Марина Ефиминюк - Наследница
– Эй, ребята, – позвала я, надеясь, что охотники за призраками смогут отвезти меня в соседнюю деревню, откуда утром приходил привратник.
– Караул!!! Она умеет разговаривать! – раздался истеричный вопль, перешедший в тоненький визг. Следом за очередным громовым переливом из кустов выскочила изломленная от вспышек молний фигура и бросилась в мою сторону. Я действительно испугалась, что на меня нападут, но бедняга завопил:
– Спасите, мертвая невеста!
Стало очевидным, что он пытался сбежать, но от ужаса выбрал неправильное направление. Он поскользнулся, кубарем покатился по траве и остановился в футе от меня.
– С тобой все в порядке? – нагнувшись, я потрясла бедолагу по плечу.
– Изыди! – захрипел он и ловким движением ткнул мне в лоб какой-то штукой. Я взвыла от боли и отпрянула от безумца. В очередной вспышке молнии в его руках блеснула святая спираль, и мне очень живо представилось, что теперь, наверное, в центре лба у меня появится фигурный синяк.
– Я не мертвая, а живая невеста! – воскликнула я. – Меня забыли в молельной…
– Свят-свят… – бормотал чокнутый, тыча в меня святым знаком и неловко поднимаясь с травы. – Теперь ты мне подчиняешься, призрак. Приказываю выполнить три моих желания!
В этот момент, словно в окончании магического обряда, с неба на нас обрушилась стена яростного ливня. Дождь шпарил как из ведра, и мои невольно сложенные домиком ладони над головой выглядели, прямо сказать, смехотворно. По лицу текла вода, а настроение менялось со скоростью стремительно вымокающей одежды.
Как только юбка прилипла к ногам, я была готова назваться хоть джинном, хоть магом, хоть золотой рыбкой, лишь бы выбраться из горного ада в деревню у подножия горы. Да и оставаться на возвышении, куда в любой момент могла попасть молния, было небезопасно.
– Слушаюсь и повинуюсь! – проорала я через гул ливня. – Только давай спрячемся, пока нас молнией не убило! В храм не войти!
– Следуй за мной, – скомандовал чудак. – Ты не можешь помереть, тебе еще желания исполнять!
Почти слепая от дождя, я подхватила длинные юбки и, осторожненько семеня, направилась следом за поводырем. Незаметно мы вцепились друг в дружку и, держа равновесие чистым чудом, принялись спускаться под крутую горку по размытой глинистой тропке. Помнилось, что к молельной мы шли широкой дорогой, и почему проводник выбрал столь непрактичный во время ливня маршрут, оставалось загадкой.
Тут он провалился одной ногой в яму, и от знатной подсечки я кувыркнулась вперед. С воплями, в потоке грязи и воды, мы скатились по горке точно на знакомую дорогу, где прежде останавливались кареты. Спуск оказался столь стремительным, что делалось удивительным, как мне удалось не свернуть себе шею.
Поддерживая друг друга, мы встали на ноги. Тут сквозь пелену дождя я различила приближавшуюся мужскую фигуру. В первое мгновение подумалось, что меня обманывает зрение.
– Послушай, охотник за призраками, а там не твой приятель идет нас спасать? – Я указала пальцем на незнакомца.
– Мать моя женщина! – в ужасе взвизгнул мой наперсник. – Мертвый жених явился!
– А такой тоже существует?!
Вместо ответа проводник закатил глаза и без чувств осел мне под ноги. При мысли о том, чтобы нести тяжелую тушу на закорках, моя фантазия давала осечку. Тут он зашевелился, и, пока к нему возвращалось сознание, незнакомец вышел из дождя. С изумлением в вымокшем до нитки суниме я узнала Влада.
Он налетел как смерч, сгреб меня в охапку и прижал к груди. От его тела сквозь мокрую рубашку шел жар, наши сердца громыхали. И очень не вовремя, сама того не ожидая, я ускользнула из реальности в болезненно-сладкое воспоминание.
…Мне никогда не доводилось путешествовать на междугородных омнибусах, для дальних поездок мы держим собственные кареты, и я впервые на вокзале. Смрадный воздух дрожит от голосов, свистков кондукторов, грохота тяжеловесных экипажей. Мне приходится лавировать в темной толпе. Спотыкаюсь о тюк с чужим скарбом и зарабатываю в спину нехорошее ругательство, но мне не до приличий. Я отчаянно боюсь упустить Влада.
Он в другой стороне вокзала, откуда уезжают пассажиры побогаче. Следит за грузчиком, привязывающим к карете сундук с багажом. Цепенею, нервически мну в кулаках складки платья. Нас разделяют вокзальная площадь и стена дождя, безжалостного и ледяного. Яростные струи выбивают из луж пузыри, и воздух словно наполнен белесой дымкой. Мне холодно, получив прощальное послание, я выскочила из дома в домашнем платье, напрочь забыв о плаще.
