Ведьма. Истоки - Галина Валентиновна Чередий
— Я повелела тебе молчать!
— Сестренка? — повернув голову, заглянул мне в лицо оборотень с тревогой. — Все нормально?
— Ни черта у нее не нормально, — раздраженно бросил через плечо ведьмак.
— И что делать будем?
— Принимать меры.
Мы без остановок и новых приключений промчались через пустырь и двор Лаврентия, добираясь до авто. Мне было, конечно, неудобно болтаться на Василе, но сейчас не до жалоб на комфорт.
Лукин без всякого почтения, как обычный булыжник, закинул Айдану в багажник, мотнул головой Василю садиться вперед на пассажирское и полез рыться в своих карманах. Извлек небольшую скатку из потертой кожи, развернул и вытряхнул на ладонь крупную зеленоватую капсулу.
— У нас все по-прежнему, василек? — спросил он меня, очень пристально всмотревшись в лицо.
— Ты считаешь сейчас время и место отношения выяснять? — я вспыхнула молниеносно и по сути — на пустом месте.
— Ага, ладно. Но ты все еще настолько мой василек, чтобы без вопросов проглотить это? — он протянул мне неизвестное снадобье.
— Что за дурацкая постановка воп…
— Ясно.
Лукин подался ко мне мгновенно, одной рукой зафиксировав затылок, второй же буквально втер между моих губ капсулу, надавливая раскрытой ладонью.
Горечь вперемешку с соленой медью крови просочилась в рот, обжигая его, я рванулась… и все.
Следующим, что почувствовала, была уже головная едва терпимая боль. Во рту сухо и противно, все тело затекло, глаза открываться не желают. Ощущения подозрительно напоминающие мое единственное пока за жизнь тяжелое похмелье после достопамятной дегустации коктейлей соседа — выпускника барменских курсов.
— Лукин, я тебя убью, — попыталась произнести я, но вышел по-моему только скрип невнятный. Да еще и губы тут же запекло.
— Минералочки, василек? — раздался рядом беспечный голос кандидата в смертники.
— Крови твоей. Какого черта ты сделал?
— Принял меры. Создал между тобой и этим твоим излишне деятельным алтарным камушком дистанцию.
Мозг очень неторопливо подгрузил все подробности и ощущения пережитые… вчера? Пару часов назад?
Голова разболелась еще сильнее, хотя, казалось бы, это просто невозможно, а на душе разлилась такая липкая черная тоска, что пришлось зубы стиснуть, чтобы не взвыть от нее.
— Зачем? — спросила, с усилием разлепляя веки. Дурацкое солнце, лупит по глазам прямо.
— Затем, что эта Айдана хреново на тебя влияет.
Ну, до чего же раздражающий у Лукина голос.
— Хреново влияет? Ты как мамаша-наседка, ограждающая доченьку-подростка от плохой компании, — проворчала, вернув себе наконец способность видеть.
Хотя на что смотреть-то тут? Поляна какая-то, лес дремучий вокруг, мошкара зудит, невдалеке палатка установлена, и пасутся наша лошади на привязи. Уродины корявые.
Я мотнула гудящей головой, поражаясь сама себе. Какого лешего у меня перед глазами как будто пелену отторжения повесили? Все вокруг через нее поганым и бесящим видится, а внутри словно саднящая дыра образовалась.
— На, попей, говорю, полегчает чуток, — уже настойчиво сунул мне в руки бутылку с жидкостью подозрительно розоватого цвета Данила. — И поцапаться со мной не выйдет, Люська. Я с женщинами в магическом ПМСе не ругаюсь, не суицидник небось. Но если тебе очень уж хочется, можешь поорать на меня, я не хрустальный, не рассыплюсь.
— Была бы охота цапаться… — огрызнулась, осознавая, что она есть, да еще какая. Не то что поцапаться — почленовредительствовать.
Приложилась надолго к бутылке, и реально почувствовала, как и тоска просветлела, и дыра внутри стала стягиваться.
— Что со мной такое? Магическая интоксикация какая-то что ли? — спросила, переведя дух и осмотревшись снова в поисках Василя и еще, может, кого-нибудь. А то внезапно так в кустах уединиться приспичило.
Скрипя, как натуральная развалина, стала выползать с заднего сиденья внедорожника ведьмака, где и валялась в беспамятстве.
— Можно и так назвать. Иди смело, наш мохнатый дружище побежал далеко вперед на разведку, я ему сказал, что сегодня ты еще не в состоянии будешь в путь тронуться.
— А что, так всегда бывает, когда ты получаешь именно свой алтарный камень? С тем, что мне от Рогнеды в наследство достался, у меня ничего подобного и близко не было, — спросила, возвращаясь из кустов гораздо счастливее прежнего. Иногда так немного-то для счастья и надо.
— Я тебе сразу говорил, что он тебе не по сути и не по стезе. Некоторый момент овладения всегда присутствует конечно, без труда, как говорится… — снова глядя на меня очень пристально, ответил Лукин. — Но о том, что с тобой было, могу только догадываться и буду крайне признателен, василек, если ты соизволишь мне все рассказать.
Я сосредоточилась и стала пересказывать, заодно по-новой и анализируя все свои чувства и видения. Ведьмак слушал меня, хмурясь, но никак не комментируя.
— Хм… — наконец подал он голос, когда я закончила. — Считаю, тут дело в том, что эта твоя бирюза общительная, и правда, не совсем алтарный камень по факту, а некий мощный источник силы стихийной.
— Ты вроде утверждал, что это одно и то же, разве нет?
— Люся, блин, я не гребаный ведающий ответы на все оракул! Исхожу из своего опыта и того, что почерпнул в книгах. Так же и определения давать пытаюсь. Но этот твой камушек в привычные мне или те, о которых читал, не укладывается. Вариантов объяснения этому может быть множество. Это и правда никакой не алтарь, а некий иной артефакт, передававшийся в твоем роду. Это все же мощный алтарь, умудрившийся как-то эволюционировать. Это долбаный пришелец из космоса, который жрет чужую волю и жизненную суть. Это просто говорящий, ментально воздействующий камень, одна из потерянных игрушек демонов. Они считали забавным нечто такое творить и наблюдать за последствиями.
— Ну, две последних версии точно фигня полная, — буркнула я и автоматически погладила заурчавший живот.
— Короче, в любом случае правильно, что у тебя пока не будет к этой штуке доступа, — подвел черту Данила. — Пока мы не найдем остальную часть твоего наследства, пусть полежит тихонько.
— Неужто ты думаешь, что я не найду Айдану, где бы ты ее не спрятал! — вывалилось как само собой из моего рта, и почудилось: меня над землей прямо приподняло от чувства собственного превосходства над этим жалким… — Ой, бли-и-ин!
Вслед за вырвавшейся из меня волной зашкаливающего самомнения, алчно потянувшейся за мощью Айданы стремительно пришла обратная — паники от бессилия,
