Жмурки - Татьяна Зимина
Они покрывали наш тихий особнячок, как вязанная кружевная шаль. Они тянулись сквозь весь квартал. Они уже достигли реки, и было видно: скоро светлые нити заплетут и мост, и тот берег, а потом дотянутся и до границ города.
Шеф нас охранял.
А я-то, дурак, решил, что у Алекса кукушечка слетела от вседозволенности…
Стыдно — жуть.
А ещё хуже то, что именно в ЭТОМ направлении я так себя и не проявил.
Сколько Алекс не бился, ни одной сколько-нибудь приличной маны родить мне так и не удалось.
Но всё равно: несмотря на стихотворные плетения шефа, кто-то к нам ночью проник.
Отчитав Антигону, я вновь вышел во двор.
Курить не стал — нюх мне сейчас пригодится. И сунув руки в карманы тёплой куртки, принялся обследовать жухлую листву под окном.
Ночью были заморозки — ноябрь, время пить горячий глинтвейн и нежиться перед горящим камином.
Солнце только появилось над дальними крышами и мелкая крупа инея ещё не растаяла на палых листьях, на прижатых к земле кустах гортензий, на синеватой от холода траве…
В инее виднелись отчётливые проталины в виде лап. Кошачьи или вроде того, — я прикинул размер. — Ростом животное должно быть с сенбернара.
Но запах, который я учуял ещё в доме, принадлежал человеку…
Я вспомнил циркового тигра Махендру.
Нет. Не подходит.
Махендра пах мускусом и сандаловой пастой, которой он мазал себе лоб… Да и что ему делать в нашем саду?.. После смерти Зои Махендра даже собирался уехать — назад, в Бенгалию. Но так и не уехал.
Здесь же был запах не просто человека. Этот человек чего-то боялся. Сильно, на грани отчаяния. Ещё были запахи принуждения и покорности…
Пройдя по следам, я достиг забора — совместного с соседями. Вот здесь следы кончаются.
Точнее, начинаются.
Он вошел на соседский участок, а потом как-то пролез сквозь забор к нам. Просочился. Протиснулся.
Опробовав кулаком толстую каменную кладку, я поджал губы. Щелей в заборе нет, как и вынутых камней или же подкопов. Высота… — задрав голову, я подпрыгнул. Два с половиной метра. Не так уж и много. Даже обычные кошки легко взбираются на такие заборы.
Я вспомнил женщину лет сорока, с маленькой девочкой.
Признаться, пока не появилась девочка, я соседями вообще не интересовался. Но ребёнок был бойкий, любознательный — по глазам было видно: девчонка отдаст одну из косичек, только бы полазать по нашему саду и хорошенько всё разнюхать.
Она всё время торчала в окне второго этажа — да вот хоть сегодня ночью. Когда мы с Алексом вернулись с экскурсии, я заметил бледную, освещенную луной мордашку…
Ещё подумал: бессонница у ребёнка — большая редкость. Но потом позвонил Котов и я о ней забыл.
А ведь девочка могла что-то видеть, — мысль была здравая. Но… Как расспросить постороннего ребёнка? В наше время любой косой взгляд в сторону чужого дитяти расценивают как полноценный грех.
Только скандалов с мамашей мне не хватало.
Алекс правда поминал, что соседка — не мать девочки, что она взяла ребёнка в детдоме… Но это ещё хуже.
Учитывая, как я выгляжу.
Эврика! Надо сделать так, чтобы с любопытной пигалицей подружился кто-нибудь из девчонок.
Мысль приободрила.
Но когда, добравшись по следам до калитки чёрного хода, я вышел на площадку рядом с мусорными баками, веселиться расхотелось.
Может, я и не такой крутой следопыт, как Хафизулла. Но здесь и читать особо нечего: из нашего сада вышел кот — на четырёх лапах. А дальше, по скрытому под сенью дубов тротуару, бежал уже человек.
Прямо как был, босиком.
Перевёртыш. Вот откуда человеческий запах.
Кто-то его послал, — я прошел по следам ещё дальше, до того места, где они обрывались у земляного скоса, ведущего на проезжую часть.
В этом месте он сел в машину…
Кто-то хотел прощупать наш особнячок, и послал перевёртыша. Тот побегал по двору, а когда хотел влезть внутрь через забытую девчонками форточку, его кто-то спугнул.
Я посмотрел на соседский дом.
