Кассандра Клэр - Город священного огня (др. перевод) (ЛП)
— Скучать по кому-то?
— Да, — ответила Изабель. — Никогда не думала, что буду испытывать подобное к какому-то парню.
— Не просто какому-то парню, — поправила Клэри. — А Саймону. И он действительно тебя любил. И это было важно. Может, он и не помнит, но ты-то помнишь. Я помню. Тот Саймон, что сейчас живет в Бруклине, — тот же Саймон, которым он был шесть месяцев назад. И это не ужасно. Он был замечательным. Но он изменился, когда ты узнала его: стал сильнее, познал боль и стал другим. И в этого Саймона ты влюбилась, а он влюбился в тебя, так что ты скорбишь, потому что его больше нет. Но ты можешь его немного оживить тем, что будешь помнить. Мы обе можем.
Изабель всхлипнула.
— Ненавижу терять людей, — сказала она, в ее голосе сквозила жестокость — отчаяние человека, потерявшего слишком много и слишком рано. — Ненавижу.
Клэри потянулась и взяла руку Иззи — правую худенькую ладошку, вдоль костяшек которой тянулась руна Всевидящее Око.
— Знаю, — сказала Клэри. — Но помни и о тех людях, что ты приобрела. У меня появилась ты. И я за это благодарна. — Она сильно сжала ладонь Иззи, и какое-то время ответа не было. А потом пальцы Изабель сжались. Так они и сидели в тишине на подоконнике, держась за руки.
В квартире, которая теперь стала ее, Майя села на диван. Будучи предводителем стаи, ей платили маленькую зарплату. Так что она решила потратить ее на аренду, чтобы сохранить место, когда-то принадлежавшее Джордану и Саймону, не допустить того, чтобы их вещи выкинул на улицу злой выселенный арендатор. Наконец она разберет их вещи, сложит что возможно, переберет воспоминания. Изгонит призраков.
Но сегодня она была настроена сидеть и смотреть на то, что прибыло к ней из Идриса в маленькой коробочке от Джии Пенхаллоу. Консул не поблагодарила ее за предупреждение, но при этом поприветствовала ее в качестве нового и неизменного лидера нью-йоркской стаи. Тон ее письма был холодным и отстраненным. Но в конверт была вложена бронзовая печать — печать главы Претора Люпуса, которой семейство Скотт всегда подписывало свои письма. Ее извлекли из руин на Лонг-Айленде. К ней была приложена маленькая записка, с написанными аккуратной рукой Джии двумя словами:
«Начни заново».
— С тобой все будет в порядке, обещаю.
Уже, наверно, в сотый раз Хелен повторяла одно и то же. И это, возможно, и помогло, если бы не казалось, будто она пытается убедить себя.
Хелен почти закончила собирать вещи, которые она привезла с собой в Идрис. Дядя Артур (так он сказал Эмме называть его) пообещал переслать все остальное. Он ждал внизу с Алиной, чтобы сопровождать Хелен в Гард, где она войдет в Портал, ведущий на остров Врангеля. Алина последует за ней на следующей неделе после подписания последних договоров и отданных голосов в Аликанте.
Эмме все это казалось скучным, сложным и ужасным. Единственное, о чем она жалела, что допустила мысль о сентиментальности Хелен и Алины. Сейчас Хелен совершенно такой ей не казалась, просто грустной, у нее покраснели глаза, а руки тряслись, когда она застегнула сумку и повернулась к кровати.
Кровать была огромной — на ней поместилось бы человек шесть. На одной ее стороне сидел Джулиан, прислонившись к изголовью, а с другой — Эмма. Между ними еще поместилась бы остальная семья, но Дрю, близнецы и Тавви спали в своих комнатах. Дрю и Ливви кричали, Тиберий воспринял новость об отъезде Хелен со смущением и широко раскрытыми глазами, как будто не понимал, что происходит или какого ответа от него ждут. В последний раз он пожал ей руку и торжественно пожелал удачи, как если бы она была коллегой, уезжающей в командировку. Та залилась слезами:
— Ох, Тай, — произнесла она, и напуганный мальчик тут же убежал.
Теперь Хелен опустилась на колени, встав на один уровень с Джулсом, сидящим на кровати.
— Помни о том, что я сказала, хорошо?
— С нами все будет в порядке, — повторил Джулиан.
Хелен сжала его руку.
— Не хочу оставлять вас, — проговорила она. — Если бы могла, я бы позаботилась о вас. Ты же знаешь, да? Я бы возглавила Институт. Я так вас всех люблю.
Джулиан поежился, как это мог сделать только двенадцатилетний мальчик при слове «люблю».
— Знаю, — выговорил он.
— Единственная причина, почему я уезжаю, — я оставляю вас в надежных руках, — сказала она, впившись в него глазами.
— Ты имеешь в виду дядю Артура?
