Конструктор живых систем - Алексей Птица
— Действительно, а я и не подумал.
— Теперь будешь знать. У тебя вон даже картонка разграфленная есть, чтобы в неё вписывать занятия. Шпаргалка самая настоящая и очень удобная. Ну, а остальные бумаги всем дали, это для удобства нашего. Здесь уровень выше, чем в обычных университетах, да даже в других академиях.
— А ты про то откуда знаешь?
— Так у меня ещё два брата есть, да родственников куча, они не все учились в академиях или университетах, большинство обычные институты заканчивали. Но представления имеют, да и в гимназии у нас учились те, кто разумеет о том. Я кладезь разных фактов и слухов, — улыбаясь, закончил Ефим своё объяснение.
— Гм. Слухи мне не интересны, Ефим, а знания важны, тут спорить не стану. У нас в Крестополе всё чин чином, до Москвы и Павлограда далеко, живём в…
— … лесу, молитесь колесу, так? — рассмеялся Ефим.
— Не так. Крестополь на холмах расположен, а вокруг степь, ногайцы раньше там кочевали, пока наши предки их не попросили, да и не только их. Мой род от тех первых поселенцев идёт. А леса у нас почти и нет, так, вокруг холмов растёт, да в горах или перелесках небольших кое-где. Так что, мы живём вдалеке от столичной суеты, да и кроме гимназий ничего у нас и не имеется.
— А наш Орёл рядом с Москвой, да и до Павлограда не так, чтобы уж совсем далеко. Лады, с тебя тогда финики, а с меня новости.
— Какие финики? — в изумлении похлопал я глазами.
— Ха, у вас же там юг, значит, и финики растут.
— Нет у нас никаких фиников, ты, наверное, инжир имеешь в виду?
— Не знаю, помню, что пробовал что-то сморщенное и коричневое, но дюже сладкое и вкусное.
— Так это, может, курага из абрикоса, может, инжир сушёный, но в нём семечек много мелких-мелких. Он у нас не растёт, он в Закавказье растёт, у ширванцев с персами. А финики только в Африке растут, оттуда их и везут к нам, но я их тоже не пробовал, у нас своих фруктов хватает, чтобы чужими баловаться.
— У вас хватает, а у нас все фрукты — яблоки да груши с вишней, ещё слива мелкая, да космола, ну и ягоды всякие, этого добра навалом.
— Ага, зато у вас грибов много, а у нас только шампиньоны на кошарах растут, и всё, собственно.
— Да ладно, давай кровати делить, у вас комната хорошая, лучше, чем другие.
— Это потому, что меня комендант выселил из той, где я один жил. Поэтому и выдал хорошую. А с Петром мы ещё в поезде подружились, и вот с тобой теперь встретились. А кровати легко поделить, вот моя, — ткнул я пальцем на кровать у стены, — напротив — Петра, а твоя дальше.
— Замётано.
Пока мы разложили вещи, пришло время отправляться на ужин. Ни у меня, ни у Ефима не оказалось домашней снеди, и поэтому нас выручала только академическая столовая, что работала до восьми вечера. Конечно, можно посетить и другие заведения, но плохо зная местные нравы и местность, я не рискнул, хоть уже и обедал в одной из них, Ефим, как ни странно, тоже.
Вернувшись, мы ещё немного поговорили, делясь впечатлениями, но вскоре разговор угас, и мы стали готовиться ко сну. Завтра предстоял очередной нелегкий день проверки нашего дара, из-за чего придётся пропустить пару вводных лекций, но это не важно, наверстаем потом, главное, чтобы с нами определились.
С утра, не успели мы проснуться, как явился Пётр. Он сразу развил бурную деятельность, всячески мешая нам своей суетой. Сходив в столовую на завтрак, где подавали вкусную творожную запеканку, мы все вместе отправились на занятия. Точнее, Пётр — на занятия, а мы с Ефимом на дообследование. Пётр клятвенно заверил меня, что всё подробно запишет в тетрадку, чтобы потом дать с неё переписать, и даже показал её.
Больше всего сиё произведение бумажной мануфактуры походило на амбарную книгу, которой не хватало, разве что, миниатюрного серебряного замочка на петельках и обложки из кожи телёнка, но и без того она внушала к себе явное уважение всем своим презентабельным видом.
Успокоившись на счёт пропуска занятий, материалы которых перепишем у Петра, мы с Ефимом отправились в лабораторный корпус.
Глава 17
Проверка дара и дружбы
Придя в лабораторный корпус, мы застали там уже человек десять, в том числе и двоих знакомых студентов, Морозова и Венедектинского. В этот раз последний соблаговолил пожать нам обоим руку. Не знаю, что на него нашло, но видимо, ему кто-то сделал внушение, возможно, даже родители.
Мне в принципе всё равно, но на душе явно потеплело. Такова уж природа человека: радоваться себе подобному и проявлению его благожелательности. Зря он так не поступил в первый раз, и как он поступит в следующий — загадка.
Мои старенькие часы уже показали без десяти минут девять, но в кабинеты никто не рисковал заходить. Оглядевшись, я пошёл к лаборатории номер пять, возле которой, как и в прошлый раз, почему-то никого не наблюдалось, в отличие от других.
Интересно, почему? Либо я такой особенный, либо профессор — не любитель очередей и перетруждаться. Выбрал одного фрукта и смакует его, то обжаривает, как арахис, то водой поливает, как фундук, или наоборот.
Времени оставалось ещё пять минут, но я не решался постучаться и войти, ожидая назначенного времени. Пока я топтался, дверь распахнулась сама, и на пороге появился рыжебородый профессор.
— Готов? — вместо приветствия поинтересовался он, пристально глядя на меня через очки.
Двойная порция запеканки, благополучно съеденная на завтрак, по моему мнению, должна была помочь с приростом энергии дара, и я кивнул.
— Что же, раз готов, то заходи,
