Школьная осень (СИ) - Рюмин Сергей
Сегодняшнего моего состояния организма, без дополнительного усиления в виде подпитки магией, разумеется, мне вполне хватало, чтобы выигрывать схватки у всех самбистов в своей группе.
— С чего вы взяли, Геннадий Николаевич, — я пожал плечами. — Что я вам поддавался? Кто вы, и кто я?
— Ладно, — сдал назад Смирнов. — Сделаю вид, что поверил. Я тебе хочу совет дать: будь активнее в атаке, обороной схватку не выиграешь. Никогда! А будешь «танцевать», как со мной, нахватаешь штрафных баллов. Уяснил?
Он помолчал, посмотрел на меня.
— В субботу будешь только бороться. По очереди. Со всеми. Понял? Техника у тебя на высоте. Надо больше практики.
Мы попрощались. Я забрал сумку с тренерского постамента (там были деньги, которые я приготовил для похода к фарцовщику). Однако уйти мне не удалось. У двери спорткомплекса меня ждал Устинов.
Мы поздоровались, пожали друг другу руки.
— Помощь нужна, — сообщил Денис. — Давай к одному деду заскочим?
Я вздохнул, объяснил ситуацию.
— Да я потом тебя сам к Гене отвезу, — пообещал он. — И к нему вместе зайдём. Реально, надо помочь…
— Ладно, поехали! — махнул я рукой.
На этот раз ехать пришлось на окраину города, в район, который назывался Савватеевка. Район начал строиться 10 лет назад на месте бывшей деревни с одноименным названием по странной архитектурной схеме — квадратами. Квадрат составляли четыре девятиэтажных четырехподъездных блочных дома. Внутри квадрата был обширный двор, детская площадка, небольшое футбольное поле.
«Первый квадрат» — первый микрорайон, «второй квадрат» — второй и так далее до седьмого. Так и говорили:
— Где живешь? Или ты откуда?
— В Савватеевке в «первом квадрате»!
И всё было ясно. Между «квадратами» были магазины, две школы, кафе, небольшой рынок и даже кинотеатр.
Мы проехали «первый квадрат», «второй», заехали в «третий», во двор. Денис поставил свою «трёшку» (ВАЗ-2103) рядом с бежевой «волгой».
— Нам сюда, — он вошел в подъезд, поднялся на второй этаж. Я шел за ним.
— Так, — он остановился возле двери. — Тут живёт наш ветеран. Очень хороший человек. У него сильные проблемы с сердцем. Недавно выписали из кардиодиспансера после второго инфаркта. Врачи сказали, что, мол, не надолго ему помогли. Дескать, бесполезно. Выручай, в общем.
Он посмотрел на меня. Я пожал плечами. Ну, если уже привез, мол, то пошли, что стоять зря в дверях?
— Пошли!
Дверь была открыта, словно нас ждали. Мы уже разулись у порога, как к нам выскочила невысокая бойкая старушка в старомодном чепчике и фартуке:
— Здравствуйте, мальчики! Проходите, я сейчас чайник поставлю!
— Ставьте, — согласился я. — Только заваривайте чёрный, покрепче и очень сладкий.
— Хорошо, хорошо! — старушка убежала на кухню. Было слышно, как зашумел включенный газ. Она быстро вернулась — квартирка была «хрущебная», тесноватая.
— Мы пока к Борису Михайловичу пройдем? — спросил Денис.
— Да, конечно! — старушка открыла нам дверь комнаты. Комната была проходной. В ней лежал на диване под пледом дед. При виде нас он, кряхтя, стал подниматься.
— Не вставайте, Борис Михайлович! — попросил Устинов. — Не надо.
Тем не менее, дед всё равно сел, привстал, протягивая мне руку, поздоровался.
— Добрый день, — сказал я и попросил. — Вы можете лечь?
— Могу, — согласился он. — Покамест сам могу.
Он лег на спину, закинув руки за голову. Я примостился рядом с ним прямо на диван, «переключился» на магическое зрение. М-да, картина была безрадостная. Темно-пурпурный комок — сердце — пульсировал в груди с перебоями, совсем неравномерно. Один сильный качок, два слабых, потом два сильных, два слабых. Да еще в этом комке отчетливо просматривалась пока еще узенькая, черная извилистая полоска, словно трещина. Черный цвет тканей означал их отмирание. Реально деду оставалось жить считанные дни. А ведь он не такой уж и старый. Я пригляделся. Лет 65, ну 70. Не больше.
