Жмурки - Татьяна Зимина
Алекс был уже рядом. Он тряс меня за плечи — его прикосновения доставляли неизмеримые страдания. Он что-то кричал — я не мог ответить.
Язык превратился в раскалённый уголёк, и больше всего хотелось откусить его и выплюнуть изо рта.
— ПЕЙ.
У губ я почувствовал горячую кровь. Запах ударил в ноздри, срывая ограничения, руша все психологические барьеры, которые успело воздвигнуть моё подсознание на пути этого примитивного, древнего, как мир, инстинкта.
И я начал пить.
Через минуту жар начал стихать, через две из моего лица, как дробь, выдавились жучки и попадали на колени, на сиденье геленда, на резиновый коврик… Были они похожи на засохшие блестящие капли крови.
Рывком я отвёл голову от запястья Алекса.
— Зачем вы это? — голос показался чужим, незнакомым, хотя и шел из моего горла.
— Ты в этом нуждался.
Вот и всё.
Тон такой, словно его попросили передать масло за столом.
Я зажмурился.
— Помните, Тарас говорил этого не делать?
— Мало ли, кто что говорил, — буркнул Алекс, доставая из кармана белоснежный платок. Перевязал запястье, зубами затянул узел…
Смотрел он не на меня.
Оборотень!
Я бросил взгляд на переднее сиденье. Не считая мёртвого водителя, кроме нас в салоне никого не было.
— Потом поговорим, — буркнул я и полез в выбитое окно — дверцы были так близко от стен, что открывались, максимум, сантиметров на десять.
Выбравшись на воздух, я вздохнул с облегчением: Суламифь стояла, небрежно прислонившись круглой, обтянутой джинсами попкой к багажнику лимузина. Оттуда доносились глухие, не слишком сильные удары.
— Спасибо.
Стригойка кивнула, как равному — хотя по стригойским меркам, я до сих пор считался птенцом.
Возраст девушки превышал двести лет. Я же — всё ещё не изжил даже свой человеческий век…
Вторая метка, — думал я про себя. — Чёрт вас дери, шеф. Зачем вы это сделали?
Первую метку он получил на стадионе, когда предложил мне свою кровь в качестве источника силы.
Если б не его жертва — вряд ли мы бы тогда выжили.
Но сейчас…
В глубине души я знал: Алекс вновь спас мою непутёвую задницу.
Бросившись на оборотней, я не думал ни о чём — просто знал, что я всё равно быстрее, а значит, можно не париться.
И вот теперь, из-за моей самоуверенности, шеф получил вторую метку.
Что это значит?
После первой метки я почти всегда угадывал, о чём думает Алекс. Мог прочувствовать его эмоции, весь спектр переживаний.
Это сделало меня ближе к нему — я понимал шефа с полуслова, полувзгляда.
Но теперь — я это чувствовал — мы стали ещё ближе.
Я помню, как было с Лавеем. Меня тянуло к нему, словно в животе засел рыболовный крючок, и невидимый рыбак всё время дёргает леску.
Это давало ему власть надо мной.
И теперь такая власть появилась у меня…
Если Алекс получит третью метку — эта власть станет абсолютной.
Я не говорю, что я буду ею пользоваться. Но для остальных — особенно стригоев — я стану его Мастером.
Господи, стыд-то какой…
— Ну что, по коням?
Алекс тоже перебрался через разбитую лобовуху и спрыгнул на подмёрзшую мостовую.
— Шеф, вы не понимаете, что натворили, — я попытался его вразумить.
— Ты всё ещё жив, — отмахнулся Алекс. — Вот это я понимаю. А всё остальное… — он фыркнул и закатил глаза.
И ведь Алекс, как всегда, прав.
Это УЖЕ случилось, так что поздно предаваться рефлексии.
Делай, что должно…
Я кивнул.
— Мы уже опоздали, — я посмотрел на Суламифь. Та пожала плечами и вспрыгнув на крышу, скользнула в салон. Двигатель лимузина взревел.
— Ерунда, — Алекс последовал за ней. — К разбору полётов успеем.
Я впрыгнул в люк с места, не касаясь крыши. Кровь Алекса бурлила в моих жилах, энергия требовала выхода. Но я сдерживался: ещё ничего не кончено.
Устроившись на сиденье, посмотрел в зеркало заднего вида: на лице остались едва заметные ранки, как от оспы.
— Не дрейфь, — Алекс похлопал меня по колену. — Вернётся твоя красота. До свадьбы заживёт.
