Замечательный предел - Макс Фрай
– По-моему, очень хороший, – заметила Надя.
– Да, наверное. Но всё равно я рад, что проснулся, и вы тут курите на балконе. И я это снова я. Можно не превращаться в поэта, остаться Ловцом книг из Лейна. Именно то что надо! Мне не надоело пока.
– Странная ночь сегодня, – заключил Самуил. – Так устали, что еле до дома добрались, а сна ни в одном глазу. Предлагаю закутаться в одеяла и уснуть под столом вповалку. На этот раз должно получиться. Зря я, что ли, полсигары из Тёнси скурил.
Когда улеглись все втроём – не под стол, но действительно на пол, крепко обнялись, прижались друг к другу, как юные практиканты, впервые заночевавшие в потусторонней реальности, это поначалу никому не даётся легко – оказалось, что идея была гениальная. Вместе им стало так хорошо и спокойно, что усталость сразу взяла своё. Глаза закрывались сами. Надино счастье больше не было похоже на боль. Тим наконец-то перестал мысленно переделывать приснившееся стихотворение, прикидывать, как вставить в него барабаны и (или) крик петуха. И сам Самуил (Шала Хан) прекратил беспокойно прислушиваться к тайным движениям чужого непонятного мира, о которых он не знал ни черта, только смутно (но остро) чувствовал, как вот прямо сейчас то ли неуловимо изменяется состав атмосферы, то ли медленно разворачивается другой стороной Луна, то ли все предметы, существа и явления одновременно сместились на полмиллиметра, и теперь пытаются устоять, закрепиться на новых местах. Они-то, возможно, и правда пытались! Но Самуил уже крепко спал.
* * *
– А где Лех? – спросил Отто. – Исчез? Как в сказках?
– Не исчез, – сказала Наира. – Просто сбежал. В смысле ушёл нормально, ногами. По всей вероятности, через дверь. Мне среди ночи написала Юрате, – и показала ему телефон с сообщением: «Всё в порядке, ваш гость у меня».
Отто кивнул:
– Понятно. Призрак пошел на свидание с ангелом. У них есть дела. – И помолчав, добавил: – Всё странное. Какое всё странное, а!
– Да не то слово, – подхватила Наира. – Но знаешь, мне почему-то нормально вот так. Ни сомнений, ни паники, ни малейшего опасения, что я просто сошла с ума. Помнишь, как я охренела, когда мы нашли у меня футболку из, как я думала, сна? А теперь даже не удивляюсь особо. Как будто так всегда и жила. Только насчёт памяти беспокоюсь, потому что она меня уже один раз будь здоров подвела. Целую жизнь зажевала, зараза такая. Но теперь не отдам!
– И я не отдам, – эхом повторил Отто. – Эта жизнь не моя, а твоя. Но ты её рассказала, я буду помнить всегда.
– Одна голова хорошо, а две лучше, – улыбнулась Наира. – Если покажется, что забываю, есть кого расспросить.
– Вместе легко, – согласился Отто. – Память вместе. Странное вместе. А если мы псих, тоже вместе. Я согласен так жить. Только немножко волнуюсь: а кот нас узнает? Мы, наверное, стали странные. Надо быстро ему звонить.
* * *
Лех спал несколько суток
Лех проспал аж до вечера
Лех поспал всего шесть часов
Я не то что не знаю, как было на самом деле, сколько он спал, просто все эти утверждения вместе – правда. А по отдельности ни одно из них – нет. Такой у Юрате дом, с закидонами (а кто бы на его месте остался без них). Здесь время в основном течёт как во всей остальной реальности (спасибо ему за это), но иногда – как считает нужным само.
Поэтому Лех, уснувший под утро, проснулся через несколько суток (очень уж много надо было увидеть во сне), в тот же день на закате (чтобы Юрате не заскучала без гостя, но успела до его пробуждения закончить все заранее запланированные дела), через шесть часов после того, как лёг (потому что он уже выспался и проголодался как сказочный волк). Время решило, что посмотрит на его поведение и потом окончательно выберет какой-нибудь вариант. Ну или не выберет. Пусть Лех разбирается сам.
Ладно, главное, Лех проснулся весёлым и бодрым. А когда он оделся и вышел из комнаты, Аньов уже ждал его в кухне с кипящим чайником. То есть, Юрате ждала.
– У тебя там такие звёзды на потолке, – сказал Лех. – Чокнуться можно. Сперва-то кажется, просто декор. Но если открыть глаза в полусне, становится ясно, что они настоящие. Или только снится, что они настоящие? На самом деле, неважно. Наконец-то важное стало неважным! Есть, вот и хорошо.
– Просто ты такой благодарный зритель, – улыбнулась Юрате. – Для тебя даже звёзды можно не клеить на потолок. Всё равно увидишь звёздное небо. И заодно придумаешь подходящий для тех, кто бродит под этим небом, нравственный закон.
– Нравственных законов я не придумывал. Было не до того. Но! Сначала смешное, пока не забыл. Теперь понятно, почему мне так понравился Отто. С первого взгляда. Натурально приворожил. Оказалось, его шапку считает священным предметом и носит чувак из такого далёкого и странного мира, что если бы я самолично во сне это всё не увидел, вообразить бы не смог.
– Да ладно тебе, – отмахнулась Юрате. – Было бы что воображать. Эль-Ютокан – вполне обычное место, своего рода пограничная крепость между реальным и иллюзорным, сбывшимся и несбывшимся, явью и сном. Оплот порядка! Подобных довольно много. Во Вселенной без них нельзя. Но чем прекрасен Эль-Ютокан: они там на искусстве повёрнуты. Другие пограничники картинами не особо интересуются. А эти – да.
– Это я уже понял. Гениальная, конечно, идея – отдать им наши картины. И книги в Лейн, – откликнулся Лех, отправляя в рот здоровенную булку с сыром. – Вот интересно, я когда-нибудь перестану так неистово жрать или нет?
– Перестанешь, когда нажрёшь сколько надо материи. Ты же, будем честны, хрен знает из чего пока состоишь. Чем тебя твой Данциг кормил? Наваждениями? Ну, значит, из них.
– Уже примерно на четверть из местных булок, – оптимистически заметил Лех. – По уму, хорошо бы добавить к ним мяса. И хочется! Но я ещё по дороге понял, что не смогу его есть. Искусственное здесь до сих пор не научились выращивать, хотя технически это просто, у нас уже в середине двадцатого века речи не шло об убийствах ради мясной еды. Но этим не надо, зачем. Им нравится убивать – жестоко, без всякого уважения к жизни и смерти. Всех подряд, и людей, и зверей.
– Факт, – подтвердила Юрате. – Рыбу тебе надо попробовать. Не то чтобы рыб тут ласково убивали, но
