Знак Саламандры - Мария Камардина
След, значит. Я окидываю взглядом коридор, в котором существенно потемнело – все духи, кроме Настасьи и Тимофея, разошлись по рабочим местам. Да, у них регламент и обязанности, покидают здание они редко… Но ведь могут же!
– Насть… А найти этот след в городе вообще возможно?
Настасья на секунду задумывается, а потом с энтузиазмом кивает и начинает объяснять, что духов в городе много, что время от времени они общаются и что вот лично у неё есть приятели в других кофейных автоматах… Тимофей прикрывает глаза ладонью и качает головой, но мы уже набрасываем план: министерские духи должны будут пообщаться со знакомыми в городе и выяснить, не имеется ли где-нибудь ещё похожий след. Вдруг удастся наткнуться на производителя или хотя бы на других клиентов!..
На вопрос о планах Морозова и его разговорах с Алёной ответить толком тоже никто не может. Тимофей поясняет, что слушать человеческие разговоры духам не запрещено, но нежелательно, и о том, что услышано в ходе выполнения обязанностей, они рассказывать не имеют права. Я цепляюсь за формулировку – очень уж она похожа на ту, что содержится в моём собственном служебном регламенте, – и мне нехотя отвечают, что да, на официальные расследования уполномоченных органов запрет не распространяется.
Дальше мы с Тимофеем некоторое время спорим, можно ли меня считать уполномоченным органом. Предложение вот сейчас пригласить следователя вызывает у духов ещё меньше энтузиазма, чем необходимость выбалтывать мне служебные секреты – я-то хотя бы своя, министерская. В итоге мы договариваемся так: они обещают слушать разговоры сотрудников, которые касаются напрямую убийства, а также отдельно – все разговоры Морозова и Кощеева. Я в свою очередь обещаю не сдавать Князеву источник полученной информации.
– Камеры-то наше общение всё равно зафиксируют, – напоминаю мрачному Тимофею. Тот отмахивается – оказывается, камеры уже полчаса пишут пустой коридор, и неужели же я думала, что духи техотдела такие дураки, чтобы подставляться?.. Это вон только отдельные бестолковые девицы головой не думают, прежде чем правила нарушать!
Наконец Тимофей нас тоже покидает, пообещав, что поручения будут выполнены по возможности скоро. Сашка отправляется прогревать машину – мне предлагается спуститься минут через десять, что-то у него там барахлит. Из кабинета выползает дракон, снова пытается запрыгнуть на колени к Настасье, сидящей рядом со мной на подоконнике, сердито фыркает, когда не получается, перебирается ко мне. Некоторое время мы сидим молча, и я надеюсь, что Тимофей не стал переключать камеры на реальность – просто так, из вредности.
– Ты больше не боишься? – спрашивает наконец Настасья, и я понимаю, что она имеет в виду отнюдь не расследование.
– Боюсь.
Гошка сворачивается на моих коленях клубком, но не спит, таращит в темноту светящиеся глаза. Я начинаю размышлять, не мог ли он тогда, в канцелярии, следить за кем-то из духов, но Настасья на мой вопрос качает головой – технических духов заметить нельзя, если они сами того не хотят.
Мы ещё некоторое время молчим, потом у меня пиликает телефон – Сашка сообщает, что машина готова и можно выходить. Я подхватываю дракона под пузо и встаю.
– Не надо бояться, – говорит мне в спину Настасья. – Лучше решиться и пожалеть, чем всю жизнь жалеть, что не решилась.
Я оборачиваюсь, намереваясь ехидно поинтересоваться, что такого технический дух может знать про человеческую жизнь, но на подоконнике уже никого нет, и только зелёные искорки тают в воздухе.
Глава 14. О морозах, вранье и проблемах
Князев звонит мне на следующий день, ближе к обеду.
– Катенька, – говорит он, и в интонации мне слышится некоторая угроза. – Вы не могли бы вот прямо сейчас выйти на улицу? Мы тут с коллегами посовещались, и нам до зарезу нужно узнать ваше мнение по одному вопросу.
Под окном и впрямь маячит знакомый чёрный джип, а возле него – трое мужиков. Выглядит всё это не слишком обнадёживающе, сразу приходят на ум всякие бандитские разборки из фильмов. Вот так села девушка в машину к знакомому, и…
До обеда всего пятнадцать минут, но сегодня бросать работу не хочется. Вторник – день приёмный, у шефа уже полчаса торчат представители какого-то экологического фонда и пытаются продавить очередные ограничения по снаряжению драконоборцев. Вечно им то копья слишком длинные, то щиты слишком толстые, то доспехи чересчур огнеупорные… Попробовали бы они выйти на арену против горыныча в том картоне, который предлагают использовать!
– А ваш вопрос не подождёт до обеда? – интересуюсь я, косясь на дверь, из-за которой доносятся голоса с откровенно скандальными интонациями.
– Нет, ну если вы передумали участвовать в расследовании, то мы, конечно, не настаиваем, – с готовностью отвечает капитан. – Мы же профессионалы, как-нибудь справимся сами.
Зар-р-раза.
– Сейчас выйду, – говорю мрачно.
Сашка, притворявшийся, что работает, тут же ловит мой взгляд:
– Что там?
Я с тоской вспоминаю, что врать ему бесполезно, как бесполезно и просить остаться караулить шефа и посетителей – одну он меня не отпустит. Отправлять одного его тоже не вариант – какие-никакие права и полномочия есть только у меня, и Князев запросто может этим воспользоваться.
Кратко объясняю ситуацию, одновременно добывая из шкафа пуховик. Как и ожидалось, Сашка даже не задаётся вопросом, нужно ли мне сопровождение, только тоже сперва косится на дверь, стремительно пробегает пальцами по клавиатуре и лишь потом встаёт.
– Шефа предупредил, – поясняет он. – Не факт, что он прочтёт, конечно…
В кабинете что-то падает, мы замираем, но спустя несколько секунд разговор возобновляется. Я чувствую, как под рукавом нетерпеливо перебирает лапками нарисованная ящерка, и сую в карман куртки телефон. У шефа, если что, копьё есть, боевой опыт и безграничные запасы терпения – сомнительно, чтобы последнего хватало господам полицейским.
Снаружи холодно, с неба сыплется редкий снежок, под ногами там, где не скользко, выразительно похрустывает – так называемые крещенские морозы, судя по прогнозам, продлятся до четверга. Я на ходу застёгиваю куртку под горло и нащупываю в карманах перчатки, Сашка ёжится и натягивает шапку на уши. А вот стражи закона шапками пренебрегли. Самый мелкий из компании натянул капюшон, сунул руки в карманы и шмыгает красным носом, самый крупный кутается в шарф и курит – дым срывается с губ густыми клубами, делая парня похожим на паровоз. У Князева мех на воротнике отчётливо поседел от инея, а в волосах белеют снежинки.
При нашем появлении капитан расплывается в приветливой улыбке. Глаз его мне не видно за потемневшими стёклами очков, но я снова
