Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

– Мы все очень близки, но с Арчи у меня особые отношения, – наконец ответила она на мой вопрос, понизив голос. Мне пришлось нагнуть голову, чтобы расслышать ее. – Хотя иногда он бывает несносным.

Я оглянулся на Арчи, который теперь смеялся. Он уже не смотрел на нас, но мне показалось, что смех предназначался Эдит.

– Итого двадцать четыре тридцать три, – услышал я голос кассира.

– Что? – я посмотрел на поднос.

Эдит уже расплачивалась, а затем понесла поднос к столу, за которым мы сидели на прошлой неделе.

– Слушай! – прошипел я, бегом догоняя ее. – Я столько не съем.

– Половина мне, само собой.

Она села, водрузив тяжело нагруженный поднос в центр стола.

Я вскинул брови.

– Да ну?

– Выбирай, что хочешь.

Я рухнул на стул напротив нее, сбросив на пол ее неподъемную сумку. Орава старшеклассников за другим концом длинного стола во все глаза смотрела на Эдит.

– Мне вот любопытно… а если в силу обстоятельств тебе придется съесть обычную еду?

– Все тебе любопытно. – Она состроила гримасу, схватила с подноса ломоть пиццы, оторвала кусок, сунула в рот и с мученическим видом принялась жевать. Пожевав немного, она проглотила пиццу и одарила меня взглядом, полным превосходства.

– А если бы тебе в силу обстоятельств пришлось съесть землю, ты бы тоже смог, верно? – спросила она.

Я ухмыльнулся.

– Я однажды пробовал… на спор. Ничего, терпимо.

– Это меня почему-то не удивляет. Держи, – она придвинула мне остаток пиццы.

Я откусил и задумался, действительно ли для Эдит она на вкус как земля. Пицца как пицца, бывает и получше, но и эта сойдет. Пока я жевал, Эдит взглянула поверх моего плеча и засмеялась.

Я поспешно проглотил еду.

– Что такое?

– Ты совсем запутал Джереми.

– Жесть.

– У него разыгралась фантазия, когда он увидел, как ты выходишь из моей машины.

Я пожал плечами и откусил еще.

Она склонила голову набок.

– Неужели ты с ним согласен?

Не успев как следует прожевать пиццу, я чуть не поперхнулся. Она привстала с места, чтобы похлопать меня по спине, но я вскинул руку, останавливая ее.

– Все в порядке. С чем согласен?

– С Джереми.

Мне понадобилось время, чтобы мысленно воспроизвести разговор с Джереми. В том числе и подробности, которые, как я надеялся, она не заметит, – например, что вся школа в курсе, как я в первый же день влюбился в нее.

– Не очень понимаю, о чем ты…

Она нахмурилась.

– «Ясно же, что она с тобой только из жалости», – повторила она слова Джереми.

Меня удивило ее недовольство.

– Объяснение ничем не хуже других.

– И я, значит, скоро заскучаю с тобой, да?

Вот эти слова больно кольнули меня – я и вправду больше всего боялся, что наскучу ей, а это было вполне возможно, – но я попытался пожать плечами как ни в чем не бывало.

– Опять ты за свои глупости, Бо.

– Да?

Она и улыбалась, и хмурилась.

– Сейчас меня беспокоит несколько вещей. Но скуки в этом списке нет, – она склонила голову набок и пристально вгляделась в мои глаза. – Ты не веришь мне?

– Эм-м… верю, конечно. Если ты так говоришь.

Она прищурилась.

– Ничего не скажешь, убедительное заявление.

Я снова откусил пиццу и начал жевать, на этот раз нарочито медленно. Она ждала, внимательно наблюдая за мной и слегка хмурясь – я уже догадывался: она пытается понять, что творится у меня в голове. Я продолжал кусать и жевать, и она раздраженно выдохнула.

– Терпеть не могу, когда ты так себя ведешь.

Я дожевал и проглотил пиццу.

– Как «так»? Не спешу поделиться с тобой каждой дурацкой мыслью, которая мелькает у меня в голове?

Я видел, что ей хотелось улыбнуться, но она сдержалась.

– Вот именно.

– Но я просто не знаю, что сказать. Считаю ли я, что наскучу тебе? Конечно, да. Честно говоря, я вообще не понимаю, почему ты общаешься со мной. Но стараюсь не заикаться об этом – мало ли, может, ты и сама этого не знаешь.

Улыбка все-таки мелькнула на ее лице.

– Совершенно верно! Я сама этого не понимала, но раз уж ты об этом заговорил… пора поискать другой объект. Этот твой Джереми внезапно показался мне таким соблазнительно жалким… – она оборвала себя, улыбка погасла. – Бо, ты ведь понимаешь, что это шутка?

Интересно, какое у меня сейчас лицо? Я кивнул.

Она нахмурилась. Немного погодя она нерешительно положила руку на стол поближе к моей.

Я накрыл ее ладонью.

