Катастрофы по расписанию - Матильда Старр
Демьен же оставался серьезным.
— Ничего такого. Ты мне нравишься сама по себе. И даже больше…
Я вдруг поняла: все важные слова уже сказаны. А то, что не сказано — слишком огромно, чтобы поместиться в слова.
В одно мгновение воздух между нами стал плотным, почти осязаемым.
Я сделала шажок.
Еще один.
Сердце билось так громко, что, казалось, Демьен слышит каждый его удар. Я встала на цыпочки, потянулась губами к его губам. Успела подумать, что ведь это будет наш первый настоящий поцелуй, без приворотных яблочек, без темной кулоновой страсти и даже без придуманной необходимости. Хотя, говоря откровенно, те, ненастоящие, были все-таки в какой-то мере настоящими. С самого начала…
Я коснулась губами горячих губ — несмело, почти робко. Как вопрос. Как признание. Как обещание. Он замер — на долю секунды, на один вздох — а потом ответил, осторожно, бережно, будто от любого неловкого движения я могла разбиться.
И мир исчез.
Мою робость и нерешительность быстро снесло жаром, разом поднявшимся откуда-то изнутри. Не прошло и нескольких мгновений, как поцелуй стал жарким, жадным, глубоким. И уж точно я не собиралась ограничиваться поцелуями! И Демьен, кажется, тоже. Казалось, вместе с обязанностями куратора он сложил с себя и всю сдержанность, которой отличался до этого.
Мои руки сами скользнули к его груди. Нащупали пуговицу рубашки. Расстегнула — торопливо, неловко, принялась за вторую. Я чувствовала под тонкой тканью жар его кожи, напряжение мышц…
И тут он меня остановил.
— Подожди. Ты… ты уверена? Тебе сегодня досталось… Может, не сейчас?
Ну что опять не так? Я ему все-таки не нравлюсь? Но тогда зачем было говорить все, что говорил?
Я отстранилась, заглянула ему в глаза. В обоих — независимо от цвета — плескалось желание, такое же сильное, как мое. Но было там и другое — забота. Нежность. Готовность остановиться, если я скажу.
— Кстати, в рекомендациях врача ничего такого не было, — он улыбнулся. — Только еда и сон.
Вместо ответа я взяла его за руку и повела за собой в спальню. Через гостиную, мимо кота, который лишь приподнял голову и снова свернулся клубком, будто понимал: дальше не его дело.
Я толкнула дверь. Шагнула внутрь. Обернулась к нему. Он стоял на пороге — рубашка расстегнута, волосы растрепаны, губы припухшие от поцелуев. Смотрел на меня так, будто я единственное, что существует в этом мире.
Не отрывая от меня взгляда, захлопнул дверь.
Новый поцелуй обжег. Никакой осторожности, ни тени сомнения. Он был голодным, жадным, отчаянным — как будто мы тонули и хватались друг за друга, чтобы не пойти ко дну. Его губы требовали ответа, руки скользили по моей спине, по бедрам, сжимали, притягивали, и я отвечала тем же — целовала, кусала, вжималась в него всем телом. Я слышала, как он застонал мне в губы — низко, хрипло — и этот звук взорвался где-то внутри меня, разлился расплавленным металлом.
«Моя!» — утверждал его поцелуй.
«Да! — отвечала я, — да, да, да!», каждым движением, каждым вздохом, каждым ударом сердца.
Его рубашка стала лишней и быстро исчезла, улетела куда-то в сторону. Под моими ладонями оказалась горячая кожа, упругие мышцы, и я не сдержала стона. Боже, как же давно я мечтала об этом. Хотела так, что сносило крышу, что руки дрожали, что дыхание сбивалось.
Его пальцы скользнули под край моей блузки, задели голую кожу — и я вздрогнула, выгнулась ему навстречу. Он замер на секунду, посмотрел мне в глаза — темным, полным желания взглядом — и медленно, невыносимо медленно стянул ткань вверх. Прохладный воздух коснулся разгоряченной кожи. Его взгляд скользнул по мне — жарко, осязаемо, как прикосновение, — и я почувствовала, как вспыхиваю под этим взглядом.
Остальная одежда исчезла в каком-то безумном танце — ткань шуршала, падая. Передвигаясь в сторону кровати, мы наткнулись на тумбочку, едва не упали следом за слетевшей одеждой и все же были не в силах оторваться друг от друга даже на секунду.
Я слышала его неровное дыхание у самого уха, чувствовала, как дрожат его руки, когда он касается меня. Желание между нами стало осязаемым — плотным, горячим, требовательным.
Он поднял меня — легко, будто я ничего не весила, — и мир на миг перевернулся. Мягко опустил на постель, и я утонула в прохладных простынях. Он навис надо мной — горячий, тяжелый, невыносимо желанный. Я обхватила его ногами, притянула ближе, и он застонал — так, что у меня по спине прошла дрожь.
— Александра… — прошептал он мне куда-то в шею, обжигая горячим дыханием, — учти, если ты не остановишь меня сейчас…
— Делать мне больше нечего, — хрипло выдохнула я.
И это была последняя пауза перед бурей. Теперь его руки были повсюду — скользили по бедрам, сжимали, гладили, — и я таяла под ними, превращалась в расплавленный воск. Резкий рывок — и мы стали единым целым.
Он начал двигаться — медленно, глубоко, и я задышала в такт его движениям. Я чувствовала все — остро, до головокружения. Его дыхание сбилось, стало рваным. Мои пальцы впились ему в плечи, оставляя следы. Мне было плевать. Я хотела оставить на нем свой отпечаток — такой же глубокий, как тот, что он оставлял на мне.
Ритм сбивался, ускорялся. Я двигалась ему навстречу, жадно, требовательно. Он застонал, зарылся лицом в мои волосы, ускорился. Внутри меня все сжималось, скручивалось в тугую спираль, готовую вот-вот взорваться.
И я разлетелась на куски.
Меня накрыло волной — мощной, всепоглощающей. Я кричала его имя, не стесняясь, не сдерживаясь. Весь мир сжался до этой постели, до его тела, до невероятного наслаждения, которое разрывало меня изнутри яркими вспышками. Я слышала, как он стонет вместе со мной — низко, хрипло, выстанывая мое имя, — и это окончательно сводило с ума.
Мы замерли — тяжело дышащие, покрытые испариной, все еще переплетенные. Я чувствовала удары его сердца — частые, бешеные, постепенно замедляющиеся. Мое билось в такт.
Он прижал меня к себе, уткнулся лицом в мои волосы. Я провела ладонью по его плечу, как будто хотела убедиться, что он все еще здесь.
Мы лежали в тишине. Меня накрыла счастливая усталость. Где-то на краю сознания ворочалась тревога за Роберта, всплывала память о холодном больничном свете, но здесь и сейчас я впервые за долгое время дышала полной грудью.
— Засыпай, — сказал Демьен, будто прочитал мысли. — Я рядом.
Я кивнула, не открывая глаз. Его пальцы все
