Записки нечаянного богача – 3 - Олег Дмитриев
Вдруг вокруг защёлкали затворы или предохранители, а я резко вспомнил, о чём забыл рассказать Головину. Они с братом плавно перетекли с разных сторон из-за спины Второва, оказавшись перед ним, причём я опять не смог заметить, как это произошло. Два одинаково равнодушных зрачка двух одинаковых Стечкиных смотрели куда-то за меня, причём линии огня, кажется, были опасно близко. И, судя по лицам их владельцев, случись необходимость — они и сквозь меня пальнули бы без проблем.
— Не стрелять! — крикнул я, разводя руки и выставляя их вперёд, словно планировал как фокусник остановить или поймать девятимиллиметровые подарки, что вот-вот должны были отправиться в путь со скоростью за триста метров в секунду.
— В сторону! — братья рявкнули хором, и, клянусь, ещё месяц-другой назад я рванул бы выполнять команду так, будто шёл на рекорд. Нет, не шёл даже — бежал, отрываясь от земли.
— Не стрелять! — повторил я, с удивлением услышав в своём голосе незнакомые ноты. Это был даже не реалист, что уже проявлялся до этого в критических ситуациях. Тут было что-то помощнее, чем Фауст Гёте. Тон был гораздо ниже привычного, и, казалось, давил на уши даже мне.
— Объясни! — раздался из-за спин Головиных точно такой же голос Второва. Сами братья переводили глаза то на меня, то за меня, но стволов от цели не отводили.
— Это комитет по встрече. Нельзя его убивать! — уже спокойно выговорил я, опуская руки.
— Ты знаешь, что у тебя за спиной? — тоже уже без нажима, но будто бы с интересом спросил мощный старик.
— Конечно, знаю. Медведь там стоит. Бурый. Молодой. Морда хитрая, как у Головина младшего, только сейчас, видимо, ещё и растерялся чуть-чуть. Он такой большой делегации не ожидал и не видел столько народу никогда, наверное, — ответил я.
— Дима-а-а, — угрожающе начал было Артём, но я вытянул руки ладонями в его сторону и прервал:
— Да, знаю, каюсь, виноват. Забыл я про него. Он тоже был во сне. Как раз к дубу меня и проводил.
— Опустить оружие, — звякнул сталью в голосе Фёдор, и сам подал пример. Я не слышал, чтобы предохранители вставали в исходное положение. А вскинуть стволы обратно эти деятели могли явно быстрее, чем за секунду. Но уже хоть что-то. Я медленно опустил руки и повернулся к лесу передом.
Медведь смотрел на меня из тех же самых кустов, и на морде его было всё сразу: и интерес к такой большой компании и новым запахам, и опаска по отношению к ним же, и некоторая обида на меня — в прошлый раз нормально же общались, чего это тут чуть не началось?
— Прости, земляк, совсем из головы вылетело! — повинился я перед зверем. — Веди давай, мы догоним!
Тот негромко рыкнул в ответ что-то ругательное, словно из лексикона министра иностранных дел. По-крайней мере, скептик и фаталист с медведем согласились, буркнув хором: «ещё какие!».
Мишка повернулся так же неуклюже, как и в прошлый раз, обернулся, посмотрев с укоризной, прорычал что-то типа: «ну валяйте, раз пришли», и отправился в лес, задевая ветви кустов. Я пошёл следом за ним, махнув рукой, мол, не отставайте. Подходя к следам на кромке леса, нечаянно сравнил размеры. Ширина лапы была вполовину больше моего американо-еврейского скорохода. Слабопредсказуемая память гуманитария извлекла откуда-то сведения о том, что при таких размерах следа зверь может весить больше двухсот кило. Я вздохнул, глубоко и прерывисто.
— Тоже развесовку прикинул? — хмуро спросил Тёма, неслышно появившийся прямо за спиной.
— Ага, — грустно кивнул я.
— А командовал ты им — любо-дорого смотреть, дедушка дурень. Кто там следующий у тебя в списке? Слоны? Динозавры?
Я лишь снова повторил глубокий вздох искренне раскаивающегося человека, обреченного на общение с людьми, отягощенными суровым военным прошлым и чувством юмора не особо легче.
На краю памятной поляны, откуда во всей красе был виден громадный исполин Дуб, я остановился. Справа от меня поднял наверх левую руку, сжатую в кулак, Артём.
— Чего замер-то? — в правой у него находился так никуда и не девавшийся пистолет, глядя дулом в землю.
— Сейчас мишка вон под тот куст завалится. Выстави своих по периметру, чтоб не подошёл никто, — проговорил я, глядя на медведя, докосолапившего до дерева и замершего, будто прислушиваясь, задрав морду к ветвям. — На поляну пойдём только мы с Михаилом Ивановичем. Про большую обзорную экскурсию уговора не было.
Головин привычно прищурился и забормотал что-то снова в воротник, дублируя какие-то команды, наверное, левой рукой. «Тяжёлые» рассредоточились вокруг почти без звука, стоило только зверю устроиться под кустом. Он водил большой башкой из стороны в сторону, морща нос — видимо, кто-то встал с наветренной стороны.
— Готов, Дима? — спросил кардинал, оказавшись рядом. Братья стояли за его спиной, сканируя пустую поляну с откровенно недовольным видом. Я на их месте тоже довольным не выглядел бы — а ну как этот нечаянный ещё чего-нибудь из сна забыл?
— Да. Пойдём, — я повернулся лицом к Дубу и поклонился, коснувшись земли рукой. Второв повторил движение на четверть секунды позже. Чтоб я так смог в его годы. И чтоб они для меня настали.
Мы прошли по поляне, хрустя подмерзшими листьями. Медведь будто замер. Остановившись в двух шагах от дерева, не доходя до корня-кресла, вздымавшегося над землёй, я сказал:
— Нужно подойти и прижать к стволу ладони и лоб. У меня так сработало. С востока, вот
