Сказки нового Хельхейма - Макс Фрай
В дом вошёл слегка обалдевший – всё-таки маки, не хрен собачий. И Саймона встретил. И Вита последний батон отдала. И липа – такая старая липа отличная, здорово держится, девочка. Надо, – сказал он себе таким специальным суровым внутренним голосом, какой обычно включал для работы, – почаще её навещать.
Отнёс хлеб на кухню, поставил чайник, вернулся, включил компьютер, где поджидала работа, которая не волк, к величайшему сожалению, а лучше бы, – весело думал он, – волк! Рухнул в кресло, страшно довольный собой и миром, всё ещё немного чересчур вдохновенный для рутинных рабочих дел. Но быстро взял себя в руки, выдохнул, вдохнул, успокоился. Ничего не случилось, – рассудительно сказал он себе. – Просто прогулялся нормально. Ну, то есть, отлично я прогулялся. Как всегда.
3 ноября 2021 г.
Непростой объект
В воскресенье Хенрик проснулся от жажды и ещё какого-то странного ощущения, скорее приятного, но стрёмного, как всё необычное: а вдруг это опасный симптом чего-нибудь страшного, типа опухоли мозга? Хенрик не то чтобы всерьёз боялся болезней, но думал о них постоянно, трудно не думать о том, о чём везде пишут и все вокруг говорят.
Встал, пошёл в кухню, почему-то не на автопилоте, придерживаясь за стену, как всегда по утрам, а вполне себе бодро. Даже не щурился, отворачиваясь от окон, свет его, вопреки обыкновению, совершенно не раздражал.
Только выпив воды, Хенрик понял, на что похоже это приятное ощущение, не необычное, как ему сперва показалось, просто давно забытое – он выспался, как не высыпался уже несколько лет. Удалёнка такое дело, только поначалу кажется, что из дома работать удобно, а потом выясняется, что с работы домой теперь хрен уйдёшь. Даже по выходным не получалось расслабиться, его всё время кто-нибудь дёргал, звонили, писали, а когда не дёргали, он сам подскакивал от малейшего шороха – вдруг это вибрирует телефон? По уму, надо бы его отключать в нерабочее время, многие так и делают, но Хенрик боялся, что тогда его быстро уволят, незаменимых нет, зато за безотказных держатся крепко; ладно, неважно. Главное, сегодня выспался наконец-то. Повезло, – сладко зевая, подумал Хенрик. И тут же встревожился: а который, собственно, час?
В кухне на стене висели часы в виде дорожного знака «Кирпич», оставшиеся от бывших хозяев квартиры, те, выезжая, не стали их забирать. Хенрик часы не любил, но почему-то никак не решался снять и вынести на помойку. Квартиру он купил прошлым летом, но до сих пор не ощущал своей собственностью, то ли с непривычки, потому что прежде недвижимостью не владел, то ли потому, что взял ипотеку, был должен банку – впервые в жизни и сразу такую огромную сумму! – и смутно опасался, что оттуда в любой момент могут прийти проверять, как он тут обращается с банковской собственностью, заметить недостачу, потребовать объяснений, оштрафовать; если вслух сказать, глупость ужасная, ясно, что с проверками по домам должников банковские служащие не ходят, тем более, не запрещают выкидывать хлам, умом Хенрик это, естественно, понимал, но чувствовал – так.
На часах была половина двенадцатого. Ничего себе я поспал! – удивился Хенрик. – Ну надо же. Неужели всё это время мне действительно никто не звонил? – думал он, пока машина варила кофе. – И не писал? Точно-точно? Так, стоп, погоди, – сказал он себе, заранее холодея от ужаса. – Телефон. Телефон! Вдруг я звук нечаянно выключил? А я его вообще с вечера зарядил?!
Бросился в комнату, заранее бормоча извиняющимся тоном, словно его могло слышать начальство: «Боже мой, чёрт-чёрт-чёрт». Однако телефон оказался заряжен, девяносто четыре процента, последний звонок с работы вчера в двадцать два тридцать пять. С тех пор ни единого сообщения в мессенджерах, ни писем, ни неотвеченных звонков.
Что там у них случилось? – растерянно думал Хенрик. – Так вообще не бывает, чтобы так долго не дёргали. Ни в выходные, ни даже когда я в отпуске, нет.
Вернулся в кухню, взял чашку с приготовленным кофе, сделал глоток. Снова взглянул на экран телефона и наконец понял, что с ним неладно. Не ловит сеть, зараза такая. Ну, пипец. Хенрик метнулся к компьютеру. Тоже ни писем, ни сообщений. Так, понятно. Интернета нет. Значит авария у провайдера, – с облегчением подумал Хенрик. – Это же, наверное, форс-мажором считается? Меня же не обвинят?
Надо просто пойти в какую-нибудь кофейню, – решил он. – В кофейнях обычно есть интернет. Проверю почту и мессенджеры, извинюсь, сообщу про аварию у провайдера, чтобы не думали, будто я просто сплю и на всё забил.
На улице внезапно оказалось так хорошо, что Хенрик даже слегка захлебнулся непривычно острым ощущением удовольствия, словно не из подъезда вышел, а в тёплую воду нырнул, хотя объективно было довольно холодно, чуть выше нуля, как всегда в декабре. Словно вышел из дома впервые после долгой болезни, и ещё в детстве так иногда было, особенно утром первого января, когда все отсыпаются после застолья, и в городе пусто… Так, – наконец понял Хенрик, – а ведь действительно пусто! Ни прохожих, ни овощного рынка у супермаркета, даже машины не ездят. Их много, но все стоят.
Это было самое странное. Что нет прохожих – ну допустим, у нас тут всегда безлюдно, тихий район, специально квартиру здесь покупал, хотя мог сэкономить… Ладно, речь не о том. А о том, что машины стоят на проезжей части, как на бесплатной парковке, пустые, без водителей и пассажиров, если не все, то многие. Просто стоят!
Так не бывает, чтобы водители бросили машины посреди дороги и ушли, – растерянно думал Хенрик. – За такое штрафуют. Допустим, какой-то один дурак сумасшедший мог бы, но не десятки же. Не может столько народу одновременно сойти с ума, – говорил себе Хенрик, разглядывая автомобили. – Чёрт, не бывает так, хоть стреляйте. Я что, сплю?
Хенрик когда-то то ли читал, то ли от кого-то из приятелей слышал, что когда человек во сне понимает, что спит, сразу же просыпается. Вроде, психика так устроена. А может, не психика, а что-то ещё. Но сам он от своей догадки не проснулся. Хотя совершенно безлюдная улица и проезжая часть, хаотически заставленная пустыми машинами, могли быть только сном. Да просто обязаны! – в панике думал Хенрик. – Сон, конечно, чего сомневаться. Не бывает так наяву.
Однако пустые машины с проезжей части от его размышлений никуда не делись. И прохожие на улице не появились. И не заработал телефон.
Овощной рынок – чёрт с ним, может
