Адвокат Империи 7 - Ник Фабер
— Ты хочешь честный ответ?
— Хотелось бы, — кивнул я.
— Я не знаю, — произнес он. — Но если за этим что-то есть, то мне об этом не сказали.
Он говорил правду. По крайней мере, мне так казалось. Хотелось верить, что я достаточно хорошо его знаю, чтобы понять это. Да и любой другой на его месте, если бы желал соврать, просто сказал бы чёткое и твёрдое «нет».
Вместо этого Роман честно признался, что не знает ответа на мой вопрос, что можно было трактовать двояко. Например, что ему приказали передать это дело нам, не сообщив причину.
Знай только то, что должен, и не больше. Похоже, что сыну одного известного мне графа приходится в жизни куда сложнее, чем я мог подумать изначально.
— Ясно, — вздохнул я, вставая с кресла. — Просто для проформы. Хочу, чтобы ты знал: если я взял дело, то доведу его до конца. Сдавать на полпути я не стану.
А вот теперь на его губах появилась лёгкая, практически довольная улыбка.
— Знаешь, я не только не удивлён твоим словам, но даже мешать тебе не стану, — вдруг сказал он с таким выражением, что я понял: если что-то пойдёт не так, то вставлять мне палки в колёса он действительно не станет.
Будет ли помогать — другой вопрос. Но мне достаточно уже и того, что Роман не будет играть против меня.
— Спасибо, я это ценю, — поблагодарил его и, получив короткий кивок в ответ, пошёл на выход из кабинета.
Теперь, когда ситуация несколько прояснилась, можно начинать действовать.
Ещё не доходя до лифта, я нашёл на телефоне номер Громова и ткнул пальцем по иконке вызова.
— Да? — отозвался следователь секунд через десять гудков.
— Ты слышал что-нибудь про приют под названием «Счастливый Путь»?
— И тебе привет, Рахманов, — проворчал он. — И нет. Первый раз слышу. Ты с какой целью интересуешься?
— У меня клиентка — одна из бывших воспитанниц этого заведения. И, по её словам, место это совсем не радужное.
— Какая печа-а-а-а-альная история. И с чего ты взял, что мне это должно быть интересно?
— Слушай, давай вот без твоего цинизма, окей? По её словам, она трижды подавала заявление в полицию по факту насилия над ней и другими воспитанниками этого места, но каждый раз её заявы заворачивали. И я очень хотел бы знать почему.
— Кого-нибудь убили?
— Не совсем, но…
— Тогда это не мой профиль, Рахманов, — хмыкнул он в трубку. — Я занимаюсь убойными делами. Преступностью. Трупами, которые находят залитыми в цемент на новостройках, и подобным. Проблемы бедных сироток меня не очень интересуют.
Вдох. Выдох. Я ткнул в кнопку лифта.
— Громов, я не прошу тебя рыть носом землю по первому же моему требованию. Но ты можешь хотя бы узнать, проходили эти заявы в вашу базу или нет? Это всё, о чём я прошу…
— Кажется, что я тоже тебя кое о чём просил, — отрезал Громов. — И похоже, что толку от моих просьб оказалось мало.
Хотел бы возразить, да только нечем. Я перерыл все архивы фирмы за тот год. На каждого из адвокатов, которые тогда работали и хоть каким-то боком могли этого касаться. И он всё это прекрасно знал.
— Я работаю над этим…
— Ага. Конечно. — Из трубки до меня долетел раздражённый смешок. — Знаешь что, Рахманов? Занимайся своими делами сам. С меня хватит.
И повесил трубку.
Двери лифта открылись, и я зашёл внутрь, испытывая острое желание выругаться. Да только винить никого в сложившейся ситуации кроме себя самого было некого. Сам виноват. А ведь такой шанс упустил. Мог бы спросить Браницкого прямо там, на приёме. Но вместе со всем происходящим банально не подумал об этом. Очень хотелось бы иметь вместо головы компьютер, который фиксирует всё и вся, но это не так.
И, чего уж отнекиваться, в этом деле я не приложил тех усилий, которые бы стоило. Это не дело. И я решительно был намерен всё исправить.
— Собирайся, — сказал я, заходя в отдел.
— Куда? — вскинулась Настя. — Ты говорил с Ромой? Что он сказал?
— Сказал, что мы можем работать без оглядки, — ответил я, начав складывать свои вещи в сумку. — Давай, одевайся. Съездим в эту дыру. Хочу своими глазами увидеть, что это за место.
Глава 10
Мда-а-а-а. Место, конечно, отличается от того, что я себе представлял.
Мы с Настей шли по территории приюта вслед за встретившим нас у ворот провожатым, и я усиленно вертел головой по сторонам, осматривая окружение.
«Счастливый Путь» находился почти в сорока километрах от столицы и представлял собой комплекс зданий, что раскинулся на довольно-таки обширной территории. И даже несмотря на то что место это вопреки моим ожиданиям выглядело как самая настоящая и жуткая тюрьма, всё равно меня не покидало странное впечатление.
С одной стороны, у нас высокие стены, камеры наблюдения и всё прочее, предназначенное удержать находящихся здесь воспитанников. С другой — ухоженные спортивные площадки, парковые зоны между зданиями и группы гуляющих детей в возрасте от двенадцати до семнадцати лет.
И ни единого намёка, что мы приехали в какой-то концлагерь. После слов Елизаветы я всё ждал, что мне бросится в глаза что-то такое, но нет. Самое поганое, что я рассчитывал почти сразу же обнаружить нужный мне эмоциональный отклик от местных «постояльцев», но вместо этого получил довольно обычные и даже в какой-то мере положительные эмоции.
И нет. Среди них не было радужного веселья и щенячьего счастья. Мрачных оттенков хватало, но если вспомнить, для кого существовало это место, то их наличию не стоило удивляться. Пока мы шли по территории приюта, я присматривался к небольшим группам детей, которые гуляли или же занимались спортом на площадках. Ожидал ощутить хоть что-то из того, что ожидал.
И обломался по полной.
Ни страха. Ни тревоги. Ничего, что могло бы намекнуть, что внутри стен этого места происходило хоть что-то из того, о чём нам рассказывала Елизавета.
— … данный момент их количество составляет более четырёхсот семидесяти воспитанников, — продолжала рассказывать наша провожатая, женщина лет сорока. — Как правило, мы связываемся с муниципальной службой по надзору за несовершеннолетними, и уже они передают нам