— Да я не…
И я заткнулся.
Вторая метка — палка о двух концах. В смысле — она даёт Алексу почти ту же власть, что и мне. Теперь он может улавливать мои эмоции, всегда знать, где я нахожусь…
А ещё — силу, как у стригоя. Выносливость, как у стригоя. Способность питаться чужой энергией, как это делаем мы.
Сиамские близнецы.
Незримая пуповина Метки связывает нас крепче, чем любые другие узы.
— И вы совсем не паритесь по поводу… — я кивком указал на его запястье, перетянутое батистовым платком.
Алексу не надо ничего объяснять. Он это знает лучше меня. И давая мне свою кровь, прекрасно представлял все последствия.
— Когда я тебя спас… — я знал, о чём это он. Тот самый первый раз, когда на меня набросился голодный бродячий дух. — Я СОЗНАТЕЛЬНО взял на себя ответственность за твою жизнь, — продолжил он. — Не скажу, что справился на «отлично». Но ты всё ещё жив.
— Э…
— Образно говоря, разумеется.
Алекс отвернулся.
Суламифь вывела лимузин из узкого проулка и влилась в уплотнившийся поток на проспекте. Увидев свободное окно, стригойка тут же давила на газ, и мы рывками продвигались вперёд.
Через минуту я не выдержал.
— И вы совсем не жалеете?
Шеф вздохнул и вновь повернулся ко мне. Он тоже знал, о чём это я: всё о том же первом разе.
Я хотел спросить, не жалеет ли он, что мы вообще встретились?..
— Ты об этом уже спрашивал, мон шер, — поморщился он. — Помнишь, что я тогда ответил?
— Давно это было, — буркнул я.
Я прекрасно помнил, что он тогда сказал. Просто хотел услышать это ещё раз.
— Я сказал тогда, — послушно повторил Алекс. — Так весело мне давно уже не было.
— И до сих пор так думаете?
— Ещё бы! — шеф хлопнул меня по колену. И тут же неосознанно вытер руку о сиденье — оказывается, я весь был в крови. В своей крови: она натекла из прогрызенных жучками дыр на лице.
Интересно: что это была за магия?..
Перед тем, как влезть в лимузин, Алекс успел набрать номер Котова и сбросить ему адрес, по которому нужно забрать труп и машину.
Настасья разберётся.
После битвы с графом Котов пригласил её в своё ведомство — экспертом. При прочих равных, это был отличный стратегический ход.
— То есть, вы ни о чём не жалеете, — упрямо уточнил я.
Алекс фыркнул. Неосознанно почесал запястье, а потом снял повязку. Рана практически затянулась.
— Если б не ты, мон шер, мы бы ещё сто лет ждали, пока что-нибудь случится, — буркнул он, убирая запачканный кровью платок в карман.
— То есть, — я чуть помедлил, подбирая слова. — Вы этому рады, что ли? Всему этому беспределу? — я указал назад, где в просторном багажнике гулко перекатывался связанный оборотень.
— Иногда проблемы нужно решать радикально, — пожал плечами шеф. — Господь свидетель: мне жаль Великого Князя Скопина-Шуйского, и как только станет полегче, мы обязательно отыщем и покараем того, кто его убил. Но Сашхен! Ведь ты помнишь, каким был Совет? Тебя всё в нём устраивало?
— Меня многое в этой жизни не устраивает, — я непроизвольно поёжился. — Например, я не хочу быть стригоем, — этими словами я заработал быстрый и острый, как стилет, взгляд Суламифь в зеркале заднего вида… — Но это не значит, что я пойду против системы.
— Ну и хорошо, — улыбнулся Алекс.
— Хорошо?
— Потому что система САМА пошла против тебя, — усмехнулся он. — И не без твоего участия.
— Но не из-за меня же это всё случилось!
Это был крик души.
Принято утверждать, что у не-мёртвых её нет. Но я предпочитаю придерживаться другого мнения.
— Это как посмотреть, — фыркнул Алекс. — Многие расценили появление в Питере такого крутого тебя, как угрозу своей власти. Они запаниковали. И бросились принимать меры — в силу своего разумения и возможностей.
— Например, инок Софроний? — спросил я скептически. — Или граф?
Алекс кивнул. Щелчком взбил бакенбарды и иронически усмехнулся.
— До тебя только дошло, да?
— Что дошло?
Несмотря на способности, иногда я бываю ужасным тормозом.
