Знак Саламандры - Мария Камардина

А злобная тут я – ещё бы ноги держали нормально и глаза не закрывались…

Рыцарь тем временем подгоняет коня, и меня грузят на заднее сиденье. Дороги домой я решительно не помню, прихожу в относительное сознание уже в собственной прихожей. Автопилот гонит меня по привычному маршруту – душ, полотенце, пижама, мягкое тёплое одеялко, и вроде бы выспалась нормально, что ж меня так выруба-а-а-ает…

Я только успеваю подумать, что это не очень вежливо – дрыхнуть, когда в доме гости, надо встать и хотя бы всех выгнать. А потом под одеяло пробирается Гошка, сворачивается под боком клубком и урчит, и меня отключает окончательно.

Когда я наконец просыпаюсь, в комнате уже совсем темно. Пытаюсь нашарить на тумбочке возле дивана телефон, но попадается только будильник. Зелёные светящиеся циферки любезно сообщают, что времени – половина десятого. Я тихо выдыхаю с сонной мыслью, что можно дрыхнуть дальше, но организм неожиданно возражает. Приходится разыскивать в темноте тапочки и топать в сторону санузла, отмечая краем сознания, что на кухне горит свет и оттуда доносятся шорохи, плеск воды, звон посуды и бульканье закипающего чайника. Наверное, мама осталась за мной присмотреть, соображаю я, на ощупь находя дверь в тёмном коридоре. Вот и Гошка из-под одеяла смотался – как это, там чай собираются пить, да ещё наверняка с вкусняшками, и без него?..

При мысли о чае организм напоминает, что у него есть и другие потребности, а завтрак был очень уж давно. Кое-как умываюсь, стараясь не особенно смотреть в зеркало, топаю на кухню. Нос улавливает запахи котлет и выпечки – мама всегда много готовит, когда нервничает, – и я чувствую укол совести. Могла бы и рассказать всё подробно, прежде чем завалиться дрыхнуть.

Первым меня замечает Гошка, соскакивает с табуретки и с радостным чириканьем лезет обниматься. Подхватываю дракона, делаю ещё один шаг…

– Привет, – говорит Сашка, выглядывая из-за холодильника. – Чайку? Или кофе сварить? Ты садись, щас я тут быстренько…

Я беспомощно хлопаю глазами, не находя слов, только чувствую, как теплеют щёки. Вот я стою тут вся такая лохматая, в пушистых тапочках и розовой пижаме, а этот гад на моей кухне моет мою посуду, надев мой, блин, фартук с котятами, и рассказывает, что моя мама, оказывается, очень интересно жарит котлеты, надо будет обязательно взять у неё рецепт…

Да это уже не осада понравившейся девушки, это полномасштабное вторжение!

Сашка выключает воду, вытирает руки о фартук, ловит мой взгляд, и я осознаю, что, если придушу его прямо сейчас, некому будет сварить мне кофе. Прислоняюсь к холодильнику, нервно хихикаю, закрываю лицо ладонями, всё ещё пытаюсь держать себя в руках, потому что не дело это, истерить при посторонних…

А потом меня обнимают, крепко-крепко. И гладят по спине. И говорят:

– Да реви уже, чего там. Что я, плачущих девушек не видал?..

И мне ещё больше хочется его убить, но вместо этого я утыкаюсь носом в его плечо.

И реву.

Глава 10. О подозрениях и чувствах

Мне, конечно, раньше дарили цветы. И конфеты. И шампанское. И даже здоровенная корзина с фруктами была, от племянника маминой подруги, за помощь с дипломом. По понятным причинам ни в какую романтику это не вылилось, и все появлявшиеся в моей жизни парни по большей части тихонько её покидали. Я-то думала, что заслуга в этом моя, потому как я вся такая холодная, с тёмным прошлым и гнетущим чувством вины – но, как выяснилось, тёмное прошлое не способно устоять против котлет, плюшек и свежесваренного кофе. А уж вымытая посуда, не говоря о возможности пореветь…

И да, мужчина в кухонном фартуке – это… интригует.

Мужчина сидит напротив и увлечённо гоняет в телефоне нарисованных монстров. Живой монстр сидит у него на коленях и тоже пялится в экран, время от времени подбадривающе чирикая. Я пью кофе мелкими глоточками и думаю, что надо бы проявить твёрдость духа и отправить кое-кого домой, но за окном ночь, зима и вообще мороз под двадцать градусов. И снег. И лёд на дороге. И пускать его на свой диван за пару котлет я, разумеется, не стала бы, но папа, помнится, складывал на антресоль туристическое снаряжение, а там и коврик надувной, и спальник, и даже, кажется, походная подушка есть – а если нет, можно взять с дивана декоративную.

Но сперва надо выяснить, заслужил ли кое-кто эту самую подушку, или стоит его ею же и удавить.

– Саш.

– М-м-м?

– Какого лешего?

– Поясни-и… Ах-ты-ж-зараза-прости-не-тебе-на-получи!..

Лопаточка для жарки лежит на раковине, но тянуться за нею далеко, а вставать лень. Сашка прослеживает направление моего взгляда и ухмыляется, но телефон откладывает и пододвигает ко мне блюдо с плюшками.

– Скушай булочку, от сладкого настроение поднимается и мозг лучше…

– Зачем ты с ней связался?

Он пытается изобразить удивление. Я со стуком ставлю на стол кружку, закатываю рукава халата и пижамы и выразительно тычу пальцем в нарисованную ящерку. Сашка скучнеет и отводит взгляд:

– Ну… Как-то вышло вот так… Может, лучше всё-таки плюшку, а? Всё ж хорошо закончилось.

Я подавляю порыв рявкнуть, что ничего ещё не закончилось, а наоборот. Делаю вдох, выдох, опираюсь локтями на стол:

– А почему ты вообще не в больнице? Тебя же до вторника должны были продержать.

Сашка поднимает взгляд к потолку.

– Сбежал, – признаётся он нехотя. – Почти. Написал заявление, что отказываюсь от госпитализации, ответственность за свои жизнь и здоровье беру на себя, всё такое… О, лекарство ж надо выпить!

Он стремительно подрывается, роняя дракона, и выскакивает в коридор. Гошка возмущённо фыркает и запрыгивает ко мне на колени. Я снова берусь за кружку и думаю, что если этот нехороший человек вот сейчас возьмёт и сбежит, то я…

Попрошу маму, чтобы не давала ему рецепт котлет, вот.

Хотя стоило так напрягаться с посудой и прочим, чтоб в итоге сбежать?..

Из коридора доносятся шуршание, шипение и резкое «вжих-вжих». Через минуту Сашка возвращается, кладёт что-то передо мной на стол и принимается с весьма деловым видом потрошить упаковку таблеток. Я морщусь, опускаю взгляд…

Передо мной на столе лежит карта – знакомый бубновый валет с птицей на запястье.

– Я тебе вчера звонить пытался, – говорит Сашка, не поднимая глаз. – А ты не абонент. В итоге позвонил вечером твоей маме, она мне и