Младший сын семьи чеболя. Новелла. Том 1 - Sankyung
Подобрав три газеты, валявшиеся в саду, я тихо вернулся в свою спальню на втором этаже.
Там я медленно прочел одну газету про экономику и два ежедневных издания.
На первых полосах были размещены крупные фотографии беспорядочных демонстраций с применением слезоточивого газа и коктейлей Молотова.
26 июня 1987 года.
Демонстрации продолжатся сегодня. И до 29 июня, пока президент Пятой республики[15]не объявит о капитуляции.
Дочитав до конца, в том числе и объявления, я сложил газеты.
— Доджун.
Работавшая внизу домработница, возможно, почувствовав мое присутствие, постучала в дверь комнаты, держа в руках поднос со стаканом молока и чашкой кофе.
Имя, которое принадлежит мне уже три месяца.
Джин Доджун.
Я еще не привык к нему.
— Необязательно было приносить. Я могу просто спуститься и поесть…
— Эй, это же не из-за молока. Я еще и кофе принесла. Пей быстрее, а то родители увидят и всполошатся.
— Спасибо, тетушка.
Она стояла и одобрительно наблюдала, как я попиваю кофе.
Произошедшая со мной внезапная перемена ей очень нравилась.
Невоспитанный десятилетний ребенок. Самый младший член семьи богачей, который часто устраивал истерики за столом и смотрел свысока на взрослых, выполняющих работу по дому, вдруг изменился на сто восемьдесят градусов. Теперь он всегда обращается к взрослым на «вы» и обязательно их благодарит. Вместо того чтобы жаловаться на еду, съедает целиком каждую поданную ему тарелку, сам делает уборку в своей комнате, а иногда даже помогает убираться по дому.
Ну разве не может радовать такая серьезность десятилетнего ребенка?
— Кстати, ты ведь знаешь, что сегодня день рождения председателя, да? Ужин сегодня будет у него дома, так что не забывай.
— Да, я помню.
Тетушка погладила меня по голове и ушла, неся в руках совершенно пустые чашку от кофе и стакан от молока. И даже забрала с собой сложенные газеты.
Сегодня наконец тот самый день.
Прошло всего три месяца с тех пор, как я стал Джин Доджуном, и сегодня ему исполнилось десять лет, и он познакомится с Джин Янчхолем, основателем «Сунъян Групп».
В прошлой жизни мы даже ни разу не встречались, но сегодня я удостоюсь чести сидеть за одним столом с человеком, оставившим после себя множество легенд. Да еще и не как сотрудник, а как его младший внук!
Шестидесятишестилетний дедушка и его десятилетний внук.
Интересно, почему я умер от пули на уединенном берегу озера в Молдове и перевоплотился в десятилетнего мальчика? Да еще и в младшего внука семьи, которая отдала приказ меня убить?
Может быть, Бог дал мне шанс отомстить? Или же я, став членом этой семьи, должен буду их простить?
* * *
За завтраком было до странного тихо.
Мой двенадцатилетний старший брат Джин Санджун, который обычно без конца капризничал, молча жевал и клал еду в рот, почти не размыкая губ. А еще не до конца протрезвевший отец маленькими глотками ел суп из ростков фасоли.
А еще…
О! Мама.
Моя прекрасная мамочка!
Она была намного красивей той очаровательной секретарши вице-президента!
По совпадению, мама была ровесницей Оливии Хасси, звезды «Ромео и Джульетты», и появилась на экранах внезапно, как комета, поэтому ее звали корейской Оливией Хасси.
В начале 1970-х годов она прославилась всего одним фильмом, заложив основу для триумвирата актрис, но приняла страстные ухаживания одного из своих поклонников, вышла замуж и исчезла с экранов, посвятив всю себя семье.
А этим счастливчиком оказался не кто иной, как Джин Юнги, мой отец и пятый сын основателя и председателя группы компаний «Сунъян» Джин Янчхоля.
Именно они стали главными героями свадьбы века.
В это время группа компаний «Сунъян» находилась на стадии закладки своего фундамента, начав расширение через дочерние компании, а среди них особенно важен был запуск «Сунъян Электроникс», которая всерьез начинала догонять Японию.
И хоть мама могла похвастаться выдающейся красотой и раньше была звездой, в глазах «Сунъян Групп» ее видели не больше чем рекламной моделью, ведь она была женщиной из совершенно обычной семьи. Прекрасно подходящей для недолгих развлечений, но не лучшим вариантом для того, чтобы привести в дом. Рекламную модель следует приглашать в отель, а не домой.
Конечно, председатель Джин Янчхоль пришел в ярость и неистовствовал, обещая исключить их из родовой книги, но из-за зародившейся в ее животе жизни у него не было выбора.
Всю эту информацию я почерпнул в прошлом из новостных статей. Из-за моих обязанностей пришлось узнать о семье председателя абсолютно все.
А еще кое-что я знаю из собственного опыта.
Их полностью отстранили от семейных дел. Я ни разу не тратил время на то, чтобы уладить что-то за ними. На корпоративном уровне о них никак не заботились. Они жили, затаившись, словно мертвые.
Вот что еще показалось мне замечательным в их паре. Этого сына отец-основатель компании невзлюбил особенно сильно, и, когда после его смерти пост перешел старшему сыну, младший унаследовал минимальное количество акций. Другие братья устроили настоящие собачьи бои, чтобы получить хоть немного больше от «Сунъян Групп», а эта пара осталась в стороне от их распрей и просто жила своей жизнью.
Конечно, это было возможно еще и потому, что даже крошечная часть крупнейшего корейского чеболя приносила такие огромные суммы денег, которые обычный человек даже представить себе не мог.
Однако можно сказать наверняка — эта пара не страдает алчностью.
— Доджун?
— Что?
— Ты чего так вздрогнул?
Пока ей было лишь немного за тридцать. И она все так же поражала красотой. Я до сих пор стеснялся смотреть на это прекрасное лицо вблизи. Интересно, когда я уже привыкну?
— А, ничего.
— Пф. Доджун, ты вдруг стал таким взрослым, что даже удивляешь маму.
Три месяца назад, когда я воскрес из мертвых, — лучшего выражения я пока не придумал, — мало того, что вернулся в прошлое на тридцать лет назад, так еще и оказался младшим внуком «Сунъян Групп». И это потрясло меня так, что я снова чуть не помер.
Конечно, со временем я немного привык, однако испытывать сыновние чувства к людям, которые являлись не более чем моими биологическими родителями, никак не мог.
Отцу сейчас тридцать восемь. Он на два года младше меня в прошлой жизни.
Мне было тяжело называть их папой и мамой, но сейчас я уже могу хотя бы обращаться к ним «отец» и «мать».
Их сын внезапно изменился. Неудивительно, что им непривычно видеть, как десятилетка использует такие неподходящие для его речи официальные обращения.
— Я не поеду! — внезапно раскрыл рот паренек,
