Обещанная медведю. Вернуть ведьму - Анна Григорьевна Владимирова
– Если она до сих пор тебя не услышала, есть шанс, что что-то изменится?
Не поверил. Потому что я врала.
– Мне надо дать ей понять, что я больше не боюсь ее.
– Но ты боишься.
– Я уже говорила, что не хочу бояться, – злилась я.
Он промолчал. Но в этом его молчании слишком явно читалось неверие и разочарование. Давид поднялся и вышел, но я вылезла из воды и поспешила следом:
– Да, я не сдержала слово, но я же не сбежала!
Я влетела в кухню, застывая взглядом на столе. Он купил кумкват, облепиховое варенье и вино. А еще на нем лежал потрясающий букет цветов и бархатная коробочка рядом. Давид как раз доставал бокалы.
– Это хорошо, – заметил спокойно.
– Ну да! – закатила я глаза. – Ты же злишься!
– Злюсь, – кивнул. – Ты будешь сначала вино, потом чай с вареньем?
– Вино, – нахмурилась я.
– Поддерживаю.
И он начал сосредоточенно раскупоривать бутылку.
– Ты так и не скажешь ничего?
– Ты пообещала мне ждать. – Он хмуро крутил голову бутылке. – А сама понеслась в ночь не пойми куда. Как ты планировала выбраться?
– У Сюзанны заглохла машина…
– Ах да, Сюзанна… – Пробка хлопнула в его ладони, и он наполнил бокал. Но когда протянул мне, я едва не выронила его: – Не надо было оставлять тебе силы бегать по лесу…
А от хищной усмешки все же расплескала несколько капель по столу.
– Ну и что вы решили с дядей?
Давид не спешил с ответом. Наполнил свой бокал, неторопливо отпил.
– Жду его указаний, – ответил, наконец. – Он хочет огласки. Для него это важно.
– А для тебя что важно? – допытывалась я.
– Доверие. – Он даже не задумался. – Хочешь съездить к матери – я могу тебя отвезти.
– Наверное, я хочу, чтобы ее просто не стало. – И я поднесла бокал к губам, сделала большой глоток. – Прости, я больше так не буду…
Он испытующе посмотрел на меня, но промолчал.
– Давай отметим, что ли… – поставил бокал и взял со стола коробочку. – Я весь день обещаю встать перед тобой на колено. И он и правда опустился, вытаскивая кольцо. – Я не спросил тебя, – взял он меня за руку, – и не спрошу уже. Но с удовольствием послушаю еще раз то, что ты говорила мне здесь сегодня…
Вид коленопреклоненного Горького высушил всю влагу во рту. Его взгляд, уверенность в каждом движении и необузданная животная сила не оставляли никакой возможности сопротивляться. Так всегда было со мной в его присутствии.
– Я хочу к тебе, – выдавила я шепотом. – Хочу быть твоей…
Он прикрыл глаза, взволнованно, как мне показалось, вздохнул и надел кольцо мне на палец:
– Тогда доверься мне. Никакой лжи, Слава. Никаких побегов… Даже с благими намерениями, но ты бежишь от меня, не в силах рассказать, что тебя так пугает. Без этого у нас ничего не выйдет. Я на твоей стороне. – Он сделал паузу, глядя мне в глаза. – И я обещаю всегда быть на твоей стороне. Что бы ни случилось.
По моей щеке скатилась слеза, и я прикрыла глаза, шмыгая носом, а он потянул меня к себе в руки и усадил на колени. Меня никто так не жалел… Я обвила его бедра ногами, вжалась всем телом, утыкаясь носом в его шею. Из его груди вырвалось бархатное звериное рычание, показавшееся довольным. Может, зверь верит мне? А может, ему и не нужно многого… В отличие от мужчины, который держал в руках.
До кумквата мы не добрались сегодня, впрочем, как и до чая.
Я стянула с Давида футболку, трясущимися руками коснулась его груди, спустилась пальцами по крепкому животу и потянула ремень джинсов.
Мне хотелось… Хотелось дать ему взамен больше, чем давал он. И задобрить его тоже хотелось. Обуздать, покорить, доставить удовольствие или оставить о себе воспоминание – я не знаю. Уверена, он снова все понял правильно, когда я высвободила его крепкий член из джинсов, но отдал мне инициативу. Его рваный выдох и хриплый тихий стон разогнали сердце. Мне никогда не нравилось доставлять мужчине удовольствие губами, но с Давидом все было иначе. А чувствовать власть над ним – вообще запредельно. У меня самой закружилась голова, когда я скользнула языком по его члену. А когда в моих волосах сжались жесткие пальцы, зажмурилась, отдаваясь его желанию, подчиняясь, двигаясь все быстрее и постанывая все громче. Почему я не делала этого с ним раньше? Нет, никакой иллюзии власти надо собой он мне не оставил, но в полном повиновении ему было что-то еще более особенное, привычное и успокаивающее.
Давид сжал пальцы на затылке сильнее и прервал меня, поднимая с коленей и притягивая к лицу. Его потемневший взгляд привычно ошпарил нервы. Он впился в мои губы, не давая вздохнуть, и целовал долго, пока не закружилась голова. А потом кухня крутанулась перед глазами, и я оказалась спиной на столе… Запах цветов и вина кружили голову, но я цеплялась за них, чтобы не потеряться в этом мужчине полностью. Он распял меня, хватая под бедра, и насадил на себя с силой и голодом…
Свою угрозу он выполнил – сил двигаться не осталось совсем. Все, на что меня хватило после страстного секса на столе, в гостиной, на лестнице и на кровати – взять из его рук второй бокал вина и присмотреться к кольцу. Красивое. В моем вкусе. Ничего лишнего – изящное, тонкое, из серебристого металла, и только черный маленький камень поблескивал одной гранью.
– Что за камень? – поинтересовалась я. – Магический?
– Это кольцо моей матери. Да, семейный артефакт… – Он сел рядом со своим бокалом и ничего еще не сделал, а у меня волна дрожи прошлась по коже, и я прикрыла глаза. – Что такое?
– У меня от тебя все замирает внутри, – призналась, робко глядя на него.
– Жаль, год назад это не работало, – усмехнулся он.
– Это всегда работало… Я бы вернулась к тебе, если бы могла.
– Могла бы попробовать, Слава. – Он допил вино и улегся поверх одеяла.
– Я боялась тебя… Тебя нельзя предать и вернуться…
Он пододвинулся ближе и забрал пустой бокал у меня из рук.
– Слава, ты меня ни разу не спросила. Решила за меня и сбежала, обрекая на год поисков и выживания без тебя. Я простил тебя сотни раз за все, что ты сделала… Но сказать тебе об этом ты шанса не дала.
Горло сжалось от желания рассказать ему все. И будь что будет… Но я вспомнила, как
