Потусторонним вход воспрещён - Екатерина Ландер
Густой дух парфюма, тканей, пота, шампанского и пудры обволакивал плотным коконом. Оркестр на полукруглом подиуме дул в духовые инструменты и надрывал смычки. Огни, силуэты танцующих, объемные юбки, позолота канделябров — все отражалось и дробилось в расположенных в простенках зеркалах.
У дальней стены я заметила возвышение с двумя тронами, на которых восседала царская чета. Точнее, так подумалось, что царская, — не успела разглядеть как следует.
Отсветы живого пламени трепетали на лицах гостей, то искажая их в усмешках, то превращая в оскаленные гримасы. Я пригляделась. Необычные были лица — словно надтреснутые маски. Кривое, неживое подобие настоящих людей. Ожившие манекены.
Иллюзия продлилась недолго.
— Не вздумай перемещаться. Мы еще не договорили.
Вольдемар возник совсем близко и звонко щелкнул пальцами перед моим носом.
— Что?.. Куда?.. Я же ничего не…
Я моргнула, и мы вновь очутились в темном подземелье, среди призрачного света и эфемерных фиолетовых теней. Потусторонний ухмылялся. Грим на его лбу скатался комочками, над бровями и в уголках рта блестела влага.
— Утомилась? — поинтересовался он и тут же подхватил и лихо завертел меня в стремительном па. Я почувствовала себя безропотной куклой в его руках. Передвигался Вольдемар с такой скоростью и плавностью, точно скользил по невидимому слою льда.
Я едва устояла на ногах, но решительно помотала головой.
— Опять врешь. И опять мне нравится, — улыбнулся Вольдемар. — А ты знаешь, что в древности люди танцевали, чтобы отдать энергию потустороннему миру? Миру духов и предков. Что на самом деле это не развлечение, а ритуал? Главное, не отдать себя целиком, иначе… — Он изобразил предсмертный хрип и судорогу.
Мы уходим от темы…
— Ты так беспокоишься о людях… — закатила глаза я. — Но ведь ты не человек.
— Однако был им. Вплоть до августа одна тысяча восемьсот семьдесят шестого. — На секунду почудилось, что Вольдемар вздохнул, и сожаление во вздохе было совершенно искренним. — А теперь этот город — и мой дом тоже. Что бы ни говорили твои друзья.
— Тогда почему пропадают дети? Раз Потусторонние и обычные жители должны быть заодно, — вновь подступилась я.
Вольдемар ответил неожиданно легко:
— Их уносит невский ветер. Первозданные силы здешних мест берут свое. Неизвестно, какую цену придется заплатить горожанам за промедление. Быть может, случится наводнение, которое по силе превзойдет потопы в тысяча семьсот семьдесят седьмом или тысяча восемьсот двадцать четвертом? Кто знает…
— Но наша семья вообще не отсюда. Мы приехали неделю назад!
— Твою сестру это не спасло. И не спасет никого, пока ты не вернешь ключ. Где он, Марго? Может быть, хватит ломать комедию? Ты ведь и так услышала слишком много… — Последние слова он не произнес вслух, губы Вольдемара оставались плотно сомкнутыми, но далекое слабое эхо не то чувств, не то мыслей внезапно прошелестело в голове. Что это?..
Я отшатнулась, в негодовании сбросила руки Вольдемара с талии и вспыхнула:
— Ты врешь! Это вы украли Василиску! Вы все подстроили! Вы!
Кровь прилила к щекам, защипала настойчиво, жарко. Надо отдать должное: Потусторонний даже лицом не дрогнул. Не выходя из образа, он отступил на пару шагов, игриво уклоняясь от волны звука. Деланно поморщился:
— Вздор! Варварство! Совершенная первобытность! Наш народ не такой. Цивилизованные существа вообще не решают вопросы подобным образом… — Вольдемар галантно поклонился, одной рукой касаясь пенных кружев на груди, а другую отводя в сторону. Я невольно проследила за его жестом.
…Она стояла шагах в пятнадцати от нас, в луче падающего от прожектора света, в незнакомом батистовом платье — белом, похожем на старомодную ночную сорочку. Волнующаяся толпа между нами расступилась в разные стороны, отхлынула черной безликой волной.
— Василиска, — выдохнула я.
Призрак сестры качнул головой, поднял глаза и бесцветным, беспомощным взглядом слепого уставился сквозь пространство. Она напоминала фарфоровую куклу — почти живую, но только почти. Бесплотная душа, запертая в ледяном подземелье клуба.
— Как можно забрать то, что даже на руке не взвесить? — одними губами прошептала я, протягивая ладонь навстречу, будто могла протянуть ее сквозь весь зал, схватить Василиску за локоть, подтолкнуть к себе, укрыть, сберечь. Спасти.
Бледная Лискина фигурка опять покачала головой — медленно, очень по-взрослому и серьезно — и отвернулась, в полуобороте поманив за собой.
