Александра Огеньская - Слепое солнце
Молчание. Долгое. Потом смешок. Неприятный.
— Эк вы ловко выразились. Вы правы, в отчёте неточности. Я давал подписку о неразглашении некоторых данных. Какой у вас уровень допуска?
Допуск, тайны, секретность, благо Баланса! Беккер и Мэва, Гауф… Теперь этот Кшиштоф. Надоело! Сжал зубы.
— Никакого, наверно. Но я имею право знать, что со мной сделали.
Ещё один смешок. И тоже неприятный.
— Резонно. Вы вообще много на что имеете право…
…-…право требовать компенсации за причинение вреда здоровью. Только подавать требование в Круг вы должны сейчас, пока можно доказать. Я готов выступить вашим свидетелем. Джош, вы слушаете?
— Я хочу спать, — не то, чтобы Джош намеренно грубил. Ему просто было очень нехорошо. И действительно хотелось спать. И он не понимал и половины того, о чем настойчиво жужжали в ухо.
— Джозеф, я знаю, вы совсем еще нездоровы. Но это важно. Сейчас я еще могу доказать, что имело место намеренное причинение вреда, потом уже не сумею.
— Какой вред? Кто причинил? — сонно переспросил Джозеф.
— Совсем не понимаете? — вздох. Терпеливое перечисление. — Комиссия Круга, проводившая серию сканирований памяти. Своими действиями они причинили значительный вред вашему здоровью. Вы знаете, что они не имели легального повода подвергать вас сканированию? Что они поступили незаконно?
Аааа. Сканирование. Ну да. С трудом припомнил.
— Я подписывался, кажется… добровольно…
— Вы не были способны понимать значение своих действий. Джозеф, вы должны подать требование!
— Я устал. Я хочу спать. И не хочу ни на кого подавать…
— Хорошо, я уйду. Но завтра будет поздно. Вы уверены? Вам полагается компенсация, вы знаете? Это дело верное…
— Мне возвратят зрение? — с трудом перевернулся на другой бок. Отодвинулся от назойливого голоса.
— Это невозможно.
— Тогда уходите. Я хочу спать. Вы мне все уже надоели! А вы всё ходите и ходите! Оставьте меня в покое! Чего вам всем от меня нужно?!
— Не кричите, вам вредно. И лично я желаю вам только добра, поверьте. Просто ваши интересы нарушены, и вы имеете право на компенсацию. И мне обидно, что вы им не воспользуетесь. В общем, отдыхайте. Если надумаете, сообщите через панну Фригу…
— … очень много прав, Джозеф. Но вот беда — они делятся на те, которыми вы можете воспользоваться, и те, которыми не можете.
— Намекаете, что право на информацию относится к последней группе?
— Более чем намекаю.
— Вы не будете отвечать на мои вопросы? — нервно погладил Цезаря, тот глухо заворчал. Псу почему-то не понравилось Наверху. Может, просто непривычно?
— Этого я тоже не сказал.
Джош начинал закипать. Но пока еще мог держать себя в руках. Поэтому он мысленно досчитал до десяти и медленно, старательно подбирая слова, сообщил:
— Послушайте, мне не нравятся ваши игры. Я имею ввиду Верхнее Сияние, а не конкретно вас, пан Кшиштоф, но всё же. И я не понимаю, чего от меня хотят. Это вам нужно, чтобы я закончил расследование. Это вы меня возвратили, я не напрашивался. Я вообще не гожусь для такой работы. Но я согласился, потому что вроде как очень надо. Опять же непонятно, кому и зачем. Согласился. А вы же сами теперь не хотите давать мне нужную информацию. Более того, сознательно вводите в заблуждение. Я откажусь о расследования. Мне надоело.
Поднялся, потянул Цезаря. А что, удобный повод отказаться от дела. Встать в позу…
— Сядьте, Джозеф. Не принимайте поспешных решений, — спокойно положили руку на плечо и вжали в кресло. Они, медики, такие. — Поймите, я тоже человек подневольный, я подчиняюсь решениям Круга. И давал Клятву Баланса. Но я расскажу вам, что могу. И поделюсь некоторыми соображениями на ваш счёт. Погодите. Сейчас принесут кофе, и я тогда опущу "полог".
— Звукоизоляцию? Зачем? — снова погладил Цезаря. Тот отчего-то никак не усидит на месте, то к коленям суется, то по полу когтями стучит.
— На всякий случай.
Или точно тотальная слежка, или паранойя бывает не только у Джозефа Рагеньского.
Прозвенело, процокали каблуки, звякнули чашки, запахло кофе. Шлёпнулась бумажная пачка, каблуки покинули кабинет. Потом опять легла хрусткая до стерильной ваты тишина — это, значит, "полог".