Она улыбнулась и тут же поморщилась.

– Прости, – я отдернул руку.

– Не надо, – запротестовала она. – Дело не в тебе. Вот…

Бережно, как будто моя рука была сделана из тончайшего стекла, она положила пальцы на мою ладонь. Повторяя ее осторожные движения, я пожал их.

– Что сейчас было не так? – почти шепотом спросил я.

– Слишком много разных реакций, – на ее лбу снова возникли морщинки. – Внутренний голос Ройала особенно назойлив.

Не удержавшись, я машинально бросил взгляд в другой угол зала и тут же пожалел об этом.

Ройал метал острые кинжалы взглядов в беззащитную спину Эдит, и Элинор, сидящая напротив него, тоже обернулась, недовольно глядя на сестру. Заметив, что я поднял глаза, Ройал перевел свирепый взгляд на меня.

Я быстро посмотрел на Эдит, заметив, что волосы у меня на руках встали дыбом. Эдит ответила Ройалу пристальным взглядом, приподняв верхнюю губу и угрожающе скаля зубы. К моему удивлению, Элинор сразу же отвернулась, и даже Ройал опустил голову. Внезапно помрачнев, он уставился в стол.

Похоже, Арчи все это здорово веселило. Джессамин не оборачивалась.

– Я, кажется, только что разозлил… – я сглотнул, не зная, как продолжить. «Всю вампирскую стаю»?

– Нет, – зло ответила Эдит и вздохнула. – Не ты, а я.

Я украдкой бросил взгляд на Ройала. Он не шевелился.

– Послушай, у тебя из-за меня неприятности? Я могу чем-нибудь помочь?

Вспомнив, как он буквально прожигал взглядом дыру в ее хрупком теле, я запаниковал.

Она покачала головой и улыбнулась.

– За меня не волнуйся, – попросила она с оттенком самодовольства. – Я не говорю, что Ройалу в честном бою не одолеть меня. Но он знает, что со мной лучше не связываться.

– Эдит…

Она засмеялась.

– Шутка. На самом деле это пустяки, Бо. Обычные разборки братьев и сестер. Единственному ребенку не понять.

– Тебе виднее.

– Да, виднее.

Я перевел взгляд на наши переплетенные руки.

– Вернемся к твоим мыслям, – предложила она так, словно уже прочитала их.

Я вздохнул.

– А тебе будет легче, если ты узнаешь, что замечены были не только твои чувства?

Я застонал.

– Значит, ты и это слышала. Супер.

Она рассмеялась.

– Я слушала не отрываясь – от начала до конца.

– Извини.

– За что ты извиняешься? Напротив – мне стало легче.

Я с сомнением смотрел на нее.

– Скажем так… – она задумчиво поджала губы. – Ты – единственный человек, насчет которого я просто не могу быть уверена, и все-таки я готова поставить немалую сумму на то, что в мыслях о тебе я провела больше времени, чем ты обо мне.

– Ха! – от неожиданности я расхохотался. – И проиграла бы.

Она вскинула бровь и заговорила так тихо, что мне пришлось наклониться, чтобы расслышать.

– Да, но ты бодрствуешь около шестнадцати часов из каждых двадцати четырех. Тебе не кажется, что это дает мне фору?

– Но ведь есть еще сны.

Она вздохнула.

– А разве ночные кошмары идут в счет?

У меня покраснела шея.

– Ты мне снишься, но не в кошмарах.

От удивления она приоткрыла рот, и ее лицо вдруг стало беззащитным.

– Правда?

Ее радость была настолько очевидна, что я подтвердил:

– Каждую ночь.

На минуту она закрыла глаза, а когда открыла, то опять насмешливо улыбнулась.

– Фаза быстрого сна – самая короткая. Так что я все равно опережаю тебя на много часов.

Я нахмурился. Вести этот разговор становилось все труднее.

– Ты правда думаешь обо мне?

– А почему тебе так трудно в это поверить?

– А ты посмотри на меня, – предложил я, хотя в этом не было необходимости: она и без того не сводила с меня глаз. – Я же создан из сплошных недостатков. Абсолютно заурядная личность. А теперь посмотри на себя, – взмахом руки я охватил ее безупречную фигуру.

Она медленно расплылась в улыбке – ослепительной, как финал шоу фейерверков четвертого июля.

– Насчет недостатков спорить не буду.

– Вот видишь.

– Но заурядным я бы тебя не назвала.

Наши взгляды встретились на долгую минуту.

– Но почему тогда… – я не знал, как выразиться.

Склонив голову набок, она ждала.

– Вчера вечером… – я осекся и покачал головой.

Она нахмурилась.

– Ты что, нарочно? Говоришь и не договариваешь, чтобы довести меня до помешательства?

– Просто не знаю, смогу ли я объяснить.

– А ты попытайся.

Я сделал глубокий вдох.

– Ладно. Ты уверяешь, что я тебе не наскучу и что ты не собираешься переметнуться к Джереми.