— Я имею в виду тебя, — сказала она, и глаза Джулса округлились. — Знаю, что прошу многого, — добавила она. — Но еще я знаю, что могу на тебя положиться. Ты можешь помочь Дрю с ее кошмарами и позаботиться о Ливви и Тавви, а, может, и дядя Артур сможет. Он неплохой человек. Рассеянный, но хочет попробовать, похоже… — она замолкла. — Но Тай… — Она вздохнула. — Тай особенный. Он… В отличие от всех нас он по-другому воспринимает этот мир. Не все могут говорить на его языке, а ты можешь. Позаботься о нем ради меня, хорошо? Из него получится что-то удивительное. Но нужно, чтобы Конклав не узнал о его особенности. Они не любят, когда люди чем-то выделяются, — закончила она, и в ее голосе прозвучала горечь.
Теперь Джулиан, выглядя обеспокоенным, сел прямо.
— Тай ненавидит меня, — сказал он. — Он все время со мной дерется.
— Тай любит тебя, — возразила Хелен. — Он спит с пчелой, которую ты ему подарил. Он все время наблюдает за тобой. Он хочет стать похожим на тебя. Он просто… это трудно, — закончила она, не зная, как выразиться точно: что Тай завидовал тому, с какой легкостью Джулиан управляется с этим миром, как легко люди любят его. То, что Джулс делал без раздумий каждый день, казалось Таю волшебным фокусом. — Иногда очень трудно, когда ты хочешь быть на кого-то похожим, но не знаешь как.
Между бровями Джулиана пролегла бороздка смятения, но он поднял взгляд на Хелен и кивнул.
— Я позабочусь о Тае. Обещаю.
— Хорошо. — Хелен встала и быстро поцеловала мальчика в макушку. — Потому что он удивительный и особенный. Вы все. — Она улыбнулась Эмме поверх его головы. — Ты тоже, Эмма, — сказала она, и на имени ее голос сжался, как будто она сейчас заплачет. Она закрыла глаза, еще раз обняла Джулиана и, схватив чемодан и пальто, выбежала из комнаты. Эмма слышала ее шаги на лестнице, а потом среди шелеста голосов раздался звук закрываемой двери.
Эмма взглянула на Джулиана. Тот сидел неподвижно, его грудь поднималась и опускалась, как если бы он бежал. Она быстро потянулась к нему и, взяв за руку, написала пальцами на его ладони: «Ч-Т-О-С-Л-У-Ч-И-Л-О-С-Ь?».
— Ты слышала Хелен, — тихим голосом произнес он. — Она доверяет мне заботу о них. Дрю, Тавви, Ливви, Тае. По сути, всю мою семью. Я буду… Мне же двенадцать, Эмма, и у меня будет четыре ребенка!
С волнением она начала писать: «Н-Е-Т-Т-Ы-Н-Е…».
— Тебе не обязательно так делать, — прервал он. — Здесь же нет родителей, которые могут нас подслушать. — Эти слова прозвучали необычно горько в устах Джулса, и Эмма с трудом сглотнула.
— Знаю, — наконец проговорила она. — Но мне нравится наш тайный язык. То есть, с кем еще мы можем об этом поговорить, если не друг с другом?
Он откинулся на спинку кровати, повернув к ней лицо.
— По правде говоря, я совсем не знаю дядю Артура. Я видел его лишь на праздниках. Знаю, что Хелен сказала, будто он замечательный и все такое, но это же мои братья и сестры. Я знаю их. А он — нет. — Он сжал руки в кулаки. — Я позабочусь о них. Я прослежу, чтобы у них было все, что нужно, и никто у них больше это не заберет.
Эмма снова потянулась к его руке, но на этот раз он не сопротивлялся, полуприкрыв глаза, пока она указательным пальцем писала на внутренней стороне его запястья: «Я-П-О-М-О-Г-У-Т-Е-Б-Е».
Он улыбнулся ей, но в его взгляде она увидела напряженность.
— Я знаю, — сказал он. — Он протянул руку и накрыл ее ладонь. — Знаешь, что последнее сказал мне Марк перед тем, как его забрали? — спросил он, прислонившись к спинке. Он выглядел совсем измученным. — Он сказал: «Оставайся с Эммой». Так что мы останемся вместе. Потому что так поступают парабатай.
Эмма почувствовала, как из легких вырвался воздух. Парабатай. Это важное слово для Сумеречных охотников — одно из самых важных, включающее в себя одну из сильнейших эмоций, которую можно испытать, самое серьезное признание, что ты можешь сделать другому человеку, если дело не касается романтической любви или брака.
Когда они вернулись домой, ей хотелось сказать Джулсу, что те слова, которые она выпалила в кабинете Консула о том, что они станут парабатай, — не просто желание стать его парабатай. «Скажи ему, — твердил тоненький голосок в ее голове. — Скажи, что ты сделала так, потому что тебе нужно остаться в Лос-Анджелесе. Потому что тебе нужно узнать о том, что случилось с твоими родителями. Чтобы отомстить».
