Куда приводят коты - Олег Фомин
Я опустил взор на рыжеволосую девушку.
Шерстинки моей шкуры касаются платья и кожи, проводят тепло девичьего тела, словно корешки – живительную влагу. И кровь в жилах бурлит от неописуемого чувства. Я дотронулся подбородком до нежного лепестка щеки, по мне пробежали мурашки. А затем мышцы свело спазмом переполнившей их силы, плиты под когтями хрустнули. Я ощутил себя коконом, оберегающим хрупкую плоть куколки, которая вот-вот превратится в бабочку.
У кокона одна задача – защитить.
– Да-а-а, ты верен ей, готов за нее драться, – говорит Леон. – Как и мои ребятки готовы драться за меня. Знают, что такое благодарность. Помнят, кто привел их в перемир, дал новую жизнь… Мерлин, ты помнишь, как я нашел тебя?
– Конечно, босс, – отвечает сфинкс, сидящий впереди хозяина.
По-прежнему не сводит глаз с меня.
– У меня не было ни дома, ни денег, ни документов. От меня воняло, как от несвежего покойника. Я должен был умереть в том подъезде, где ты меня нашел, босс. Не знаю, от чего раньше. От голода или от передоза. Думал, ты – моя предсмертная галлюцинация, последний наркотический трип… Наверное, поэтому так легко принял те чудеса, что ты мне показал.
– Скажи, Мерлин, тебе понравился мир, куда я тебя привел?
– Еще бы, босс! Я и рассчитывать не смел на такой подарок… В перемире – кайф! Вечный кайф! Как от самой забористой дури! Как запой без похмелья. Нет, круче! Намного круче!
– Ты прав, мой мальчик. Не подобрать слова, чтобы выразить восторг в перемире после долгих лет гадкого выживания среди людей. Ты мог наслаждаться перемиром столь же долго… Мне так жаль, что этот кот, на которого ты сейчас смотришь, лишил тебя будущего…
Мерлин зарычал.
Его хвост задергался с новой силой, лапы поставили тело в боевую стойку, уши прижались к голове. Передо мной живой котел с расплавленной злостью, и ее температура растет…
Леон продолжает:
– Ты мог испробовать все удовольствия мира. Вкушать блюда разных кухонь, иметь любых женщин. Моделей, актрис… Проходить со мной вереницу приключений, познавать тайны, недоступные простым смертным… Но опухоль в твоем мозгу перечеркнула все это. Прости, мальчик. Искренне сожалею, но я не всесилен. Не знаю, протянешь ли ближайшие сутки… Ты не заслужил такую участь. Но вот Риф считает иначе.
– Я ненавижу его! – рычит Мерлин.
Его тело претерпевает изменения. Увеличивается в размерах с неприятным арбузным хрустом. Набухают мышцы. Из кожи проклевываются шипы, смазанные чем-то зеленым. На конце хвоста возникает скорпионье жало, а челюсти выдаются вперед так сильно, что губы не смыкаются, капкан челюстей сверкает и сочится слюной.
Сабрина и хвостатый тоже обратились в каких-то чудовищ. Порожденный спящей Лампой сумрак добавляет их адским тушам жути. Три демона с трех сторон, не такие крупные, как я, но точно размером с гиен. А я не могу двинуться с места, подо мной – прекрасное уязвимое создание. Я не позволю навредить!
Леон поравнялся с тем, во что превратился Мерлин. Повернул к этому чудищу морду и, глядя снизу вверх, произнес:
– Я подарил тебе вторую жизнь, а он – отнял.
Пасть Мерлина раскрылась в кровожадном рыке.
– Тогда заберу его с собой в могилу!
В момент, когда сфинксы-монстры бросились на меня, я желал одного – чтобы моя плоть превратилась в камень. Дать отпор не могу, драться в Бальзамире нельзя. Не могу даже отбросить кого-нибудь из них громовым рычанием, как было с Бликой. Тоже сочтут нападением.
Вся надежда на стражей.
Хочется верить, они в курсе, что здесь творится, и вовремя это пресекут.
Я накрыл Карри плотнее, тело напряглось, готовое к тому, что сейчас его будут грызть и рвать. Столько, сколько потребуется.
Ради Карри… выдержу!
Глава 19. Кот за кота не отвечает
За миг до того, как вражьи когти вспороли бы мне бока и морду, Карри вдруг открыла глаза, на моей шее сомкнулись объятия, а через секунду…
Мы на трибунах!
Адские сфинксы столкнулись в бешеный клубок, первое мгновение он рвал сам себя, но коты опомнились, три пары сверкающих глаз нашли меня и Карри. Та все еще подо мной, запрокинула голову, чтобы видеть, что происходит.
Вслед за рычанием, шипением и брызгами слюны в нашу сторону метнулись три страшные туши.
Но не добежали.
Дорогу им отрезал… поезд! Да не простой, а охваченный пожаром!
Сказать, что я обалдел – ничего не сказать. Хоть меня и успели основательно подготовить к чудесам, даже провели наглядный мастер-класс вместе с алкогольной вечеринкой, но к такому я не был готов от слова «совсем».
Череда пассажирских вагонов несется, грохоча, на полной скорости по торчащим из плит рельсам (я и не заметил, когда они появились), выныривает из тьмы на одном краю сцены, проваливается в такой же мрак на другом.
Ту-дух, ту-дух!.. Ту-дух, ту-дух!..
За квадратиками стекол пылает оранжевым, огненные космы развеваются и снаружи, но не везде: где-то на крыше, где-то на обшивке, колесах, между вагонами, – словно там облили бензином.
Карри перевернулась на живот, ее потряхивает от смеха.
Я слез с нее.
– Карри, твоих рук дело?!
– Ты про поезд?
– Да!
– Среди нас только одна любительница поездов.
Ткнула носиком куда-то в сторону, я посмотрел туда…
Из полумрака трибун спускается розовая кошка в джинсовой курточке. Уверенными шажками обходит две спящие человеческие фигуры – Книжку и Пасьянса, – распушенный, как перо, хвост поднят гордым парусом, кошка идет мимо колонки Раунда, мимо шезлонга, где верхом на Фараоне спит Лампа, озаряющая арену куполом света…
Черри!
Она единственная, кто уснул по доброй воле, еще до появления Леона. А теперь вот пробудилась. То ли потревожили вопли сфинксов, то ли просто выспалась.
– Давай спустимся к ней, – предложила Карри.
– Не вопрос. Залезай!
Карри подскочила резво, будто ребенок, который всю жизнь только и мечтал покататься на тигре. Я ощутил, как мои бока стиснули две теплые ножки.
Одним прыжком я перелетел трибуны и часть арены, лапы приземлили впереди бассейна, сбоку от хозяйки поезда. Я лег. Наездница тоже улеглась, обхватив мою шею. Так лучше видно, что происходит по ту сторону мчащегося состава.
Сфинксы-мутанты не находят себе места, хвосты хлещут по спинам, ляжкам и ребрам, челюсти разинуты, жаждут кусать, ягоды глаз, кажется, вот-вот лопнут от перезревшей
