Школьная осень (СИ) - Рюмин Сергей
Она улыбнулась и кивнула:
— Мюллер спуску не дает!
— Мюллер? — удивился я. — Это кто?
Марина удивленно посмотрела на меня, ответила:
— Елена Витальевна. А вы как её зовёте?
Я улыбнулся, покачал головой:
— Нет у неё прозвища, мы её по имени зовём.
Учительница смутилась от своей откровенности. Тут медленный танец, который так никто и не танцевал, закончился, наступила очередь зарубежки. Мишка врубил своих любимых «Бони М». Аудитория поддержала начинание. Ребята с девчонками перестали подпирать стены, постепенно включаясь в танец. Разумеется, танцевали, кто во что горазд, практически просто дрыгали руками-ногами, пытаясь попасть в ритм.
После «Бони М» снова настала очередь советских песен. Мишка, глумясь над вкусами друзей, врубил «Белый теплоход». Вокруг него стали сгущаться тучи и одноклассники. Мой друг развел руками и показал на бобину магнитофона и цензора — Елену Витальевну.
В зале стали появляться учителя, от которых тянуло винными ароматами. От женщин — слегка вином. От учителей-мужиков запах был более ядрёный — водочный.
Наталья Михайловна, весело улыбаясь, подошла к нашей группе, поинтересовалась, как дела и отошла к своим коллегам, следящим за порядком. Под «Белый теплоход» она тоже танцевать не пошла.
Следующим номером программы дискотеки оказался Максим Иванович Карабулак, которого прислали следить за порядком. Максим Иванович под водочку решил вспомнить молодость и пошел искать партнершу на танец. Он, как огнедышащий дракон, пыхнул в нашу сторону ядрёным запахом свежей водки и направился к группе молодых учительниц.
В партнерши по танцу ему приглянулась та самая Марина Ивановна, с которой я любезничал минут десять назад. Максим Иванович ухватил её за руку, потянул на себя. Марина Ивановна что-то жалобно пискнула и почему-то бросила умоляющий взгляд в мою сторону. Я демонстративно развел руками, дескать, приглашал я вас на танец, вы отказали мне…
Под музыку группы «Спейс» Максим Иванович решил изобразить что-то вроде вальса, ухватив партнёршу значительно ниже талии. Этого она не вынесла и стала вырываться, упираясь ему руками в грудь.
Народ вокруг похохатывал. Эту картину, наконец, углядела Елена Витальевна. На глазах у всех она подошла к Карабулаку, взяла его за руку и с милой улыбкой людоеда попросила:
— А пригласите меня, Максим Иванович, потанцевать! Сто лет не танцевала!
Максим Иванович отказать не рискнул, а Марина Ивановна поспешно, как мышь, порскнула куда-то в темноту.
Историк и физик танцевали недолго, но красочно, по-пионерски, на вытянутых руках. При этом Елена Витальевна морщилась, но что-то выговаривала Максиму Ивановичу. Максим Иванович пытался отвечать, дыша вбок, но Елена Витальевна тут же хмурила брови и делала грозную физиономию, после чего он сразу затыкался.
— Я домой, ребята, я домой! — сообщил он сразу, как закончился танец, и спешно покинул спортзал.
Елена Витальевна медленно, по-хозяйски оглядела танцплощадку, подошла к двери, щелкнула выключателем, включая свет в спортзале.
Ответом ей было единодушное:
— Нуууу!!!
— Ничего, ничего! — Елена Витальевна еще раз оглядела спортзал и, не обнаружив ничего противозаконного, аморального и безнравственного с её точки зрения, выключила свет. — Продолжайте танцевать!
Следующей композицией был опять медленный танец, Мишка поставил что-то из итальянцев, кажется, «Сусанну» Челентано. Ребята потянулись приглашать на танец девушек.
Меня охватило озорное настроение. В конце концов, почему бы и нет? Я оглядел зал, выискивая Марину. Увы, видимо, потрясение у неё от Карабулака было слишком большое. Не обнаружив её, увидел одиноко стоящую Наташку, подошел к ней:
— Наталья Михайловна, идёмте танцевать! Очень вас прошу!
От моей такой эскапады она, кажется, даже немного растерялась и не смогла мне отказать. Я неожиданно даже для себя прижал её к себе. Наташка не отстранилась, только заметила:
— Не так резво, молодой человек. Имейте такт, в конце концов!
