Катастрофы по расписанию - Матильда Старр

Улыбка разом сошла с лица ведьмы.

— А вот это не ее дело! — хмуро проговорила она и, сославшись на неотложные дела, ушла в свой кабинет.

Ох, как же непросто с этими ведьмами! Впрочем, с некоторых пор я одна из них. Возможно, со мной тоже кому-то непросто.

В палату Роберта я вошла вместе с Маринкой.

— Милый… — прошептала подруга, увидев своего любимого в таком состоянии. Губы ее окончательно побелели, и я стала переживать, как бы она не лишилась сознания.

— Прости меня, пожалуйста… Не знаю, что на меня нашло, что я сама пыталась тебя прогнать. Больше никогда, ни за что на свете я так не сделаю. Потому что я без тебя не могу. Слышишь? Не могу!

Она с отчаянием схватила его за руку и потрясла, силясь разбудить. На лице Роберта не дрогнул ни один мускул. И по-прежнему только писк подключенного аппарата указывал на то, что этот человек все еще жив.

— Не слышишь… — констатировала Маринка, и я увидела, как прозрачная капелька скатилась из ее глаз и упала ему на кожу. — А я… Я так люблю тебя…

Она наклонилась и коснулась своими губами его — осторожно, но с такой любовью, что сердце мое сжалось, и я отвернулась, давая ей пережить хотя бы этот момент один на один с ним.

Но едва я приступила к разглядыванию выкрашенного в ровный белый цвет угла, как мирное попискивание аппарата прервалось резким звуком, похожим на сигнализацию.

— Что такое? — я подскочила к кровати больного, опасаясь самого худшего.

Подскочила — и встретилась с ним взглядом.

Он, кажется, хотел что-то сказать, но из его груди вырвался только хриплый вздох.

Пришел в себя? Вот так вот — после поцелуя? Как сказочный спящий красавец?

— Ой… Ты только это… Назад не засыпай… Я сейчас позову… Врача, медсестер… Кого найду, того и позову, в общем.

Пока я бормотала, в палату уже влетела Илона в сопровождении своих коллег в белых халатах. Те суетились похлеще моего, но, кажется, с гораздо большей пользой. Они подключали Роберта к каким-то новым препаратам, что-то измеряли, бросались непонятными словами, делали уколы…

Но, кажется, полезнее всех в этой кутерьме все-таки была Маринка. Она так и не выпускала его руку из своей и смотрела ему в глаза с таким обожанием, что он просто не мог, не имел никакого права снова впасть в этот свой странный сон.

Спустя час мы с Маринкой выходили из больницы.

Сидели бы там и дольше — но Илона выгнала. Теперь уже свое фирменное лечение — есть и спать — она назначила Маринке. В противном случае обещала не допускать ее к Роберту до полного выздоровления.

— Илона сказала, все будет хорошо, — радостно щебетала Маринка. — Он сейчас, конечно, опять заснул. Только это уже хороший сон, для восстановления… Ох, надо бабе Вере и Анфисе Ивановне позвонить, они ведь тоже ждут, волнуются.

С этими словами Маришка умотала домой — выполнять назначение врача.

Мы с Демьеном остались вдвоем на пороге больницы и теперь неторопливо шли по дорожке, шевеля ботинками осенние листья. Теперь, когда все уладилось, можно было поскорее вернуться в отель — и продолжить начатое вчера. Но внезапно обнаружилось, что просто идти рядом и молчать — ничуть не хуже всего того, что мы проделывали этой ночью.

Я сочла это хорошим знаком. И тут же нарушила нашу прекрасную тишину.

— А что станет с Розой? С Ариной? Ну и с прочими?.. — до сих пор судьба злых ведьм меня не очень интересовала, были дела и поважнее. А сейчас вдруг стало любопытно.

— Так уже стало, — с готовностью ответил Демьен. — Барышни дружной толпой переданы в руки инквизиции.

— Инквизиции? Их что, сожгут? — с ужасом воскликнула я.

— Нет, конечно! Но нотациями замучают… — усмехнулся Демьен. А потом добавил серьезно: — Ведьмам к инквизиторам лучше не попадать, поверь.

И я сразу поверила. А еще подумала, что просто идти рядом и молчать — это, конечно, очень хорошо, и здорово, что у нас это получается. Но, пожалуй, можно уже поскорее вернуться в отель — и продолжить начатое вчера. И судя по тому, каким взглядом смотрел на меня Демьен, никаких возражений по этому поводу не последует.

Эпилог

Это было лучшее свадебное платье в мире. Затаив дыхание, я осторожно, чуть касаясь, провела пальцами по лифу, расшитому жемчужинами. Казалось, их здесь было не меньше миллиона. Именно о таком я всю жизнь и мечтала: наряд настоящей принцессы с пышной многослойной юбкой и тугим корсетом, способным любую талию превратить в осиную.

Камушки отозвались на касание приятным теплом. Никакого сглаза, никакой порчи, никакого другого дурного влияния на них не было. На всякий случай я прочитала заговор, позволяющий обнаружить самые изощренные и коварные заклятия. Однако жемчужинки продолжили сиять все тем же нежным перламутровым светом, ничуть не помутнев. Мне даже стало немного стыдно за то, что могла подозревать такие чудесные бусины в сокрытии ужасных заговоров.

Но что поделать, свадьба — это вам не шуточки. Жених и невеста, будь они хоть самыми искусными колдунами и ведьмами, в этот день становятся уязвимыми как слепые котята, оставшиеся без мамы-кошки. Как будто в тот момент, когда они произносят «да», исчезает их защитная оболочка. Ненадолго, но и этого может хватить. Уж я-то знаю. В последнее время в своей колдовской книге, унесенной когда-то с улицы Распутицы, только о них и читала.

Так вот, по высшей задумке открываются влюбленные только друг для друга, чтобы дать возможность их энергиям взаимно проникнуться и перемешаться. Но кто же даст им сделать это спокойно, если на земле полно всяких бесстыжих личностей и злых ведьм вроде Розы или Арины? Очень может быть, что кто-то попытается оставить краденец, чтобы поживиться чужим счастьем. А кто-то просто захочет отомстить или насолить из простой ведьмячьей вредности. Так что повышенная бдительность — совершеннейшая необходимость.

«Формирование родовой защиты приходится на медовый месяц, — гласила моя колдовская книга. — На это время молодоженам надлежит скрыться от посторонних глаз и заниматься друг другом, даря как можно больше любви, заботы и ласки, уделяя особое внимание плотским утехам».

Идея скрыться на целый месяц от посторонних глаз казалась мне просто великолепной, особенно в той части, что касается плотских утех. Но сейчас было не до того. Я еще раз провела рукой по платью и зашептала защитное заклинание.

— Чего ты там опять бубнишь? — отвлек меня от работы голос Маринки. — Неужели даже в такой день не можешь обойтись без этой своей зубрежки?

— Не могу, — улыбнулась я.

«Бубнить», то