«Приходи за дверь. У тебя же есть ключ…» — прозвучал в мыслях далекий отголосок.
Тела танцующих сомкнулись над ней, как смыкается над брошенным камнем озерная вода. Я шагнула вперед.
Пронзительная нота сверлом ввинтилась в мозг, вакуум собрался под ложечкой, ноги предательски ослабли. У меня зазвенело в ушах. В момент я оказалась в центре несущейся с бешеной скоростью карусели, а мир превратился в сплошное кружащееся пятно. Тошнота подкатила к горлу.
— Хватит! — крикнула я, зажимая уши руками, и топнула ногой, совсем как Лиска, желая развеять морок.
Сначала показалось, будто ничего не произошло. Но мгновение спустя реальность сломалась, а затем вернулась на место. Грохот музыки смолк.
В секундную паузу перед началом следующей композиции хлынули многочисленные шумы клуба, снимая наваждение, снося его потоком резких, отнюдь не мелодичных звуков. Девушка в чрезмерно откровенном костюме и с черной карнавальной маской на лице вскрикнула, подвернув ногу на высоком каблуке. У входа образовалась стремительная потасовка. Бармен отвлекся и упустил натертый стакан: тот с грохотом упал через стойку, брызнув во все стороны фонтаном осколков.
— Прекрати рвать реальность! — вспылил Вольдемар. В голосе стеклянно дрожала тревога.
Шум потонул, захлебнувшись в наступлении вовремя сменившейся музыки. Новая песня родилась из пустоты и заполнила огромный зал под самые своды. Или не такой огромный? На мгновение мир подернулся туманной дымкой, пелена затянула танцпол, и из-под нее проступили обшарпанные стены, рассохшиеся щели замусоренного паркета, картонные декорации и кривые украшения. Я попала в тесную обувную коробку, оклеенную дешевыми обоями. Грот и огни исчезли.
— Остановись! — завопил Потусторонний.
Просветление длилось всего мгновение, но его хватило.
Бросив руку Вольдемара, я рванула прочь. За Василиской.
Часть 2. Василий
Надя обрядила меня Белым Кроликом-параноиком.
«Ах, боже мой, боже мой! Как я опаздываю!» [39]
Пока девчонки восхищались нарядами друг друга, я приметил мелькнувший в толпе свитер Лёни и, замешкавшись на секунду, рванул следом, пока лаборант опять не растворился в воздухе.
Он разглядывал круглый подиум, в центре которого висело на цепях зеркало в массивной раме из якобы черненого серебра. В стеклянной глубине пульсировала, отдавая всполохами софитов, сине-бархатная темнота.
Подступы к зеркалу огораживала вереница музейных столбиков. Между их рядами вилась длиннющая очередь. Она хвостом огибала подиум и заплеталась где-то неподалеку от входа в зал.
— Марго решила, что ты пропал, — сказал я лаборанту.
Лёня не ответил, кивком указал на подставку, где лежал накрытый стеклом плакат.
«УЗРИ СУДЬБУ! ПРОВЕРЬ СВОЕ “ДОЛГО И СЧАСТЛИВО” ВМЕСТЕ СО ВТОРОЙ ПОЛОВИНКОЙ».
Далее мелким шрифтом шло описание нехитрого ритуала.
— Нужно заглянуть в зеркало вдвоем, — озвучил Лёня. — Как гадание.
— Это то самое? Из особняка?
— Еще неизвестно. Я на всякий случай воспользовался служебным коридором, чтобы не вызывать подозрений на входе… А вот там наш недобрый малый, да?
Я проследил за направлением его взгляда.
К сидящей за барной стойкой Марго подкатил развязный вертлявый тип с морковной шевелюрой.
Кто бы подсказал: наш или не наш? Надя куда-то испарилась. Я поискал ее среди посетителей, но без толку: вычурные костюмы с вышивкой, перьями, цепочками, кружевами, сетками и лентами сливались общей рябящей массой, и выцепить из них знакомую фигуру казалось нереальным.
— Подозрительным он не выглядит. Ну… с учетом всеобщей атмосферы. Может, обычный посетитель? Такой, как мы…
Лёня скрестил руки на груди, покачнулся, перекатываясь с мыска на пятку:
— На Потустороннем Перепутье нет людей в привычном смысле, но зато есть произведения искусства. Древние Потусторонние выбирают свой облик в зависимости от того, что видели на Изнанке, так как никогда не встречали современных нам людей и животных. Как средневековые художники, рисовавшие заморских животных, к примеру. Там еще есть фишка с памятью и типология, но тебе пока ни к чему… В общем, размер и облик существа зависит от силы Потустороннего. Перевоплотиться в человеческий вид и возродиться в верхнем мире редко кто может. Это вам не мелкие создания, шастающие с Изнанки туда-сюда. Чтобы закрепиться наверху, нужно много энергии. Такая, как правило, выплескивается в момент серьезных катастроф. Нарочно подстроенных катастроф. Так что
