Времени нет - Рустем Халил
— Судя по количеству афиш, "Времени" слишком много, — скаламбурил Эдем.
— В субботу его станет еще больше. Представьте, сын подарил на годовщину нашей свадьбы билеты на их концерт, да-а. С тех пор, как женился, перестал ценить деньги. Это все его жена, конечно. Я специально вчера взял заказ на Театральную, чтобы забежать в киоск и узнать их реальную стоимость. Кто тратит столько денег на такое? Включи проигрыватель и слушай бесплатно! — Капитан возмущался, но Эдем уловил в его спиче фальшь.
Телефон пропищал новым сообщением, и Эдем с досадой вспомнил, что не выключил его перед пробежкой. Пока Эдем был в кроссовках, утро принадлежало ему. Телефон был иного мнения, он зазвонил. Номер оказался городским и незнакомым. Эдем сбросил вызов, перевел аппарат в режим полета и принялся массировать налитые икры.
— Вы ведь практический человек. Поскольку билеты все равно куплены, не жалуйтесь, а наслаждайтесь.
Капитан хитро прищурился.
— А кто вам сказал, что я не наслаждаюсь, жалуясь на расточительность моего сына?
Машина заехала во внутренний двор жилого комплекса и остановилась на узком пятачке у подъезда.
— Последнее слово всегда остается за вами, Капитан. В моей работе обычно бывает наоборот, — Эдем полез за кошелек. — И это одна из причин, почему я езжу на пробежку только с вами.
Он забрал сумку, захлопнул дверь и услышал за спиной, как опускается стекло.
— А знаете, почему я езжу на пробежку, Эдем? — ответил Капитан ему в окно. — Не только потому, что мне нравится наблюдать, как сила воли вытаскивает вас из постели на киевские улицы, какой бы ни была погода и сколько бы вчера вы не выпили. Иногда вы возвращаетесь в машину, побывав в местах, доступных только пешим, и мне становится спокойно: значит, та часть моего города, которой я не вижу, проинспектирована вами и с ней все хорошо.
И, словно стесняясь своей откровенности, Капитан резко сдвинул машину с места. Последнее слово, как всегда, осталось за ним.
1.3
Эдем вышел на балкон в халате с чашкой мятного чая. Решив пол года назад переехать в жилье с видом на Днепр, Эдем выбрал эту квартиру из-за того, что только балкон оказался незастекленным. Теперь, стоя босяка на тонком коврике, он подставлял лицо под пока мягкое солнце, пил горячий чай и не думал о плохом, а значит, выбор был правильным.
Наконец ногам стало холодно. Эдем вернулся в квартиру, включил связь на телефоне и принялся искать свежую рубашку. Шмелями прожужжали три сообщения: Эдему пытались дозвониться. Два номера были незнакомы, третий принадлежал его юристу — наверное, хотел назначить встречу и закончить все формальности с завещанием.
Эдем разыскал его в одной из тех юридических контор, которые ютятся в залитых холодным светом подвалах спальных окраин Киева, изучил профиль в facebook, чтобы защитить себя от общих знакомых, и наконец позвонил. Он не надеялся, что юрист приступит к работе так скрупулезно и настойчиво, возможно, он прогуглил имя Эдема и теперь хотел показать себя перед коллегой в самом выгодном свете. Но оказалось: перед тем как поставить свою подпись под завещанием, нужно преодолеть определенную психологическую границу, а Эдем с опозданием понял, что еще не готов к этому. Однако юрист не успокаивался. Он знал, что приемные родители Эдема уже умерли, они усыновили мальчика далеко не молодыми людьми. Детей и жены у Эдема тоже не было. Поэтому юрист из подвала на окраине Киева не хотел, чтобы имуществом его клиента распорядились вне его воли, и решил не слезать с него, пока не будут улажены все формальности.
Эдем как раз занимался виндзорским узлом, когда телефон завибрировал снова. Незнакомый городской номер, вероятно, тот самый, что нарушил его утренний дзен.
Звонили из следственного изолятора. Молодой лейтенант, фамилии которого Эдем не расслышал, бормотал, то и дело повторял «ну, словом» и смог толком объяснить только то, что с подзащитным Эдема — Олегом Фростовым — произошло ЧП, и адвокату нужно немедленно приехать.
Рабочий день брал свое, и на балконе с видом на Днепр от него не укроешься.
1.4
Фростов был душевной болью Эдема.
Полтора года назад молодой бухгалтер, еще не отказавшийся от привычки дважды проверять итоговые расчеты, обнаружил разногласия в финансовой отчетности своей строительной компании. В поисках истины он отправился в начальство. Декоративное внутреннее расследование, в конце концов, привело к самому инициатору проверки. Ему предложили тихонько уйти, а когда Фростов отказался, обвинили в мошенничестве.
Эдем знал: Фростов не виноват, его избавились, сделав козлом отпущения. Адвокат был уверен, что дело выигрышное, поскольку следствие не предоставит ни одного, хотя бы немного убедительного доказательства. Эдем сражался так, как борются за последнее дело в жизни.
Суд вынес Фростову приговор — шесть лет заключения.
Эдем подал апелляцию, но это мало что могло изменить. Судьба молодого бухгалтера была навсегда сломана.
Теперь, ерзая от нетерпения в салоне такси, Эдем боялся одного — чтобы его подзащитному не причинили какой-либо вред.
Таксист демонстрировал чудеса ловкости, балансируя на грани дозволенного правилами движения и не отказывая себе в дорожном хамстве. Дело было даже не в обещанном пассажиром двойном тарифе. С одного взгляда на Эдема и на клубок в месте, где должен быть виндзорский узел, становилось понятно, что его спешка — это не прихоть карьериста, который опаздывает на деловой завтрак, а как минимум дело государственного веса.
Произошла беда — Эдем понял за квартал от места назначения. Улицу заполонили полицейские машины. Вся крайняя полоса и часть тротуара на подъезде к СИЗО оказались заняты дорогими автомобилями с синими номерами — приехало начальство. За полицейскими остановилась карета скорой помощи и два автобуса с бойцами спецназа.
Полицейские не огородили участок лентами, но все же выставили оцепление. Какой-то зевак снимал видео на телефон. Другие комментировали между собой все происходящее и сразу же, к общему удовольствию, придумывали новые и новые подробности.
Эдем