— Всё. Теперь можем спокойно поговорить. Значит, что вы там спрашивали? Ах… да. Вот. Ко мне вы поступили сразу после несчастного случая, медик вашего отдела растерялся, едва перевязал и тут же ко мне отправил. И правильно сделал. А ваше тогдашнее состояние, насколько я помню, довольно точно описано в отчёте.
— Без сознания, энергетическое истощение? — уточнил на всякий случай парень. Цезарь заскучал, положил голову на колени хозяина в ожидании внимания и ласки.
— Да. Истощение не сразу заметил, сначала на наркотик подумал. Впрочем, и наркотик тоже. Поэтому просто попытался подпитать энергией. Мне сразу, с ходу велели вас на сканирование готовить. Поэтому стандартно.
Скривился, потрепал большие собачьи уши. Цезарь довольно заурчал и опустился на пол.
— Почему — попытались? Не сумели?
— Да. Вот, кстати, странность. Если аура прорвана, она не принимает энергию — та разливается в окружающем пространстве. Оказывается в свободном состоянии, и её легко обнаружить. У вас картина другая, именно поэтому не я понял, что имел место прорыв ауры. Я лью в вас энергию, лью, и вы её вроде принимаете. Не растекается совершенно точно. Но и вас не подпитывает. Исчезает. Первый раз такое вижу.
— То есть, как исчезает? Совсем? — а вот эта новость требовала обдумывания. Длительного и внимательного.
— Именно. Словно в чёрную дыру уходит. Нет её. И не спрашивайте, я не знаю, что это значит. Как-будто что-то сосет предназначенную вам энергию. Кстати, именно поэтому мы не сумели восстановить ваши Способности. Аж пять Иерархов работали. Энергия уходит в никуда. Не в окружающую среду, а именно в никуда. Перестает существовать.
— То есть я — дыра?
Дыра. Или окно. Или Врата? Энергия исчезает здесь, а появляется… где-то. Ну, по закону сохранения энергии. Может, в тонком мире?
— Но я теперь простец?
— Нууу… У вас нет способностей, это верно. Но простецом бы я вас тоже не назвал. Вы, так скажем, маг без Сил. Есть у нас группа подобных магов. Назовите сами — лишены энергий, но способны вступать с ним в резонанс.
— Медиумы? — несмело припомнил Джош. Медиумы проще и понятней каких-то там таинственных Источников.
— Именно. Возможно, вы медиум. Но тогда медиум особого свойства. Вы должны транслировать наоборот.
— Наоборот? Это как? — при всём глубоком уважении к собеседнику постичь его абстракции высокого уровня Джош в себе должной потенции не ощущал. Медиум, транслирующий наоборот? Не из себя, а в себя? Зачем он тогда нужен? Бред!
— Всё просто. Не из тонкого мира в наш, а из нашего — в тонкий. Это всего лишь теория, возможно, я ошибаюсь. Я очень долго размышлял над вашим случаем…
Многозначительное молчание. Много размышлял, значит? И уже добрался до якобы медиумических способностей бывшего пациента? Это пан Кшиштоф еще всей картины не знает.
— С кем-нибудь делились своими догадками?
А то, знаете ли, внезапные командировки, неожиданно понравившаяся работа в далеком захолустном Колодене, или вдруг проснувшаяся рьяная вера, монастырь, уединение… Одна надежда на "полог". Авось, об этой беседе не узнает никто.
— Нет, что вы. Это пока гипотезы, с которыми не следует обращаться в научное сообщество — засмеют. Вот если бы провести пару экспериментов… Я, знаете ли, долго обдумывал… Это несложно. Вы позволите? Заодно немножко вас подлечу?
Нет, об эом разговоре никто не узнает. И никто пока не узнает, что да, Джозеф Рагеньский — Врата. Обряд всё-таки увенчался успехом.
***
Домой возвратились около шести. Усталые — особенно маявшаяся бездельем и утомительной болтовней секретарши Мэва, и довольные — в частности Джош, получивший подтверждение своих уникальных способностей "медиума шиворот-навыворот", а попутно излеченный от всех недомоганий. Ну и радостный Цезарь — тому всё не терпелось слинять из непонятного его собачьему разумению места с непривычными запахами и отсутствием понятных ориентиров.
Дома было душно, и опять витал в воздухе сладковатый приторный привкус. Подумав, что запах увязался за ними Сверху, Джош полез открывать форточку. А то от приторности уже начинало мутить. Странно, Наверху это было не столь заметно и не так нервировало. Щелкнул замок. Тут же полился стылый уличный воздух, и парень с наслаждением глотал его минут пять, вытянув шею и почти приникнув плечами к стеклу. Даже с примесью бензина и горьких выхлопных газов воздух казался вкусней застойного и затхлого домашнего. Глоток — вдох, ветер приятно холодит голую шею, бегут по коже довольные мурашки… Этот-то уличный воздух в конечном счёте Джоша и спас.
