Дочь врага Российской империи. Гимназистка - Василиса Мельницкая
Я и сама не отказалась бы от плаща или куртки, но вещи задерживались, заставляя меня нервничать. Третий день подряд приходилось надевать джинсовую пару, пусть и удобную, но все же не греющую в такой промозглый день, как сегодня.
Кое-кто пришел с родителями или опекунами. Девушка с длинной русой косой, опустив голову, стояла подле старика, уткнувшегося в газету. Другая, светленькая, с короткой стрижкой, что-то тихо говорила полной женщине с высокой прической, облаченной в платье свободного кроя. Судя по схожести черт лица, матери.
Один, два, три, четыре… Клава пятая. Не стоило надеяться, что она пропустит меня вперед.
— Не успеем, — заключила Клава, когда первая девушка вышла из кабинета спустя десять минут.
Надо же, и она озаботилась подсчетами?
— Ты куда-то торопишься? — улыбнулась я.
— Я? Но ведь встреча… — Она спохватилась, сообразив, что выдаст себя. — У тебя встреча. Ты опоздаешь.
— Не опоздаю. Оля придет сюда.
Клава задумчиво покивала. Следующим в кабинет отправился старик. Его подопечная осталась ждать под дверью.
— А я запретила родителям себя опекать, — громко произнесла Клава. — Это ж позорище какое, идти в гимназию под ручку с maman и papa.
Последние два слова она произнесла на французский манер. Девушка у двери опустила голову еще ниже. Та, что с книгой, наоборот, подняла взгляд и, прищурившись, уставилась на Клавдию. Мама и дочь одновременно фыркнули.
— Позорище — это отсутствие хороших манер, — заметила я.
Клава ничуть не смутилась.
— Хорошие манеры — понятие относительное, — парировала она. — У нас вот чавкать за столом не принято, а в империи Цинь — наоборот. А в носу ковырять…
Из кабинета вышел старик, и его подопечная скользнула внутрь. Клавдия же заткнулась. Рассуждать о ковырянии в носу при старике она отчего-то не желала.
Как ни странно, дело пошло веселее. Девушки проводили в кабинете всего по две-три минуты. Каждая выходила с папкой в руках.
— Фамилия, имя, отчество. И документ, удостоверяющий личность.
Женщина-секретарь за конторкой не подняла головы, проигнорировав мое приветствие.
— Михайлова Яромила Ивановна, — представилась я, протягивая паспорт.
Зашуршали бумаги. На конторку передо мной шлепнулся раскрытый журнал.
— Распишитесь, барышня. Там, где галочка.
Возвращая журнал, я заметила, что секретарь смотрит на меня с любопытством. Внутренности скрутило в тугой узел. У них же там нет отметки, кто я такая? В школе на меня такими вот взглядами не одаривали.
— Ваша папка, барышня. Там расписание ближайших событий и инструкции. Книги получите в библиотеке, она в донжоне. Остальное найдете сами, изучайте план здания.
Я потянула к себе папку, однако секретарь накрыла ее ладонью.
— И вот еще, барышня. Непременно зайдите к директрисе. Вера Васильевна вас ждет. Так и скажете секретарю, что вам назначено.
— Эм… Когда зайти? — уточнила я. — И зачем? Будет же представление для всех первокурсниц…
— Вот перед представлением и зайдите. У меня отмечено, что вас ждут для личной беседы. Сегодня Веры Васильевны нет, приходите завтра, к десяти утра.
Забрав, наконец, папку, я вывалилась из кабинета. Одно из двух: либо со мной хотят побеседовать, как с крепостной императора, либо… Клава таки пожаловалась тетке. И то, и другое весьма неприятно.
— Яра, привет!
Ольга уже ждала меня в приемной. И улыбалась приветливо, как мы и договаривались.
— Привет, Олечка! — «расцвела» я, обмениваясь с ней поцелуями в щеку.
Позади меня выразительно кашлянули.
— Ой, ты не ушла? — Я отступила в сторону. — Оля, позволь представить, это моя соседка…
Я познакомила их друг с другом. Клава зарделась, пожимая протянутую ей руку.
— Очень приятно. Но не буду вам мешать, тут еще план изучать, искать… библиотеку.
У меня глаза на лоб полезли. Клава умеет вести себя прилично! Сейчас она весьма походила на кроткую овечку.
— Пойдем с нами, — великодушно предложила Ольга. — Я как раз собираюсь показать все Яре.
— А я не помешаю? — замерла Клава.
— Нет, конечно.
Обойти все здание мы даже не пытались. Ольга рассказала, что в подвалах находятся лаборатории, на первом этаже — технические помещения и кабинеты преподавателей и руководства, на втором — актовые и танцевальные залы и аудитории для проведения лекций, на третьем — учебные классы.
— Первый месяц — тесты и выбор направлений. Вас разделят на два факультета. После первого семестра можно поменять факультет, если будут места. Предметы, в основном, общие. И можно выбрать что-то дополнительно, это вы сами смотрите расписание, — говорила она, ведя нас длинными коридорами и запутанными переходами к библиотеке.
— Зачем же делят, если предметы общие? — спросила я.
— Преподаватели наблюдают, как развиваются способности, дают более сложные задания по специальности. И готовят к поступлению, разумеется, — пояснила Ольга.
— А факультеты…
— Бытовой и лечебный. Яра, ты не знаешь, куда пришла учиться? — встряла Клава.
— Факультеты соперничают? — выкрутилась я, игнорируя ее шпильку.
— В этом нет смысла, — ответила Ольга. — Одаренных с высоким уровнем, да еще со способностью к целительству, немного. Так и получается, что на лечебном направлении — самые сильные ученицы. Соперничать с теми, кто вынужден учиться на бытовом, некрасиво.
Не соперничают, как же. Просто приняли за аксиому, что на лечебном учиться престижнее, чем на бытовом.
— У меня восьмерка, — похвасталась Ольга. — Буду поступать в академию целительства в следующем году. Яра, а ты?
— Лечебный, — сказала я, не задумываясь. — Уровень позволит.
Уверена, Николай Петрович хотел именно этого. Мы не успели ничего обсудить, но он порой шутил, что когда-нибудь я стану его помощницей. Навряд ли мне удастся стать целителем, если я эспер. И все же… Я хотя бы попытаюсь.
— У меня пятый, но я тоже на лечебный, — сообщила Клава, напоминая о себе.
— Пятый? — Ольга поморщилась. — Мало шансов.
— Так у Клавдии тетушка — директриса, — наябедничала я. — Составит протекцию.
— А вот это навряд ли, — резко произнесла Ольга. — Вера Васильевна весьма принципиальна в данном вопросе. В гимназии учатся девушки из разных
