Ведьма. Истоки - Галина Валентиновна Чередий
— Выезжаем обратно, — сказала я Василю, что сидел неподалеку, наблюдая за мной настороженно, и пошла отвязывать и седлать лошадей.
— Лесной царь, ты палатки, да все барахло это походное можешь прибрать и сберечь? — спросила у лешака, затягивая подпругу Мамалыги. — Собирать и тащить его обратно смысла не вижу. А так, может, и вернусь когда побыть на природе и навестить родные места прабабушки. Ты же ведаешь небось, где хутор стоял, в котором она жила?
Ответом мне была тишина, и я глянула все же через плечо. Лешак смотрел на меня своими глазами-провалами с искрами понимающе и, почудилось, с сочувствием. Ага, болтовней я не даю себе свалиться в весьма вероятную истерику. Я ведь чую ее, притаившуюся в глубине сознания, вместе с болью, не прогрызшей еще себе дорогу наружу сквозь внезапно опустевшую душу. Чую и понимаю, что их нападения не избежать, вот только сейчас не время и не место. Я еще буду выть и слезами захлебываться, и корчиться от ожога потерей, но позже, без свидетелей. А еще когда буду знать все точно. Окончательно.
Отвернулась, продышалась, проглатывая удушающий ком в горле и взобралась в седло.
— Сделаю, что просишь, господарка, — проскрипел лешак. — И из вотчины моей тебя короткой дорогой выведу. Езжай, суд чини над полюбовником своим вероломным. И, коли живым оставишь, от меня передай — до скончания веку ему больше в лес не ходить. А коли войдет, хоть где, то там и сгинет.
Я кивнула, никак не комментируя, и толкнула кобылу под бока, трогаясь. Вьючных обоих сразу прицепила негруженных к седлу, не бросать же животин.
Леший снова продемонстрировал нам свой фокус с изменением пространства. Не прошло и часа в пути, как лесная просека сменилась грунтовой хорошо накатанной дорогой, а еще минут через пятнадцать впереди замаячил асфальт. Я обернулась и, прижав ладонь к груди, склонила голову, благодаря невидимого лесного царя, и ближайшие ветки закачались, отвечая мне. Василь воспользовался остановкой, выплюнул из пасти свои ботинки со связанными между собой шнурками, обратился, достал из сумки на седле штаны с бельем на этот раз, футболку и быстро оделся, обулся, дальше потрусив рядом.
— Какие у нас планы спрашивать смысла нет? — зыркнул он на меня снизу мрачно.
— Угу. Пока один план — домой добраться. И учиться жить уже без опекуна-предателя.
Очень я сомневаюсь, что Лукин ждет нас в поселке ближайшем с распростертыми объятиями и объяснениями покаянными. Черный Лис и покаяние… м-да…
Но оказалось я ошиблась и очень сильно.
— Сестренка, я его чую! Лукина. — вдруг оживился Василь, начав шумно принюхиваться. — Впереди. И он там не один. Может, не станем переться туда в открытую? Давай я сам туда прометнусь разведаю?
— Вряд ли в этом есть смысл. Если Лукин торчит где-то впереди, то явно ждет нашего появления, и подкрадываться или убегать смысла нет. Наверняка он отслеживает меня как-то.
Мой взгляд упал на фейринский браслет. Разве он не должен как-то поменяться из-за предательства? Про невозможность тайной измены — помню из болтовни Захельмахера, а еще что-то — нет.
— Мне категорически не нравится то, чем и кем все это пахнет, — возразил оборотень.
— Аналогично. И ты идти со мной дальше не обязан, братишка. А вот мне не идти без вариантов, чую.
— Да иди ты! — огрызнулся Василь и зашагал вперед.
Дорога сделала резкий поворот, и от открывшейся за ним картины я оторопела и напряглась еще больше.
Лес резко отступал в сторону, огибая по широкому полукругу здоровенную надпись из железных окрашенных в синий букв — название поселка впереди. Прямо под этой вывеской или как бишь ее, стоял большой бежевый внедорожник, а под его боком — пластиковый белоснежный столик и несколько таких же кресел перед ним. За столом лицом к нам восседал подполковник Александров, боком — Лукин, даже не повернувший головы и пялящийся на сидевшую напротив него женщину. Узнала я ее с первого взгляда — Василина. И вот она уставилась на нас со злорадной торжествующей ухмылкой на красивом лице. Точнее, исключительно на меня.
Мамалыга закивала и заржала приветственно, заметив кобылу Данилы, привязанную у крайнего дерева.
— Я же говорил, что леший поможет им, и долго ждать не придется, — сказал ведьмак, обратившись к подполковнику.
— С моей стороны было бы крайне опрометчиво доверять хоть одному, не подкрепленному клятвой, слову подлунного, способного так легко предавать, — с ледяным выражением физиономии ответил ему Александров и обратился уже ко мне: — Ну, что же вы остановились, гражданка Казанцева? Присоединяйтесь к нам поскорее. У меня, знаете ли, масса дел в городе и ни малейшего желания затягивать собственное присутствие в этом захолустье. И настоятельно рекомендую вашему спутнику-оборотню не совершать опрометчивых действий. Скорость и регенерация, присущая его виду, не помогут избежать смерти.
При этом подполковник слегка шевельнул рукой, лежавшей на столешнице, и я только сейчас заметила в ней некое оружие, ощетинившееся в нашу сторону множеством поблескивающих серебром острых жал-наконечников.
— Точно, василек, иди к нам, хлебни холодненького с дороги, — наконец соизволил посмотреть на меня Лукин и поднял бокал с чем-то темным, салютуя, и широко глумливо оскалившись. — И я всегда считал и считаю, что самое главное — не предавать себя и своих интересов, господин начальник, а остальное — бесполезная чушь.
Василина фыркнула, но промолчала, откинувшись на спинку и сложив руки на груди, еще больше тем самым выпятив ее размеры. Я посмотрела на Василя, прося взглядом не геройствовать, и одновременно потянулась чисто автоматически, как если бы это стало уже самой обычной для меня вещью, ко всем источникам, которые смогла заметить или почуять по обеим сторонам дороги, и спешилась. Подошла к столу, села, не дожидаясь приглашения, напротив подполковника и внезапно залипла взглядом на медальоне на его шее. Том самом, с орлами и лозой, что демонстрировал мне его помощник, принуждая поехать на допрос. Подавляющая магия попыталась вцепиться в мой разум, но ее тут же смыло, не дав закрепиться. Однако, я не стала показывать, что нужного действия не вышло, и подняла взгляд медленно, после нарочито долгого зависания.
— Слушаю вас.
— Прозвучало так, словно я к
