Борода из ваты – пули из серебра. Том 1 - Михаил Северный
Корзина полетела на землю, грибы разбежались в разные стороны, а мальчик улепетывал, завывая и что-то крича.
— Да что же такое, — развел руками дед и бросился собирать товар и ставить корзинку. — Это из-за того, что я бороду сбрил? Что ты так кричишь?
«Нечистый!» — кричал мальчик убегая так быстро, как только мог. — Нечистый в лесу!'
— Сам ты нечистый. Я в баньку хожу как по расписанию, — бормотал дед, собирая грибы. Не успокоился пока не собрал и не очистил от грязи все. Мальчика жалко — может вернется за корзинкой, родители тумаков навешают. Поставил подальше от колодца, но так чтобы было видно издалека и взял свои вещи. Дом запечатан — пора идти в деревню.
2.
«Там не все нас любят. Помни это. Будь осторожен, когда выйдешь»
Куда уже осторожнее. Ребёнка напугал. Сейчас все село с вилами и факелами сбежится. Он не зарядил ружье, но держал его крепко, обдумывая варианты. Никакого противостояния — никакого насилия иначе может случится непоправимое. Говорила ему Снежка что-то об этом? Типа не противостоим злу? Добром отвечаем на зло? Вроде бы не успела, но она обязательно сказала бы, если могла.
Ребёнка уже не было слышно даже вдалеке, но навстречу пока никто не бежал. Дед вздохнул и пошёл по тропинке. Они уже раньше бродили по ней с внучкой и он знал дорогу, правда выглядело всё красивее и всего-то на месяц позже. Белым-бело как на картинах. Снег лежит вокруг толстым слоем, чуть в сторону сойдешь и провалишься. Деревья белые с белыми ветками — ветер подует или животина скакнет, как сверху обрушивается целый сугроб. Если хорошо не закутаться то белая морозная пыль залетала за ворот, обжигая голую шею, и он злился, а внучка хохотала. Весело было. Когда она была жива.
Дед злобно заревел и ускорил шаг. Снег был и сейчас, но комками и грязный. Черные глыбы повмерзали в деревья, грудами лежали на обочинах и вместо хруста свежего наста он слышал чавкание грязи под ногами. Никакого удовольствия — не праздник, а траур. Он хотел было улыбнуться своей же шутке и вовремя остановился. Не смешно.
«Осторожно», — сказала Снежка из-за спины и он резко оглянулся. Там никого не было.
«Впереди деревня. Нас там не все любят».
Он резко обернулся назад, но и там никого не было. Хотя голос дело говорил. Наверное. Нужно было чаще выходить, не чувствовал бы себя теперь болваном.
Он вышел из леса и остановился, осматриваясь. Дальше предстояло пройти через поле, которое летом густело высокой кукурузой, а сейчас выглядело как широкое и безлюдное болото. Конечно шла тропинка, вытоптанная людьми, но слякоть и дожди сделали свое дело.
— Пройду через поле и тогда точно стану нечистым, — дед улыбнулся и решительно зашагал вперед.
Село находилось сразу за полем. Рядок окраинных хат смотрели окнами на приближающегося старика, но что-то было не так. Он чувствовал это, но не мог объяснить. Как-то все было серо, как-то глухо и хмуро. Не сравнить с прошлыми вылазками под новый год. Крики, музыка слышны были уже в лесу. Ярко горели костры, светились окна, кричали люди — весёлые и пьяные. По правую руку всегда была огромная горка с которой с визгом съезжали девчонки в разноцветных платках.
Сейчас этого не было и в помине, что и беспокоило.
— Месяц ещё, — сказал дед, проваливаясь в очередную лужу, — Месяц до праздников. Ещё рано. Ты ведь никогда здесь не был в ноябре. Откуда тебе знать как они живут? Из телевизора? И почему я разговариваю сам с собой? Пора завязывать с этой дурной привычкой.
Когда он вошёл в деревню начинало темнеть. Ещё еле-еле, солнце не село окончательно, но серые дома стали ещё более унылые. Дед покрепче ухватился за ружье и медленно шёл по улочке, которая через триста метров вливалась в центральную, единственную здесь улицу.
Деревня как будто вымерла. Не слышно хрюканья свиней, всхрапов лошадей, лая собак, смеха детей и ругани взрослых. Спят они, что ли, или на праздник всем селом удрали вместе с животными?
Мимо проплыл местный клуб, там где собиралась молодежь. Дед пригляделся и не увидел новогодних украшений на окнах, ничего. Двери не украшены дождиками, у входа еще не стоит миниатюрная искусственная елочка. Наверное они так рано не собираются.
Дед пожал плечами и свернул на главную улицу. У машины крутился мужчина. Старая легковушка синего цвета всегда стояла по правую сторону у этого двора. Теперь рядом с ней стоял силуэт и смотрел на него. Дед медленно снял с плеча двустволку и силуэт поднял руки. Он был безоружен.
— Эй, ты чё. Ствол убери, мужик.
Голос хриплый, резкий, каркающий. Пропитый, сказала бы внучка, если…
— Ты кто? — спросил дед, не убирая оружие.
— Я тут живу, мужик. А ты кто?
Он стоял у своего дома, у своей машины, рядом со своими воротами, а дед тыкал в него ружьем. Внезапно стало стыдно и ствол вернулся на плечо. Местный внимательно следил за его действиями и, кажется, даже выдохнул посильнее, когда дед улыбнулся.
— Я? Прохожий, путник. Ищу тут кое-кого.
Мужик осторожно вышел из-за машины, медленно опуская руки и подошел к нему. Дед почувствовал запах немытого тела (и кто здесь нечистый теперь?), табака, спирта и мяса, но вида не подал. Люди живут как хотят — это их право. Только пусть нечистыми не обзываются, а на себя посмотрят сначала. Мужик уже тянул ему лапу для приветствия:
— Ну, привет тогда. Милости прошу к нашему шалашу, мужик. Выпить есть?
После отказа он сразу погрустнел и руку ему потряс чуть сильнее.
— Спроси про бабку, — неожиданно сказала Снежка из-за спины. Старик еле удержался чтобы не вздрогнуть и вспомнил ее слова.
«Лютик. Найди бабку. Ты помнишь ее? Она торгует куриными окорочками в магазинчике. Найди и она поможет тебе во всем. Она из наших. Можешь ей доверять — ты же знаешь.»
Когда она говорила, то уже угасала и голос слабел с каждой буквой, но он внимательно ее выслушал. И еще она говорила
«Будь осторожен, когда выйдешь. Там не все нас любят».
Он помнил это. Поэтому не спросил сразу. Были еще интересные темы.
— А где все?
— Кто? — удивился его собеседник. Дед понял, что его смущает — измученное, разрыхленное морщинами и шрамами белое лицо, плохой запах изо рта,
