Борода из ваты – пули из серебра. Том 1 - Михаил Северный
— Бежим! — закричал новый сосед, набрасывая футболку на голову, обнажив худое белое как снег тело с торчащими ребрами, — Бежим в дом, мужик, промокнешь!
Они побежали по двору, а Лютый думал о том, что теперь за бабкой никто не пойдет, пока дождь не кончится. А ещё он дождевик не додумался взять и кажется забыл дома кошелек с деньгами. А ещё он подумал, что если споткнется в грязи упадет, то может случайно надавить на спусковой крючок и сделать другу дыру в спине. Хорошо, что ружье не заряженное.
— Не разувайся! — кричал мужичок под первый грохот грома, — у нас все равно по-холостяцки! В прихожей снимешь свои калоши! Поосторожнее с этим, не пристрели меня!
— Не заряжено! — крикнул дед и понял, что в створку двери не пройдет. Слишком мало места и он в шубе. «Хорошо хоть без посоха», — подумалось и он привычно пролез бочком.
— Ну и ладушки! Заходи, мужик, заходи пока не промок! Это только начало! Ты же знаешь наши ноябрьские дожди! Как зарядит, то хоть из дома не выходи! Придется бабульке подождать, я под дождем скакать не желаю! Разувайся! Снимай свои гавнодавы!
Дед осмотрелся в прихожей. Грязные тарелки с остатками еды на подоконниках и диванчике, немытый пол, мухи кружат вокруг лампочки, выдающей грязный свет, неприятный запах пота и окурков. А вот и они. Большая трехлитровая банка с «бычками» заполненная больше чем на половину. Женской руки тут не было давно. Много курит друг.
Мужичок уже разулся и надел шлепанцы, а деду швырнул красные тапки большого размера, они громко хряпнули об пол и остановились укоризненно разглядывая облепленные грязью галоши и валенки выше.
— Снимай! — махнул рукой мужичок. — Идём, чаю выпьем! Андрюшка накрывай на стол!
— Чего? — голос из дома.
«Детский, — определил дед, — сын его. Или внук. А где мать?»
— Чайник включи, дубина!
Он виновато посмотрел на деда и пожал плечами:
— Сын мой. Их в строгости надо держать, как псов. Верно говорю, мужик?
Дед уже стянул валенки и сурово разглядывал носки, которые не пострадали, но почему-то были мокрыми.
— С детьми ласково нужно. Нежно. Тогда они тебя любить будут. А там где любовь, там и послушание. Вижу, не веришь мне.
Собеседник слушал его открыв рот, но кивнул, соглашаясь.
— Ну пусть так. Я ведь его не обижаю сильно. Он ведь без матери растет. Нет уже её, нашей хозяюшки. Ушла, когда пацан совсем мелкий был. Сам его вырастил. Может и неправильно чего делал, мужик, но уже исправился. Даже пороть перестал. Растет подлец, ты его как-то раз выпорешь, а он тебя ночью зарежет. Молодёжь.
Он увидел непонимание в глазах гостя и рукой махнул.
— Чего мы все обо мне? Пойдем как говорится в хату, знакомиться с моими друзьями будем. Скидай шубу свою, грязная вся. Я даже стирать такое не умею.
Гость быстро разделся и шапку снял, а сам оглядывался куда бы одежду положить. Вода перемешиваясь с грязью уже текла коричневым ручейком на пол.
— На вешалку! — махнул рукой хозяин, — Пусть стекает. Потом высушим и почистим! Ружье тут оставь, с собой не вноси, у меня сын в доме бегает, мало ли что.
Он устал ждать деда и вошёл в дом, слегка прикрыв дверь за собой. Там уже кричал на неуклюжего Андрюшку, объясняя где находится чайник. Дед стоял в прихожей, чувствуя сквозь носки холод цемента и наблюдая, как капает вода с шубы на пол. Не так он привык входить в чужие дома. Совсем не так. Жизнь полоса белая — полоса черная.
— Не ной! — сказала Снежка из зеркала на стене, — Иди с людьми знакомься. Не трусь. Старый вояка и не стыдно тебе.
— Я не вояка. Я массовик — затейник.
— Да иди уже! — засмеялась Снежка.
«Мужики! — кричали из дома, — Ты идёшь или как? Заходи не стесняйся! Выходи не плачь», — добавил новый голос и дед взялся за ручку двери.
4.
В комнате было накурено. Дым висел плотной завесой и крутился штопором вокруг еще одной лампочки свисавшей с провода. В комнате сидели люди, и они курили. Еще одна банка стояла на столе, заменяя пепельницу. Из банки валил дым. «Раскалится и лопнет», — подумал дед и вошёл, закрывая дверь за собой. Он здесь был не единственным гостем. За столом сидело двое. Они повернулись к нему, разглядывая гостя, а он в свою очередь осмотрел их.
Тот что ближе, локтем оперся об стол и держит в руке сигарету. Большой мужчина. Как говорят «сажень в плечах». Бритый наголо как и сам дед, но этому явно не привыкать. Лысина загорелая, небольшой тонкий шрам на лбу, выцветшая майка с британским флагом. Он смотрит строго, осматривает гостя внимательно, не стесняясь. «Это ничего, — подумал дед, — я бы тоже так чужака разглядывал. Мало ли кого привели с улицы, да еще с ружьем. Это нормально.»
Второй сидел лицом ко входу и улыбался. Беззубый, за собой не следит. Волосы немытые. Ногти грязные, майка с пятнами от неаккуратной еды. Этот улыбается и машет. Хороший человек, хоть и неряха. Хозяин дома выглядывает из прохода в углу, там наверное кухня.
В комнате кроме стола только койка, на ней навалено одежды и стоят коробки. Нет икон на стенах, нет часов, нет ковров и картин — ничего. Только стол со стульями вокруг, лампочка и одна кровать. Впечатление не производит. Не слышно детей и не видно хозяйки. Убого и тоскливо. У них со Снегуркой и то было веселее.
— Заходи! — помахал весельчак и похлопал по столу, — Давай к столу дорогой гость!
На столе звякнули граненые стаканы и почти пустая бутылка без этикетки. «Пьющие», — решил дед, — Потому и холостые'. А сам улыбнулся и подал руку здоровому. Тот что-то медленно пережевывал и руку подал так же медленно, но сжал так что дед напрягся. Такими шутками его не возьмешь и он сжал пятерню в ответ. Пару секунд они смотрели друг на друга напрягая мышцы, когда весельчак капризно прервал молчаливую дуэль.
—
