Обещанная медведю. Вернуть ведьму - Анна Григорьевна Владимирова
– Слав, – позвал я свою ведьму тихо. Дождался, пока она посмотрит на меня: – Рустэм звонил…
– Я поняла.
– Я не говорил тебе, что вчера встречался с твоим бывшим женихом. – Она напряглась, тяжело сглатывая. А мне вдруг стало интересно, как бы она сейчас зазвучала, если бы под пальцами были клавиши. – Нам придется пощекотать ему нервы. Дать интервью, сняться в фотосессии…
– Давид, он опасен, – нахмурилась, и у меня зачесались ладони врезать Роварскому меж глаз, чтобы не портил мне своим существованием такое утро.
– Что ему пообещала твоя мать?
Теперь утро портил я сам.
– Мой дар, Давид, – пожала она плечами. – Продала ему меня как действующую игрушку. А я поломана.
Я посмотрел на нее внимательно, пытаясь поставить себя на место Роварского. Он не похож на идиота, как бы мне того ни хотелось.
– Как она доказывала ему, что у тебя такой дар?
Слава посмотрела на меня удивленно и растерянно.
– Я не знаю. Мне было плевать. Она просто сообщила, что устроила мою судьбу.
– Слав, будь я на месте этого инспектора, не поверил бы на слово. Она должна была ему это как-то доказать… Я собирал о тебе информацию год, был одержим тобой… Чтобы все понять, мне понадобилось полгода, не меньше.
Слава хмурилась и кусала губы некоторое время, и я понимал: она на самом деле не знает и ничуть не обманывает.
– Давид, я правда не знаю, – заключила она. – Мне было неинтересно, как там они договорились… Но что мой дар – основа торга, это точно. Иначе я совсем ему не нужна была бы.
– Твой дар работает, если ты сама того хочешь, так ведь? – не отставал я. – Ты всю жизнь старалась сделать счастливой свою мать… Неужели она этого не знает? Что важное условие – тот, для кого ты готова устроить события.
– Роварский из кожи вон лез последнее время, чтобы расположить меня, – равнодушно отозвалась она. – Наверное, она сдала ему ключики от счастья.
Я вздохнул, не желая больше делать своей ведьме больно.
– Ладно, посмотрим.
– А тебе, я смотрю, тяжело быть нежным, Горький. Привык допрашивать и трясти душу с преступников.
– Я буду учиться, Слава, – улыбнулся, не спуская с нее глаз. Все еще видел перед собой, как она играет на пианино. – Тебе нужны твои ноты из чемодана?
– Мне бы вообще мой чемодан. Весь.
– Ну, тогда съездим за ним.
– Хорошо.
– Будешь покладистой сегодня? – усмехнулся я. Ее смиренный взгляд зажегся темным огоньком, а грудь соблазнительно метнулась туда-сюда.
– Буду стараться.
– Ну, тогда поехали…
* * *
День обещал быть теплым. Но, несмотря на это, у дома Давида нас все равно встретил туман. Небо заволокло дымкой, настроение испортилось… К счастью, ненадолго. Давид меня даже из машины не выпустил. Сам сходил за чемоданом, и вскоре мы уже ехали в город.
– Ужасное место для дома, Горький, – улыбалась я, раскинувшись расслаблено в кресле и поглядывая в зеркало заднего вида.
– Согласен.
Я повернула голову, привычно задерживая дыхание. Мне нравилось, как замирало все в груди при каждом взгляде на него. Как с ним подчиненные работают? Если бы он на меня рявкнул, я бы сразу концы отдала.
– Я думаю о твоем отделе. Твои волки у тебя по стеночке ползают, наверное…
– Вовсе нет, – притягательно усмехался он.
– А почему ты не хочешь к дяде идти? Он бы наверняка пристроил тебя получше…
– Не умею пользоваться родственными связями…
– Отчего? У меня их нет. Но если бы были, мне кажется, жизнь могла сложиться совсем по-другому. Главный инспектор тебя любит, как сына.
– Я не знаю, Слава. Привык быть один. В тени. Мне нравилось, когда никто не был нужен.
– Никто не сделает больно?
– Может, и так…
Как же ему сложно было признаться себе, что ему нужна одна бесперспективная ведьма. Тем более когда я своим побегом сделала больно. Но в этой новой для него роли Давид вел себя идеально. Обратился за помощью сразу ко всем, к кому только мог.
– К тебе не придраться, – покачала я головой восхищенно.
– Настораживает, что ты взялась меня гладить по шерсти, – улыбнулся он.
– Ты – мой мужчина. Мне нравится у тебя сосать и гладить тебя по шерсти. Или что-то не устраивает?
Восхищенная улыбка медленно оживила его жесткие губы.
– Непривычно.
– Ну так мы женаты всего второй день.
Его глаза просветлели, а в уголках губ застыла улыбка. Мы впервые говорили о каких-то простых вещах и даже строили какие-никакие планы: заехать в музыкальный магазин купить мне стул для пианино и посмотреть ноты, в продуктовом запланировали купить еды на несколько дней. А отсюда беседа перетекла в любимые блюда. Нет, я не ем роллы каждый день, иначе перестану их любить. Я люблю простую домашнюю еду: макароны с сыром, салат из огурцов с помидорами и яичницу по утрам. Горький будто не верил. Слушал, усмехаясь в своей манере…
– Это я умею даже готовить.
– Я сама умею. Ты забыл?
– Ты готовила ужины пару раз, – вспомнил он.
– Да. В те два раза, что удалось выбраться из-под тебя, – закатила я глаза. – Мне жаль твоих любовниц. Ты хоть одну живой отпустил?
А вот теперь теплая улыбка сменилась на недобрый оскал, и он тоже ему чертовски шел.
– Я не помню, чтобы кого-то так хотел, – нахмурился он вдруг тревожно. – Перегибаю?
– Немного, – сказала быстрее, чем подумала. А стоило ли? Вдруг он начнет сдерживаться, а зверь срываться? – Для меня секс раньше не был удовольствием, Давид. Мне нужно время. И дело не в количестве…
– Ладно.
Понял по-своему, как обычно, но, думаю, успеем все еще обсудить. Сама возможность вот так просто поговорить уже казалась хорошим прогрессом. Рома говорила, что нам нужно договариваться и обсуждать правила. Но я еще плохо понимала, чего хочу от Давида. Бежать точно никуда не хочу. А вот дом теперь хочу очень.
– А ты не думал купить дом у Дарьяра?
Слова сами слетели с языка, и я зажмурилась, отворачиваясь к окну. Он не ответил. Но только чтобы поймать меня в ловушку своего взгляда, когда обернулась посмотреть. Мы стояли на светофоре, и Давиду ничего не стоило дождаться, когда я попадусь.
– Нравится дом? – спокойно спросил, рассматривая меня.
– Нравится, – кивнула я. – А у меня есть деньги.
– У тебя? – улыбнулся он удивленно.
– Ну да, – обиделась я. – Могу себе позволить купить нам дом.
– Да что ты говоришь… – зло веселился он, и я понимала, что говорю что-то не по правилам. Но лишь потому, что не знаю их все.
– Мне нельзя купить тебе дом, Горький?
– Я сам могу, Слава, – спокойно сообщил