Загадываю, что если Влад меня увидит, то я не стану колебаться.
И он оборачивается, замолкает на полуслове, руки опускаются. Он увидел меня! Пока нас не разделил отъезжающий экипаж, я бросаюсь под дождь через площадь. Задыхаясь, вымокая до нитки, бегу к нему, врезаюсь со всего маха и обхватываю руками. Он не шевелится.
Мне наплевать на свою гордость и на его прошлое. Не надо было вообще смотреть те гравюры и читать досье! Просто быть вместе – я не мечтаю о многом.
– Анна, как ты здесь оказалась? – произносит он, и, хотя старается придать голосу сухость, я чувствую, как он потрясен.
– Я люблю тебя, – отвечаю я невпопад. – Ты выиграл спор, я едва не бросилась в Эльбу от тоски. Я люблю тебя!
Он отстраняется, смотрит мне в лицо. Наверное, сейчас я напоминаю побитого щенка.
– Вы ведь можете меня украсть, суним Горский? Ладно?
Мгновение, и его руки крепко-крепко прижимают меня к груди.
– Ты совсем заледенела, дурочка, – шепчет он, целуя мои мокрые от дождя волосы. – Как ты додумалась выскочить из дома без плаща?..
– Они еще и обнимаются! – простонал селянин, возвращая меня в реальность, и до нас донесся плеск воды от упавшего в лужу тела.
– Это кто? – прошептал мне на ухо Влад в то самое мгновение, когда по всем канонам любовных романов должен был прошептать нечто ласковое, из разряда «ты совсем заледенела, дурочка».
– Охотник за привидениями, – отозвалась я сквозь зубы.
– А почему он хлопнулся в обморок?
– Он впечатлительный охотник за привидениями.
Воспоминание об омнибусной станции, яркое и четкое, заставляло сердце сжиматься от болезненного восторга и кружило голову. Соображала я все еще туго.
– Я тебя нахожу то с пьяными изобретателями, то со злобным псом, то со странным типом. У тебя талант притягивать жалкие существа. Почему меня это не удивляет?
– Если ты хотел меня обидеть, то у тебя вышло, – пробормотала я ему в его рубашку, в действительности чувствуя нечеловеческое облегчение. – Скажи, что ты с каретой и мне не придется съезжать под горку на пятой точке.
– Ветер свалил дерево, и путь перекрыло, но карета рядом.
– Я вас обожаю, – выдохнула я. – И тебя, и карету.
Громыхнуло. Нам пришлось отстраниться. Охотник за привидениями со странной улыбкой, звездочкой раскинув руки и ноги, валялся в грязи.
– Берем с собой или пусть сам добирается? – уточнил Влад.
– Ну, вряд ли он сгрызет сиденья или покусает кучера, – справедливо рассудила я и уж никак не ожидала, что в чувство трусишку Горский приведет чувствительным пинком под ребра.
Втроем, вымокшие до нитки, мы уселись в салон. Охотник за привидениями, окончательно вернувший сознание, вытерся полотенцем и, задрав голову, рассматривал вживленный в обшивку магический кристалл, позволявший держать в салоне комфортную температуру.
– Надо же, никогда не ездил в такой дорогой карете, – присвистнул он и ковырнул пальцем затянутую в натуральную кожу стенку.
– Только не сгрызи обивку, – буркнул Влад, и у меня вырвался испуганный смешок.
– Ребят, вы, вообще, кто такие? – полюбопытствовал охотник. – Вы богачи?
– Мы те, кто исполнит три твоих желания, если ты перестанешь задавать вопросы, – предложила я, высушивая тряпицей распущенные влажные волосы. – Дерзай.
– Хочу двадцать золотых! – тут же нашелся он. – Нет, лучше тридцать.
Если бы я действительно являлась доброй феей, то зевнула бы от скуки. Почему люди первым делом просили денег? Ведь на свете существовало так много хороших и важных вещей.
– Проси полтину, – подсказал Влад. – Тебе попалась исключительно богатая золотая рыбка.
– Пятьдесят… пять золотых и собственную карету, – глаза охотника алчно блеснули.
– А лошадку к карете не нужно? – посоветовала я.
– Нужно! Конечно! Я же не впрягусь в карету сам.
– Хорошо. Лошадку купишь на пятьдесят пять золотых, даже две и породистые. У золотой рыбки подошел к концу лимит щедрости.
Охотник, кажется, немного обиделся и промычал:
– Ну, хоть накормите?