Я немного растерялся, но не показал виду. Мы чуть покружились, и я стал «хулиганить» — через правую руку, лежащую на талии, стал медленно маленькими порциями вливать теплую «живую» энергию. Когда я проделал такое же со Светкой, ей это понравилось.
Дыхание у Наташки стало вдруг прерывистым, глубоким, шумным. Она потяжелела в моих руках, даже, кажется, повисла, используя меня как опору. Потом остановилась, отстранилась от меня и, глядя мне в глаза, сказала:
— Что-то мне дурно стало, подташнивает. Проводи меня, пожалуйста, Антон!
Мы вышли из зала, сели в фойе на скамейку. Наташка натянула юбку на колени, повернулась ко мне. В фойе было достаточно светло. Я обнаружил, что лицо учительницы покраснело, лоб покрылся едва заметными капельками пота. Она взглянула на меня, смутилась и еще больше покраснела.
Откуда-то вынырнула и подошла к нам Елена Витальевна:
— Что случилось? Ковалев?
— А что сразу Ковалёв? — возмутился я. — Наталье Михайловне плохо стало в духоте. Я её на свежий воздух вывел.
Середина повела носом. Не учуяв у меня запаха спиртного, то ли хмыкнула, то ли рыкнула и направилась в спортзал.
Наташка снова повернулась ко мне:
— Спасибо, Антон!
Она несколько раз глубоко вздохнула-выдохнула.
— Действительно, что-то меня разморило. И ведь не пила совсем.
— Отмечали? — заметил я.
Она взглянула на меня:
— Много будешь знать, скоро состаришься!
— Опять же плюс, — пошутил я. — На вас женюсь!
Наталья Михайловна поднялась. Вместе с ней встал и я.
— Глупая шутка, Ковалёв! — сказала она. — Ладно. Я, наверное, пойду. Хватит мне на сегодня дискотек.
— Я вас провожу, Наталья Михайловна?
— Нет, не надо, — она мне улыбнулась. — Я сама дойду. Мне уже лучше.
А я почему-то подумал, глядя ей в спину, что ей отнюдь было не плохо, а очень даже наоборот.
Дискотека продолжалась. Я прошел в спортзал, подошел к Мишке. Тому уже давно надоело просиживать штаны за магнитофоном и усилителем. Он посмотрел на меня и предложил:
— Пойдем покурим?
Я кивнул. Мишка махнул рукой Лёхе Шрезеру из 10-го «а», который считался его помощником по радиотехнической линии.
— Если что, я в туалет, — сообщил ему мой приятель. — Подмени меня. Следи за этим бардаком.
— И ничего руками не трогай! — добавил я. Шрезер хохотнул — он знал этот анекдот.
— Через 15 минут приду.
С нами, конечно же, пошел Андрэ. Мы поднялись на второй этаж, прошли по темному длинному переходу в другой корпус, столкнувшись с невысоким человеком в длинном плаще и широкополой шляпе, который шел навстречу, не торопясь, едва касаясь рукой стены. Столкнувшись вплотную, мы опознали военрука.
Я не удержался и пошутил:
— Анатолий Петрович! Вы прямо как настоящий разведчик — не слышно, не видно…
Военрук кивнул и ответил:
— Да! Именно так.
От него тоже пахло водкой.
— Дойдете сами? — поинтересовался Мишка. — Может, помочь?
— Не надо, ребята! — отозвался военрук. — Спасибо, я сам.
Когда он скрылся за поворотом, мы рассмеялись.
— Ну, праздник у людей! — понимающе развел руками Андрэ. — Что ж учителя, не люди что ли?
Мы поднялись на третий этаж прошли к своему кабинету, где оставили вещи перед дискотекой. Мишка достал из кармана ключ.
— У Лаврухи взял, — сообщил он. Он достал сигареты из своей куртки, хитро мне подмигнул и вытащил из сумки армейскую зеленую фляжку. Открутил крышку, сделал глоток, протянул мне:
— На! Вкусно!
— Что это? — я осторожно принял фляжку из его рук, поднес к лицу, понюхал.
— Вино, — Мишка расплылся в улыбке. — К водке закуску надо. А это я залил бутылку аперитива «Невского» и нормально.
Аперитив «Невский», наш любимый с Мишкой напиток из местных вин, мне нравился — сладкий, терпкий, душистый и не особо крепкий. Я сделал глоток, другой. Тепло заструилось по пищеводу. Передал фляжку Андрэ. Тот не отказался.