Я направил прямо в сердце конструкт исцеления «айболит». Цвет изменился. Темно-пурпурный комок стал бледнеть. Плавно подпустил немного «живой» энергии. Черная полоска исчезла. Добавил еще один «айболит».
Дед задышал ровно. Изменился цвет лица с бледно-серого на более-менее розовый. Комок, уже совсем бледно-розовый, бился в груди ровно. Еще один «айболит» в сердце. Всё.
Дед оклемался совсем. Были, конечно, еще проблемы: краснота в районе желудка, в животе. Суставы в запястьях и коленях требовали лечения. Но это уже так, не критично. Тем не менее, я выпустил заклинание исцеления, с чуть большим зарядом «живой» энергии уже на весь организм.
— Пошли чай пить, — сказал я, убирая руку с груди старика.
— Что, уже всё? — удивился Устинов.
— Ага, — я кивнул головой. — А там что?
Я показал в сторону закрытой двери.
— Там еще комната, — отозвалась старушка. Она всё это время стояла в дверях. — Сдаём квартиранту. Только его сейчас нету. Закрыто.
На кухне меня ждал большой бокал черного крепкого горячего чая. Я глотнул. Всё-таки последствия от лечения, точнее, расхода энергии были. Руки слегка подрагивали, хотя… В принципе, энергии я потратил не так уж и мало. Сам не заметил, как. Необходимо поработать над самоконтролем расходования запаса сил.
Чай меня взбодрил. Я встал.
— Поехали? — обратился я к Денису. — Ты обещал…
Спускаясь вниз по лестнице, я задумался: почему у бабки во время рассказа про квартиранта, снимающего комнату, были желтые всполохи в ауре. Почему она меня хотела обмануть?
— Ты не знаешь, почему комната закрыта? — будто невзначай спросил я Устинова, когда мы уже выезжали со двора.
— Да хрен его знает! — бросил Денис. Аура у него была чистой. Не врал. В чём же дело?
Глава 23
Глава 23
Чудеса от Колдуна
Как только за Устиновым захлопнулась входная дверь и щелкнул замок, в зал из закрытой комнаты стремительно вошли, почти ворвались полковник Зотов и начмед Зуйков. Дед встретил их, сидя на диване, с хмурым взглядом. Начмед сразу же раскрыл чемоданчик, доставая стетоскоп и аппарат для измерения давления.
— Лежите, Борис Михайлович! — приказал он, надевая ему на руку повязку. Дед послушно лег. Начмед измерил давление, послушал сердце, пульс, озадаченно стянул стетоскоп. Он посмотрел на Зотова, развёл руками.
— Ну? — нетерпеливо поинтересовался полковник.
— Мля… — выдал оторопело начмед. — У него, — он ткнул рукой в деда, — сердце работает, как у молодого пацана… Я не понимаю. Надо бы, конечно, кардиограмму снять для полной картины.
— Может, всё же стоило парня поблагодарить? — влезла в разговор старушка. — Неудобно как-то получилось…
— Лидия Ивановна, — жёстко оборвал её Зотов. — Вам отработали линию поведения, как можно меньше контактировать с объектом. Вы всё сделали, как надо. Спасибо.
— Спасибо парню, — выдал дед, поднимаясь с дивана. — Он ведь не только мне сердечко подправил. Суставы не ноют. Брюхо не болит! Не по-людски это, не поблагодарили даже!
Он прошелся по комнате, присел, звонко хлопнул ладонями по бедрам:
— Мать, доставай бутылку!
— Потише, скаженный, — буркнула старушка. — Разошелся…
И украдкой стерла набежавшую слезу.
— Борис Михайлович! — обратился к деду Зуйков. — Завтра прямо с утра ко мне в поликлинику. Ясно?
Дед пожал плечами:
— А зачем?
— Это приказ! — поддержал его Зотов. — Мероприятия еще не закончились.
— Ладно, ладно, — дед выставил вперед ладони. — К 9.00 у вас, как штык.
— Именно! — подтвердил начмед.
— И еще, — многозначительно заключил Зотов. — Напоминаю вам еще раз, чтобы никому… Включая наших сотрудников. Никому ни слова.
— Есть, товарищ командир! — дед шутливо отдал честь.
Зотов укоризненно покачал головой, улыбнулся, потянул Зуйкова за рукав:
— Пойдем, Петр Юрьевич!
Полковник снова сел в машину на место водителя, завел двигатель.
