Адовы - Степан Александрович Мазур
— Опасность? Международный заговор? Кто у нас сегодня назначенный враг? Или всё те же? — посыпал вопросами Врунов. — И вообще, что подвигло вас прогулять службу в армии?
— Так проспал. А врагов полно! Там за забором все, почитай, враги, — старичок махнул в сторону окна. — Там же психи одни. Ни на кого надёжи нет. Пиджаки оденут, морду кирпичом сделают и нагло врут, а то и коварно придуриваются. Мы, последние уцелевшие разумные люди, должны защитить наш оплот благоразумия любой ценой! Даже ценой вот этого кактуса! — и он всучил несчастное растение Врунову. — Вот, храни его, как я хранил. Теперь, сынок, это твоя служба… Пост сдал.
— Пост принял, — кивнул ведущий, взяв кактус.
Дверь в отделение распахнулась и в коридоре появилась разъярённая техничка, которая так и не смогла включить конфискованную камеру. Только инвентарный номер нанесла на неё красной краской.
Эпидемия эпидемией, а полы должны быть вымыты от всяких мелков тараканьих. Сама она вообще никаких болезней не боялась. От обилия хлорки на её теле вирусы умирали самого разного вида, не успев мутировать.
Вот что значит — выслуга лет в медицинской сфере.
— Ах, вот кто мелки и подушки ворует! — со шваброй наперевес она бросилась на оператора. — Тут полы во второй и четвертой палате немыты, а они тут сенсации обсуждают! Развели тут антисанитарию, что до эпидемии докатились! А ну отдай, пока двойную дозу не получил!
Техничка попыталась вырвать подушку из рук оператора, но тот ловко отскочил. Не на того напала. Камеру у него пытались вырвать примерно раз семь в день, разбить — девятнадцать. Уворачивался также просто, как дышал. Вот и сейчас срабатывала мышечная память, чтобы имущество сберечь.
Старушка схватила ртом воздух:
— Ух ты, ловкий какой. А ну… иди сюда!
Оператор покрутил головой. Снова отскочил и принялся бегать по кругу холла от суровой блюстительницы чистоты и порядка.
— Это как понимать? А где свободный доступ прессе? — заволновался ведущий, но глядя с каким интересом психи смотрят на него, подхватил. — Вот это накал страстей, уважаемые зрители! Что это? Борьба медицины с прессой или поддержка рабочего класса классом прогрессивным?
Не в первый раз уже чинили граждане препоны для свободной журналистики. Так что бег с препятствиями оператор освоил ещё в начале карьеры. А в обязанности каждого журналиста на Первом Подпольном канале входило развитие темы на ходу.
— Свободу! — кричал Побрей. — Свободу журналистике! Свободу прессе! Даёшь панорамную съёмку с места событий! Нам нечего скрывать от телезрителей!
Так бы он и кричал, но в него прилетела ловко пущенная тряпка.
— Меня ранили. Не переключайтесь… мы вернёмся после рекламной паузы.
* * *
Сон Михаэля вновь оказался прерван. Теперь до звериных ушей донёсся звук разноголосья. Голоса были чужие и отдаленные, за пластиковыми окнами, которые люди понатыкали даже в последней хрущёвке. Но всё же хорошо различимые.
Оборотень прислушался. Даже на духов, которые через Мару говорили, не было похоже. Это старо, как мир. А здесь что-то новенькое.
А ещё странно пахло усталостью, носками и безнадежностью из гостиной. Там кто-то вздыхал и бурчал что-то вроде: «и что, теперь обратно тащить?»
Михаэль поднялся и косолапой поступью направился в гостиную, решив начать с веры обонянию. К тому же с одним голосом было разбираться проще.
— Кто ещё влез в мою берлогу? — прорычал отец семейства.
— Доставка, — отчитался курьер. Отчаявшись тарабанить в приоткрытую дверь, он решился войти. И теперь предстал перед главой семейства. — Телевизор на Адовых пришёл… Распишитесь?
— Адов — это я, — зевнул-рыкнул Михаэль и не глядя, черканул в ведомости.
Без ручки. Ногтем. Благо, на кромке было достаточно грязи с рыбалки. Оборотень никогда не мыл руки, действуя по принципу: «два сантиметра — не грязь. Три сама отвалится». Всё-таки в лесу вырос. А на работе не требовали.
Курьер под вечер был слишком уставшим, чтобы придираться к таким мелочам. Отдав коробку, он кивнул и убежал вниз по лестнице.
Доставщик и не с такими клиентами встречался. Его психика была закалена встречами с людьми в трусах, халатах и без оных. Так что медведь или кто другой его встретил, не имело значения. Главное — отчёт.
Только довольные клиенты поставят «лайк» в приложении.
Михаэль затащил коробку внутрь и пошёл на балкон. Предстояло разбираться с другими голосами. Стоило открыть балконную дверь, как звуки усилились. Он увидел толпу злобствующих людей с палками. Они орали и требовали денег, славы, зрелищ.
— Эх, всё, как всегда, — обронил он уже в виде человека. — Одни орут и требуют. Другие забирают молча.
Медведь даже вздрогнул, вспомнив, как в прежние времена люди такой толпой устраивали охоту на всяких монстров. Но тут же опомнился. Теперь в цивилизованном мире всё было принято решать в судебном порядке. Цивилизация, всё-таки.
На памяти Михаэля люди постоянно требовали чего-то. Не только от нелюдей (не убивать людей, сбрить когти, подстричь шерсть, перестать доить коров), но и от других людей. Денег с том числе. В этом тесном мирке все кому-то что-то были должны. Словно не понимая, что всё, что у них есть — это сама жизнь.
Оборотень услышал писк из штанов. Пошарил в кармане. И достал брелок. Сигнализация пищала. Внизу у подъезда новый автомобиль усиленно мигал фарами, намекая, что пора бы отсюда убраться, если хозяин не хочет взывать к страховой службе.
Не успел Михаэль отреагировать, как старый грузовик Майки тоже решил вмешаться в ситуацию.
Выпустив облако дыма из выхлопной трубы, он подъехал к новинке автопрома и со словами:
— Да я на эту семью работал ещё тогда, когда ты рудным пластом лежал! — ударил колесом по колесу.
А затем грузовичок бортом разбил боковые стёкла конкуренту.
Не успел Адов и брови приподнять, как помощник адского автопрома набросился на «новинку» и принялся её топтать, быстро превращая в лепёшку.
Михаэлю даже послышалось, что он слышит что-то вроде «на, получи!» и «на рынок он значит, его подвозил!», «а чего рыбой пахнешь? Может ты с ним ещё и на рыбалку ездил?».
— Ревнует, — вздохнул Адов и повернул голову.
Сбоку на соседнем балконе старческий голос уже кричал:
— Анархия! Машины крушат! Того и гляди деревца поломают! Палисадник потопчут! А что дальше? Бумажки начнёте мимо урны бросать?
Михаэль тоже приготовился крикнуть что-то подобное за компанию. Всё-таки людей нужно
