А если ее родные тоже будут там? Она же припарковалась рядом с машиной Ройала. Вспомнив, каким было лицо Ройала в кафетерии, я задумался, не вернуться ли домой пешком. Сказала ли Эдит им, что я все знаю? Полагается ли мне знать, что они знают, что я знаю? Что говорится насчет приветствий в вампирском этикете? Достаточно ли просто кивнуть?
Но когда я вышел из раздевалки, Эдит уже ждала меня. Ее лицо было умиротворенным, легкая улыбка играла в уголках губ. Тонкий свитер казался не слишком теплым, и мне хотелось стащить с себя куртку и накинуть ей на плечи. Приближаясь к ней, я испытал странное ощущение гармонии: когда мы были вместе, все в этом мире казалось правильным и разумно устроенным.
– Привет, – мне отчетливо представилась широкая глупая улыбка на своем лице.
– Привет, – ответная улыбка была блистательной. – Как физкультура?
Я сразу насторожился.
– Замечательно.
– Правда? – она подняла брови. – А твоя голова?
– Как ты могла!
Она неторопливо зашагала к стоянке. Я машинально последовал за ней.
– Ты же сам сказал, что я никогда не видела тебя на физкультуре, вот мне и стало любопытно.
– Супер, – отозвался я. – Отпад. Ну что ж, сам виноват, извини. Если не хочешь, чтобы нас видели вместе, я и пешком до дома доберусь.
Она мелодично рассмеялась.
– Было интересно. Жаль только, что ты не врезал этой девчонке посильнее.
– Что?..
Она обернулась и сжала губы в тонкую линию. Я тоже обернулся посмотреть в ту же сторону, что и она, и заметил разметавшиеся светлые волосы уходящей прочь Маккайлы.
– Так обо мне уже давно никто не отзывался, если не считать родных. Это было неприятно.
Мне вдруг стало страшно за Маккайлу.
Эдит прочитала это на моем лице и снова засмеялась.
– Да не бойся ты, не обижу я твою подружку. Кто еще согласится играть с тобой в бадминтон?
Осмыслить все это было непросто. Эдит казалась такой… хрупкой, но о Маккайле она говорила так, что сразу было ясно: она более чем уверена в своих силах. Если она захочет причинить вред Маккайле – или кому-нибудь еще, – этому человеку можно лишь посочувствовать. Я сменил тему:
– А как обычно отзываются о тебе родные?
Она покачала головой.
– Не стоит судить о людях по их мыслям. О них не полагается знать. В счет идут только поступки.
– Ну, не знаю… Если тебе известно, что кто-то слышит твои мысли, разве это не то же самое, что сказать вслух?
– Тебе легко говорить, – она усмехнулась. – Управлять собственными мыслями очень трудно. Когда нам с Ройалом случается сцепиться, я что только о нем не думаю и прямо заявляю об этом, – снова зазвучал ее звенящий смех.
Я не замечал, куда мы идем, поэтому удивился, когда нам пришлось замедлить шаг: дорогу к машине Эдит преграждала целая толпа. Оказалось, парни окружили плотным двойным кольцом красный кабриолет Ройала. Все смотрели на машину с явным вожделением.
Никто из автомобильных фанатов даже головы не поднял, когда я протиснулся между ними к машине Эдит.
– Пафос, – пробормотала она, пробираясь к своему месту.
– Да что это за машина такая?
– М3, – ответила она, выезжая задним ходом со стоянки и стараясь никого не зацепить.
– В автожаргоне я не силен.
Она легко развернулась.
– «БМВ».
– А, понятно.
Школа осталась позади, мы снова очутились вдвоем. Уединение ощущалось как свобода, где за нами некому подсматривать и подслушивать.