Более современный, чем наш, с широкой аркой входа, с большими окнами и открытым ландшафтным дизайном, он лежал, как на ладони за кованой высокой решеткой.
Спокойно протиснется зверь размером с крупную собаку или даже ребёнок…
А потом я вспомнил игрушку. Бараш, набитый пакетиками с индийской краской холи, вылетает из соседского окна и летит прямо к нам в форточку.
Краска взметается в воздух, перевёртыш пугается и убегает.
Не знаю, чем увлекаются восьмилетние девочки, может быть, и прицельным метанием мягких игрушек.
— Что, царевич, ты не весел? Что ты голову повесил? — встретил меня Алекс, когда я вновь подошел к нашему крыльцу.
О следах я решил ему не сообщать. Пока.
— Мы что, снова куда-то едем? — я кивнул на парадную крылатку и бархатный сюртук.
Под этой его крылаткой можно спрятать половину нашего тира, — подумал я без всякого удовольствия. — А значит, опять драка.
— Если ты поторопишься, — шеф натягивал белые лайковые перчатки и на меня не смотрел. — Так уж и быть, возьму тебя с собой.
Я рассусоливать не стал.
По опыту: Алексу раз плюнуть поехать на встречу одному. Даже если там его ждёт сотня вооруженных до зубов Дантесов, и никаких секундантов.
Влетев в прихожую, я натолкнулся на Амальтею.
— Шу, где тебя носит? — она уже тянула меня в соседнюю с офисом комнату, где на диване были разложены чёрный смокинг, такая же, как у Алекса крылатка и даже трость и цилиндр. — Давай, раздевайся.
Она потянула с моих плеч кожаную, на меху, куртку…
— Что, даже умыться не дадут?
После второй за ночь экскурсии я ещё ничего не успел. Чувствовал, как от меня несёт мокрой псиной, кровью, и это были не самые неприятные запахи.
— Ассамблея состоится через час, — сказала Амальтея.
— Что?.. Этого не может быть! Мы же договорились…
— Тарас только что звонил, — достав из кармана гребень, Амальтея принялась драть мои спутанные отросшие лохмы. — Обещал придержать места для вас с шефом, но предупредил: оттянуть начало не получится.
Смирившись с неизбежным, я отдался в быстрые и ловкие руки Амальтеи, и через пару минут уже стоял на крыльце, рядом с шефом.
Из его губ вырывался пар, я же решил не дышать — чего лёгкие-то морозить?
На садовую дорожку вкатился длинный, как страшный сон, лимузин, и мы с шефом одновременно шагнули с крыльца.
— Не дрейфь, поручик, — Алекс открыл пассажирскую дверь. — Прорвёмся.
Глава 3
Кто вёл лимузин, я не видел — перегородка была поднята. Но судя по той резкости, с которой неповоротливый длинный крокодил втёрся в городской поток транспорта — за рулём сидел стригой.
Кто-то из семьи Тараса, — решил я.
— Отдохните, поручик, — Алекс откинул голову на мягкий подголовник. — Драчка будет серьёзная.
И он смежил веки.
Всегда восхищался способностью шефа отключаться вот так, посреди процесса. Откроет глаза через пять минут и будет свежим, как огурец с грядки.
Я так не умел.
Из головы не шел наш ночной гость, злила беспечность девчонок, теплился интерес к соседскому дому… Почему кот-перевёртыш проник именно к ним? Решетка не в счёт, он мог перепрыгнуть забор в любом месте — и оказаться сразу у нас. Зачем он ходил к соседям, обычным, ничем не примечательным, людям?
Единственный закон, которого до сих пор придерживались все сверхъестественные существа: люди не должны ничего знать.
Слишком многие помнили костры.
А ведь с тех пор людей сделалось гораздо больше…
Неловко держа цилиндр на коленях и так и не решаясь натянуть белые перчатки, я смотрел на город.
Пока всё по-прежнему. Несёт свои тяжелые воды река, тускло догорают рассветные фонари, прохожие спешат, не глядя друг на друга, по самые веки закутавшись в тёплые шарфы.
Ненавижу холод.
Одна из причин, по которой я подался служить в Сирию — там всегда тепло.
Неожиданно лимузин скакнул вперёд — как дрессированный мустанг. Сменил ряд, затем ещё раз…
Я оглянулся.
Вон тот чёрный, как гроб, Гелендваген. Не самая лучшая машина для слежки.
— Эй, шеф, — я тронул Алекса
