Сказки нового Хельхейма - Макс Фрай
Вообще-то, конечно, мог бы не заморачиваться, бабка Анна из третьей квартиры ходит охранной спиралью каждый день по утрам, и хватает до позднего вечера, мог бы только на ночь двор обходить; на самом деле, они с бабкой Анной, когда он сюда переехал, так сразу и договорились, поделили работу, он на ночь, она с утра. Но почему бы не пройтись по двору лишний раз, если вдруг захотелось. Лучше много, чем мало, всегда так считал.
Напоследок слегка боднул лбом ствол ближайшего клёна – с ним иногда позволял себе фамильярные нежности – и пошёл, только что не вприпрыжку (на самом деле, ещё как вприпрыжку, благо во дворе никого). Вышел на улицу, почти дошёл до угла, хлопнул себя по лбу, рассмеялся, вернулся – мусор же! Ну, как всегда. Вечно я его забываю, это уже ритуал какой-то эзотерический. Вот и сейчас забыл.
Выбросив мусор, пошёл через сквер, потому что пока светло, удобнее смотреть на реальность обычно, глазами, а там – ну, понятно, что может быть осенью в сквере. Невыносимая, нечеловеческая, убийственная красота, от которой ходишь потом как пьяный, натурально шатаешься, но, слава богу, всё же не падаешь, потому что ты непрошибаемый, стойкий чувак. Рассмеялся вслух, примерив на себя это определение – непрошибаемый, даааа.
В общем, путь через сквер – просто дополнительное удовольствие, особенно если идти не по специально проложенным для прохожих дорожкам, а по газонам и клумбам, по зелёной, как летом траве, неторопливо и аккуратно, внимательно глядя под ноги, вдумчиво ощущая, даже, можно сказать, по-гурмански смакуя каждый свой шаг, потому что – это открытие он сделал совсем недавно, хотя всю жизнь его смутно предчувствовал – когда есть возможность пройти там, где люди обычно не ходят, её надо брать. Наступая на землю в том месте, на которое никто никогда, или просто достаточно долго не наступал, ты, во-первых, доставляешь ей удовольствие. А во-вторых, получаешь удовольствие сам. И заодно демонстрируешь – земле и себе, как минимум – что идёшь своим, а не общим путём. Это не абстрактная метафора, а твоё поведение, образ жизни и способ действия. Мелочь, но правда о нас складывается именно из таких мелочей.
Пересёк сквер по кривой, причудливой диагонали – какой антоним у выражения «срезал путь»? Чёрт его знает, но именно это и сделал, прошёл, как минимум, раза в два больше, чем если бы по дорожкам, обычным путём. Вышел на одну из широких центральных улиц, по которой ездят троллейбусы и автобусы, ходят деловые люди в костюмах и хозяйки с кошёлками, бегают школьники, носятся на самокатах курьеры, короче кипит то, что считается жизнью; ладно, ладно, как скажете, жизнь. Пошёл по улице самым обычным образом, только привычно следил, чтобы все встречные с особо пустыми глазами – в последнее время таких, к сожалению, больше и больше – оставались с правой стороны; на самом деле, это не имеет принципиального значения, они ничего этакого не предвещают, тем более, не опасны, ещё чего не хватало, просто – ну, некрасиво. Неаккуратненько, – подсказывает насмешливый внутренний голос, и он совершенно прав. Короче, быть слева им не по чину, и точка, всё.
В общем, по улице шёл как нормальный прохожий, только соблюдал протокол «нежить – справа», перешагнул две скамейки, потому что никто так не делает, да загрустившую липу на ходу приобнял – мужайся, дружище, ты лучше всех в мире, на центральной улице такая огромная выросла, я бы не смог. Ну и дорогу перешёл в неположенном месте, всегда так делал, если проезжая часть пустая, примерно из тех же соображений, как в сквере скакал по газонам – здесь не ходит почти никто. Когда уже сворачивал за угол, в переулок, к любимой кофейне, в кармане – более чем своевременно, лучше сейчас, чем в любой другой момент прогулки – завибрировал телефон; естественно, Лиза, работодатель, вернее, представитель работодателя, профессионально волнуется, правильно делает, совсем без контроля нельзя.
Взял телефон, благодарный Лизе, что так вовремя позвонила, не надо выходить ни из транса, ни на улицу из кафе. Сказал таким специальным успокоительным голосом, который даже в юности, по уверению мамы и тётушек, действовал на собеседников как валокордин: «Я помню, дэдлайн в четверг, вы всегда нарочно на несколько дней раньше его назначаете; ладно, чёрт с вами, имеете право, сам бы так делал, закончу в четверг, самое позжее, в ночь с четверга на пятницу, так нормально?» – и Лиза, всегда профессионально готовая к худшему, выдохнула: «Да-а-а-а».
Прогулка складывалась удачно; ну, положим, прогулки всегда складываются удачно, тут ничего необычного нет. Однако сегодня «Гидраргирум» был на месте, а это уж точно случается не каждый день. Иногда на этом месте появляется лавка, торгующая вязаными кофтами и носками, впрочем, закрытая в любое время дня, иногда пустое пыльное помещение с полустёртой табличкой «Ломбард», а иногда – кофейня, маленькая, на три стола, ничем особо не примечательная, даже кофе там не шедевр, скажем так, на четвёрку с минусом по пятибалльной системе, ориентирован на местные вкусы, всю эту вашу новомодную хипстерскую обжарку бариста на нок-боксе вертел. Но он, конечно, любил это место за уютную атмосферу и зыбкость его природы, в которой не мог и даже не особо рассчитывал разобраться; всегда следовал принципу: не можешь понять – люби.
В общем, сегодня «Гидраргирум» был на месте, он обрадовался и, конечно, зашёл. В кофейне сейчас было пусто; впрочем, здесь почти всегда пусто, он только несколько раз заставал какого-то серьёзного мужика в рабочем комбинезоне с погасшей трубкой в зубах и макбуком на одном и том же месте в дальнем углу, влюблённую пару с разноцветными волосами, всегда в домашних рейтузах и шлёпанцах на босу ногу, видимо где-то совсем рядом живут, и ещё однажды при нём зашла девица, с виду то ли русалка, то ли утопленница, в мокрой одежде, с тиной в распущенных волосах; впрочем, она держалась, словно ничего не случилось, читала что-то в таком же мокром, как всё остальное у неё телефоне, а
