Знак Саламандры - Мария Камардина
– Да отпустите же!..
Слушаться никто и не думает, но хотя бы перестают тащить. Я ссаживаю Гошку на стол, потом тяну рукав вверх, то и дело морщась. След от прикосновения Саламандры болит, словно ожог, да и выглядит похоже – красное пятно на коже, а в центре…
Рисунок. Крошечная, с мизинец, ящерка из чёрных и золотых завитушек. Красивая.
– Знак Саламандры! – шипят слева задушенным голосом – кажется, кто-то сейчас упадёт в обморок. Справа матерятся в голос. Я поднимаю голову, чтобы задать вопрос, а лучше несколько…
Саламандра исчезла.
С полминуты в комнате царит придавленная тишина. Князев наконец-то отпускает мой локоть и падает на ближайший стул, Гошка ворчит и пятится обратно к клетке. Капитан снимает очки, кладёт их на стол, наливает себе воды и залпом выпивает. Потом закрывает лицо ладонью, теряя весь свой хищный лоск, и я вижу перед собой просто человека, задолбавшегося в край.
– П…ц, – резюмирует он почти без выражения. – Простите, дамы. Екатерина Павловна, мои поздравления. Нам с вами сейчас предстоит оформить некоторое количество документов, может быть, ваш, извините за выражение, жених, – он зло зыркает на Сашку поверх пальцев, – пока подождёт в коридорчике? А то, знаете ли, кулаки уж больно чешутся, не при Анне Игоревне будет сказано.
– Да щас, – огрызается Сашка и прихватывает меня за плечи. – Катюш, ты как?..
Я вырываюсь и делаю шаг к столу:
– Заткнитесь. Оба.
Мужики, кажется, переглядываются – Сашкиного лица я не вижу, но пространство вокруг словно искрит. Я медленно подхожу к столу, опираюсь на него обеими ладонями. Потом оборачиваюсь к адвокату:
– Анна Игоревна, можно ваш кодекс?
Она на миг замирает, потом суетливо кивает, отлипает от стены и принимается копаться в сумке. Искать нужную статью долго не приходится, тут тоже приклеена закладка, маленькая, розовая. Я некоторое время пытаюсь продраться сквозь текст, ужасно жалея, что передо мной бумажная книга, а не электронный справочник. Ну где я сейчас возьму пятнадцатую статью Закона «О взаимодействии с высшими элементалями», на которую ссылается кодекс?..
– У меня есть нужная литература, – негромко говорит адвокат. – Комментарии, справочники, судебная практика. Это очень редкий случай, но если коротко…
Если коротко, меня крупно подставили. И даже пожаловаться некому.
Я опускаюсь на стул, и Анна Игоревна вводит меня в курс дела, нервно огрызаясь на попытки Князева дополнять. Поставленный при свидетелях Знак Саламандры делает меня как бы представителем элементалей, в нашем случае по конкретному уголовному делу. Полномочия у меня самые широкие, и понятно, с чего морщится капитан – я отлично представляю, сколько головной боли может доставить дилетант, путаясь под ногами специалистов. Да половина современных детективов в мягких обложках как раз про это…
– Она сказала, что я не виновата, – говорю больше для себя, чем для окружающих. – Но это всё-таки убийство. Как?.. Там ведь не было больше никого, кроме нас и сотрудников канцелярии.
Анна Игоревна пожимает плечами и зыркает на Князева:
– Что с экспертизой?
– Нет ещё экспертизы, – огрызается тот. – Через двадцать минут встречаюсь с Коноваловым… И не надо на меня так смотреть! – вдруг взрывается он. – Работа у меня такая, понимаете?! Ра-бо-та! Если я сегодня не успею перехватить эксперта, заключения придётся ждать до понедельника, потому что хрена лысого он будет работать в воскресенье! Можете сколько угодно думать, что злой следователь хотел обидеть бедную девочку и нарочно проводил допрос без адвоката, но думайте это, чтоб вас всех, молча и отвернувшись к стенке!
Снова повисает тишина. Гошка фыркает, соскакивает со стола и взбирается на Сашку. Я не смотрю на него, опасаясь закатить истерику прямо тут, лишь краем глаза вижу, как он пожимает плечами и отворачивается.
Князев глубоко вздыхает и встаёт.
– Катя, – говорит он тоном ниже, – вы не переживайте, не так всё страшно. Хрен с ними, с документами, езжайте домой, отдохните, выспитесь. В понедельник заглянете ко мне, вот вам, кстати, визитка, уже будет и экспертиза, и все постановления оформлены, только подписать… Главное, помните, что заставить вас кого-то всерьёз искать не может ни Саламандра, ни всё Министерство внутренних дел, ни даже сам Президент. И санкций никаких не будет. Расценивайте вот это, – он легонько касается моей руки, – как рекомендацию.
Что-то внутри меня очень хочет возразить. Под рукавом пульсирует боль, и я точно знаю, что капитан прав не во всём. Однако в голосе его звучит искреннее сочувствие, и да, выспаться мне совершенно точно нужно…
– Езжайте, – повторяет Князев. – И вы, Анна Игоревна, выходной ведь, в конце концов. Охрану я предупрежу. И поеду к эксперту, если он ещё не успел свалить.
Капитан сгребает со стола документы, проходит к двери, берётся за ручку и замирает. Я поднимаю голову и ловлю его взгляд, он морщится.
– Через час родители Ильиной приедут за телом. Вот у них – проблемы. А у нас с вами, Екатерина Павловна, всё хорошо. До встречи.
С этими словами он выходит, в последний миг придержав дверь, чтобы не грохнула.
Мне тоже очень хочется материться.
* * *
За дверью нас ожидают всё те же охранники. Анна Игоревна убегает вслед за Князевым, что-то бормоча про протокол, с полпути возвращается, тоже вручает мне визитку и, клятвенно пообещав в ближайшее время выслать нужные материалы, убегает снова. Охранники с абсолютно пофигистскими выражениями лиц проводят меня обратно в камеру, чтобы забрать косметичку, а потом в крошечную комнатку недалеко от выхода, где мне возвращают куртку и сумку со всем содержимым по описи.
Первым делом хватаюсь за телефон. Там, конечно, куча неотвеченных вызовов: два от шефа, шесть от мамы, а ещё три…
Сашка делает вид, что всецело занят общением с драконом. Гошка сидит у него на плече и тычется носом в ухо, словно торопится рассказать о своих злоключениях – корм невкусный, одеяло колючее, а клетка, а цепочка!.. Изо всех сил стискиваю зубы, чтобы не устраивать разборки прямо тут, на глазах у толпы полицейских. Умом-то я понимаю, что всё вроде бы закончилось хорошо, обвинения сняты, можно ехать домой…
Но под рукавом болит и чешется, и мне всё ещё хочется орать.
И нет, не закончилось. Что бы там ни говорил Князев, всё только начинается.
На улице у выхода меня, как оказалось, ждут родители. Мама немедленно набрасывается с объятиями, папа жмёт руку Сашке с таким видом, словно они уже сто лет знакомы. Интересно, они-то что знают о ситуации? Судя по тому, что мама, отпустив меня,
