Хранитель проклятых домов - Август Лок
Первый раз я видел Лока таким, и ни за что на свете не хотел бы увидеть снова. Медные волосы растрепались, лицо исказила гримаса ярости, мгновенно превратившая симпатичного мужчину в дикого зверя, готового к прыжку, в глазах плясало зеленое пламя. Отнюдь не метафорическое. В гневно сжатом кулаке лопнул маленький пузырек синего стекла и резкая боль мгновенно отрезвила начальника.
— Ах ты ж, червь пустынный! — выругался колдун, посмотрев на окровавленную ладонь.
— Умеешь ты произвести впечатление, рыжик, ничего не скажешь, — укоризненно покачал головой Скридус. — Вон, мальчика насмерть перепугал.
— Этот мальчик, между прочим, самолично мне объяснил, почему не стоит разбрасываться ценными кадрами. Так бы выкинул его в окно навстречу добрым недругам — и дело с концом.
— С-с-спасибо, — прохрипел я и решил на всякий случай уточнить: — За то что не выкинули.
— Должен будешь. — Лок замотал руку какой-то пыльной тряпкой и вздохнул: — Ингредиентов не хватает, так что кровавая развязка отменяется.
— Убийца-дилетант, — хмыкнул червевек. — Есть план Б?
— А знаешь, Скридус, — внезапно ласковым тоном любящей мамочки ответил Август. — Кажется, есть. Но тебе он, скорее всего, придется не по вкусу.
— Говори давай, словоблуд аристократский. Один жрлбдых, меня безликие тоже жалеть не станут.
Лок рассказал. И если предыдущая идея казалась мне излишне кровожадной, то я заблуждался как никогда в своей жизни.
Глава 12
Скридус сидел в центре нарисованной Локом окружности и тихонько что-то пел. Глаза полуприкрыты, хвост обвился вокруг туловища, руки подняты вверх и сложены в молитвенном жесте. Весь его вид выражал абсолютную отрешенность от внешнего и сосредоточенность на внутреннем. Но чувствовалась в этом некоторая наигранность, легкая нотка фальши, будто обернулся на звук шагов за спиной в темном переулке, а там стоит высоченный мужик и насвистывает, глядя куда-то вдаль. Я полюбовался безыскусной игрой червевека еще с полминуты, хмыкнул и отвернулся.
— Август, это безумие, — в сотый раз повторил я, уже почти без истерических ноток.
— Да, — спокойно ответил начальник.
— Вы хоть знаете как…
— Знаю. — отрезал он. — А пока я все подготавливаю, рассказывай.
У меня засосало под ложечкой и на мгновение мне показалось, что уши нашего подопытного повернулись как собачьи, жадно ловя каждое слово из нашего разговора.
— При нем? — жалобно простонал я и тихий напев на секунду затих.
— Как тебе не стыдно? — укоризненно покачал головой Август, — Человеку может жить осталось всего ничего, ровно до конца ритуала, а ты не хочешь потешить его напоследок занятной историей.
— Ничего она не занятная, — пробурчал я, — Ладно. Но пообещайте меня в окно не выбрасывать.
— Ладно, — передразнил меня Лок и продолжил чертить символы вдоль линии круга.
— Своих биологических родителей я не знаю. Фермер пас овец, когда заприметил в низком кустарнике грязный сверток со спящим ребенком. Ни записки, ни еды, просто брошенный умирать. Меня подобрали, вымыли, накормили и решили оставить.
— Звучит как начало трогательной детской сказки, — не выдержав, ехидно прокомментировал Скридус.
— Ну, детская часть на этом, пожалуй, заканчивается. Я прав, мальчик? — не оборачиваясь подстегнул меня Август, — Что случилось с фермерами?
— Сами знаете, что правы, — проворчал я, погружаясь в болезненные воспоминания, — Мне было десять, когда отец впервые взял меня на рынок. Родители без конца повторяли, что большой город разъедает души, лишает разума и сердца и никогда не брали меня с собой в Гракт. Я даже представить себе не мог, насколько они окажутся правы, — я невесело усмехнулся и покачал головой, — В тот день я помогал отцу раскладывать по прилавку молоко, масло, яйца, мамину вышивку…
Слова лились машинально, складываясь в четкий и почти безэмоциональный узор повествования. Губы мои продолжали шевелиться, но уже как-то машинально, сами собой, а перед внутренним взором вставали картинки из далекого прошлого, все больше поглощая мое внимание.
Наша семья богатой не была, а упрямая изоляция от общества не позволяла отцу завести полезных для успешной торговли знакомств, поэтому наш маленький прилавок, наспех сколоченный из обструганных досок ютился на самой окраине площади, в двух шагах от заведения с интригующим названием "Все твои шалости". Впервые заприметив вывеску, я по наивности решил, что это магазин игрушек и, улучив момент, скользнул за приоткрытую дверь. Там было темно и жутко, тяжелый запах мускуса и незнакомых благовоний висел в воздухе густым облаком. Казалось, его можно нарезать ломтиками и есть, макая в сироп из горных ягод. Отовсюду лилась музыка, тихая и ненавязчивая, но дурманящая голову. Мне было страшно и интересно одновременно, в равной степени, как бывает только с десятилетними мальчиками и девочками.
Не зная, на что решиться, бежать или остаться, я робко сделал еще пару шагов вперед и зажмурился от внезапно вспыхнувшего яркого света. Проморгавшись, я увидел женщину, чьи светло-русые локоны, такие длинные, что прикрывая обнаженную грудь, спускались почти до колен, пленили мое сердце. Несомненно, это и есть настоящая принцесса из сказок, решил я. Только принцессы могут быть настолько волшебно прекрасны. Округлые бедра принцессы скрывал шелковый платок, с узлом на левом боку.
— Ты слишком юн, мальчик, — Голос был хрипловатым и томным, а улыбка мягкой и теплой, — Приходи лет через пять.
Я попытался что-то ответить. Сам не знаю, что именно. То, что я здорово ошибся, приняв это место за магазин игрушек, было очевидно, но как ретироваться, не потеряв достоинства в глазах волшебной леди, я не представлял. Когда в третий раз мое горло издало жалкий хрип вместо хоть сколько-нибудь вразумительных слов, за моей спиной распахнулась входная дверь и ворвался отец.
Он был зол и взволнован как никогда на моей памяти, схватил меня за руку и утащил "из этого притона". Принцесса не произнесла ни слова, но я чувствовал между лопаток ее задумчивый взгляд. Следующие полчаса я допытывался, что это было, а отец, пытаясь совладать с собой, только сердито пыхтел. Только когда небо окончательно посветлело и потянулись первые еще сонные покупатели, мне наконец удалось добиться ответа.
— Это логово суккубов, сынок.
— Прямо в городе?! — поразился я.
О суккубах я читал, но представлял их совсем иначе. У меня под подушкой (у многих детей это склад самых дорогих сердцу вещей) жил толстенный том мифов и легенд. Большинство из них оказались чистой правдой, некоторые — сомнительными догадками, а остальные — откровенной чушью. Демонессы, ориентированные на удовлетворение плотских потребностей, представали на иллюстрирующих книгу гравюрах такими отвратительными монстрами, что оторопь брала.
Впервые увидев эти картинки, я мысленно проклял и извращенное воображение художника, и бедолаг,
